там была черная обгорелая земля, пепел, хлопья золы. По всей земле, по
которой шли, лежали оплывшие, словно из воска, огромные камни.
под сапогами. Мелкие камешки лопались, как комочки пересохшей глины.
бабочки... Никакой жизни!
мешка. Он услышал, возразил с ходу:
след. Дважды Мрак по дороге откатывал валуны, но ни червяка, ни мокрицы --
везде обугленная земля.
потрескивала, покрытая странной сухой коркой, разломы и трещины
встречались чаще. Сначала перешагивали, потом перепрыгивали, наконец одну,
особенно жуткую, пришлось обойти. Из разлома несло гарью, оттуда
поднимался сухой перегретый воздух, слышалось шипение.
закашлялся, выплюнул черную слюну, взмолился:
пострашнее Горыни. Вон Олег уже чует, посмотри, как его трясет!
воздухе. Лицо его дергалось, глаза прыгали из стороны в сторону.
а?
покрылись такой же коркой, как и земля под ногами. Нижняя губа лопнула,
подражая разломам, оттуда тонкой струйкой бежала кровь, склеивала кудрявую
бородку в липкий коричневый клинышек.
же высыхал, оставляя белую корку. Олег шел с широко раскрытым ртом, весь
красный, как свежесваренный рак. Душегрейку не сбросил, лишь расстегнул и
теперь крепкими ногтями остервенело чесал грудь.
полуживые, кашляли, выплевывали черные комки. Оплавленных валунов стало
меньше, зато по обе стороны поднимались черные, растрескавшиеся от жары
скалы. Верхушки и края оплавлены, словно у восковых свечей на жарком
солнце.
вплавленной в землю торчком, присел под нею на корточки:
Камешки под ногами затрещали, разлетелись крупными черными зернами.
Внезапно из высокой черной скалы, в тени которой стоял Таргитай, раздался
протяжный странный голос, что, казалось, шел из самой глубины земли:
бросил ладонь на рукоять секиры, рявкнул страшным голосом разъяренного
бера:
из скалы словно дохнуло жаром:
цепкие глаза прощупывали скалу, булыжники и даже близкую расщелину, из
которой поднимался дымок и слышалось бульканье, словно кипела сама земля.
две половинки, взвился пепел, а каменные глыбы отползли, скрежеща, ширя
трещину, из которой открылся темный проход.
было красное, покрытое грязью из пота и черного пепла. Покачав секиру в
руке, словно примеряясь, он внезапно нырнул в трещину. Изгои услышали
удаляющиеся шаги, потом все стихло.
вытащил свою секиру, вытянул шею, прислушиваясь. Скала стояла расколотая
на две половинки, трещина поднималась к вершине, но там смыкалась, а у
земли Мраку явно пришлось двигаться бочком.
выставил секиру лезвием вперед, начал протискиваться, от неловкости
обдирая плечи и бока о горячие острые камни. Ноги скользили как по льду,
камень был оплавлен страшным жаром.
Таргитай подошел на цыпочках, удивляясь, что могучие руки Мрака висят
бессильно, голова опущена. Мрак стоял перед высоким каменным ложем,
вырубленным прямо в стене, а там лежал, вытянувшись во весь рост, человек.
красив и очень стар. Он умирал тихо, как догорает лучина. Его глаза
закрыты, лицо искажено странным страданием, более сильным, как показалось
Таргитаю, чем просто боль. Длинная седая борода закрывала грудь и живот,
на впалой груди он скрестил худые, восково-бледные пальцы. Лоб высок,
вообще человек выглядит так, как должен был, по мнению Таргитая, выглядеть
великий мудрец или даже бог...
медленно, словно поднимая неимоверную тяжесть, поднялись. Глаза были
совсем белые, выцветшие от старости, без радужной оболочки, без зрачка.
Губы старца чуть шелохнулись:
наказывает меня, являя доброту людей...
бескровное лицо.-- Ты спорил с самими богами?
реките...
стены, свод и ровный отполированный пол. В пещере старца ни удавиться, ни
зарезаться нечем.
камни... гм... А что в Горах есть, кроме камней?
поворачивался к Олегу, вдруг в другой бок что-то толкнуло. На пол осела,
раздвигаясь под своей тяжестью, корзина из толстых ивовых прутьев. Корзина
сплетена грубо, наспех, ее стенки едва держали горку огромных краснощеких
яблок, там же лежали сочные груши и разные диковинные плоды, которых невры
отродясь не видели.
чистейший, почти невидимый ручеек. Он потек вдоль стены, нашел щель, с
тихим журчанием начал переливаться туда, как бы впитываясь, исчезая среди
красноватых прожилок камня.
шептал заклинания-обереги, а Таргитай, помня, что он -- дурак и ему все
можно, взял яблоко, что лежало на самом верху. Чародейски крупное, с его
кулак, таких в Лесу никогда не встречали, но в их Лесу не было магии.
Налитое соком, краснобокое, у самого черешка -- круглая дырочка... На
палец Таргитая посыпалась мокрая труха. Червяк, видать, не знал, что
яблоко волшебное и у него могут быть неприятности.
глядя, однако, не на грушу -- на Таргитая, который уже с хрустом вонзил
зубы в сочную мякоть. Олег осторожно взял в ладонь, ощутил приятную
тяжесть. Тонкокожая груша едва не лопалась, распираемая соком. Два рыжих
муравья, поводя усиками-щеточками, припали к дырочке. Их брюшки на глазах
раздувались, переполняемые сладким соком.
таяла во рту.
волхв, а не наш...
так, что сладкий сок едва не выплескивался из их ушей. Таргитай с хрустом
догрызал яблоко, косил глазом на корзину. Мрак с разочарованным видом
рылся в корзине, наконец воззвал к умирающему волхву:
без мяса? Да ни в жизнь не поверю!
ниоткуда шлепнулись тяжелые ломти. Пещеру наполнили запахи жареного мяса,
Березин Федор
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Влодавец Леонид
Конан-Дойль Артур
Мурич Виктор