попытался встать, отбивался, но его волокло неумолимо, загребая им слизь
как лопатой. Затем сквозь треск и шум различил разъяренные голоса,
сообразил наконец, что тащит не исполинский жук, а могучие руки друзей.
ударил в спины так, что даже Таргитая подняло, он побежал за друзьями. За
спиной хрустело и трещало, древесные щепки с силой щелкали в стены. Ход, к
счастью, оказался тесноват для хищного жука: спешно сгрызал выступы и
повороты, Таргитай ощущал на спине два злобных глаза. Там стало горячо,
словно облепленная слизью душегрейка начала дымиться.
Таргитай.
согнувшись в три погибели. Очень нескоро впереди забрезжил свет. Светлое
пятно постепенно расширялось ослепленные глаза болезненно щурились.
расставил руки.
не гора, как все время кажется. Просто три муравья карабкаются по
гигантскому дереву.
доползем. Если, конечно, дятел не склюет.
прервался, будто горло сжимала чужая рука. -- А до конца света осталось
семь дней!
помрут, как мухи зимой. Ты зачем Меч за спиной носишь? Его ржавчина
изгрызла, как червяки этот Дуб!
убивают.
заснул. Олег прикорнул рядом. Ежели чуткий Мрак не остался на страже, то
здесь защищено. Таргитай, напротив, долго не засыпал, ворочался, дважды
доставал дудочку, но играть не посмел. Вдруг да в самом деле подманит
зверюк?
гигантские крылья, иной раз лицо овевала волна теплого воздуха. Доносились
новые неслыханные запахи, во тьме шуршало, скреблось, потрескивало. Снизу
иной раз доносилась дрожь, словно огромные звери настойчиво прогрызали к
ним плоть Дуба.
сучка. Не разглядели: такое разглядеть можно очень издалека. Полверсты
ухлопали, пока обходили, затем опять ущелья, провалы, гребни гор, которые
язык не поворачивался назвать деревянными.
жизнь. Подрагивало, в глубине двигались гигантские звери, перемалывающие
древесину: если назвать их червями, что за жуки из них выведутся? В ноги
тянуло холодом: мощные корни высасывают из земли и с силой прогоняют
внутри ствола, он не такой уж и монолитный, целые реки земного сока.
гигантское стадо туров. В них грохотало, словно сталкивались наковальни
размером с горы. Изломанные молнии полыхали ослепительно и страшно, в
недрах туч вспыхивало пламя. В клубах дыма, скрученного из пепла и гари,
полыхало, как в исполинском горне.
невров выстрелило раскаленными камнями с такой легкостью, словно они были
искрами. Воздух дрожал, как испуганный конь, от грохота ломило в ушах.
густая и тяжелая. Другая туча исчезала, в ней вспыхивали искры, гасли. В
первый туче молнии заблистали яростнее, раскаты грома и треск раздираемой
тучи слились в непрекращающийся грохот. От тучи откалывались глыбы, целые
скалы, в щели выплеснулась широкая полоса красного огня, пошла догонять
темно-багровую лаву.
Белый и черный! Крылья, которые накрыли бы всю Степь, сминали тучи,
закручивали их страшными водоворотами огня и дыма. Молнии прожигали в
тучах широкие просеки, раскалывали, как ударами гигантской секиры.
Багровую кровь туч выплескивало бурно, неудержимо. Та выплескивалась,
выливалась и вытекала уже со всех сторон, а туча оседала, выпуская все
сжигающую кровь.
Таргитай раскашлялся, кулаками тер глаза, будто старался выдавить.
приближаясь к месту, где замерли невры. Крылья трепыхались совсем слабо.
Белый погнался, изготовился ухватить лапами за шею. Черный выбросил вперед
голову, ударил клювом как копьем в незащищенный живот противника. Белый
закричал от боли, а черный с силой клюнул еще и еще. На белоснежном пухе
выступило широкое красное пятно.
страшными лапами. Потрясенные невры рассмотрели острые когти. Вокруг
бойцов трепетал призрачный свет, молнии загибались, а тучи бешено
кружились, как в водовороте, держа в середине невиданных птиц.
недалеко: в руках появился лук, он шире расставил ноги и уперся плечом для
упора.
испокон веков?
прошел от Прадуба так близко, что невров едва не сбросило ураганом. Черный
поторопился добить врага, промахнулся, а белый вцепился широким как лодка
клювом в крыло черного, с силой дернул, вниз полетели крупные как доски
маховые перья.
зубатая пасть вцепилась в горло белого. Тот беспомощно бил крыльями, более
чистыми, чем первый снег, вокруг бешено кружились тучи сизого пепла.
Стрела Мрака ударила черного в голову. Вспыхнули искорки, стрела исчезла.
Лебеди яростно щипали друг друга, били крыльями, царапали. Вторая стрела
рассыпалась такими же искрами, ее даже не заметили.
страшно, Алатырь-камень вспыхнул красным. В лебедя ударили уже не стрелы,
а три раскаленных добела копья. Одна угодила в голову, две -- в крыло и
грудь. Черные перья вспыхнули и погасли, оставив выжженные пятна. Черный
выпустил изжеванное горло белого. Клюв распахнулся, как ущелье, мир
дрогнул от страшного крика. Черный вскрикнул так, будто от боли корчился
весь мир.
стрел. Прицепи и к ним волшбу!
непрерывный звон тетивы. Алатырь-камень уже накалился добела, Олег едва
удерживал в руках -- бледный, по закушенной губе текла кровь. Стрелы Мрака
летели уже, как раскаленные горы. Попадись на пути башни Голыша или
Мардуха, да что их башни -- Рипейские горы, разнесло бы вдрызг, но на
перьях черного лебедя оставались лишь выжженные пятна размером с колесо,
тут же исчезали, а вскрикивал он, как понял Олег, холодея, не столько от
боли, сколько от унижения. Его, верховного бога, сына самого Рода, бьют
смертные?!