Чтение 46–й страницы книги ~Убьем в себе Додолу~

этом вам ввек не сказал... И уж в любом случае экспериментировать не
стану.

Он покачал головой:

- Вижу, вам не дают покоя лавры колдуньи! Не забывайте, это я должен
вас лечить, а не вы меня. К тому же, такие вещи, как сегодня, происходят
со мной достаточно часто.

Вера смотрела на него с явным недоверием, но недоверие это выразилось
лишь во взгляде.

- Как вам будет угодно, чародей, - сказала она. - Я готова.

Свет полез в баул за Серебряным Кокошником.

Все повторилось.

Опять свалились на Света те же видения. Вновь гналась за ним толпа
насильников. Вновь валили его навзничь на жесткую землю, драли на нем
юбку. И терзали, терзали, терзали, терзали...

Правда, о том, что переживаемое происходило с ним уже во второй раз,
Свет вспомнил, лишь когда, благодаря безотказно работающему инстинкту
самосохранения, опять сумел вырваться из кошмара... не то чужих
воспоминаний, не то извращенных грез...

И опять осталось неясным, кто же попал к нему в дом.

Однако теперь, после случившегося за утренней трапезой, Свет уже не
мог разойтись с судьбой вничью. Теперь паломница по имени Вера стала не
только государственным делом Словении и ее Колдовской Дружины, но и личным
интересом чародея Светозара Смороды.

Сидя перед распростертым на кушетке расслабленным девичьим телом,
Свет погрузился в размышления. Размышления эти оказались долгими, но не
бесплодными. Он понимал, что с Верой ему необходимо определиться в
ближайшие дни. Паломная седмица давала ему некоторый резерв времени. Но
затем, когда она, с ее гигантскими богослужениями и празднествами,
все-таки завершится, и Кудесник, и министерство безопасности тут же
вспомнят о тех чаяньях, которые они связывают с лежащей перед ним
девушкой. А потому все более и более необходимыми ему начинали
представляться активные меры.

И право слово, Репня Бондарь, при всей его одержимости бабским телом,
предложил прекрасный способ. Впрочем, подобный способ и мог предложить
лишь такой бабник, как Репня. Самому Свету, к примеру, это бы сто лет в
голову не пришло.

Свет попытался проанализировать, что же случилось с ним в тот вечер,
в пятницу. С какой стати в нем тогда родилось столь активное неприятие
Репниных ухаживаний, что дело завершилось таким нечастым явлением как
открытие нового заклинания?

Он сел в кресло, расслабился и, как вчера утром, попытался вновь
пережить минувшее. Странно, но сегодня оживающая в памяти картина не
вызывала у него ни малейшего неприятия. Во всяком случае, если бы сейчас
Репня прижал эту девицу к матрасу, он, Свет, и перстом бы не шевельнул,
чтобы помешать их любовным игрищам.

Так что же случилось позавчера?

Неужели все дело в его ментальной усталости и предболезненном
состоянии психики?.. А что, вполне может быть!.. Точно, ведь он тогда
представил себе, каково бы ему было, если бы это его начал тискать Репня,
и это "каково" показалось ему не только достаточно неприятным, но и
откровенно омерзительным.

Да уж, будем правдивы хотя бы перед собой! В нормальном состоянии
психики ни одному волшебнику подобная мысль бы и в голову не пришла. Но
тогда вполне возможно, что и ночная ментальная атака на чародея Смороду
была плодом его собственного болезненного воображения... А что, думается,
такое вполне возможно. И даже более того... Если Вера хоть на каплю
волшебница, его ночные кошмары вполне могли отразиться и на ее снах.
Гостевая-то рядом с его спальней. Вот вам, сударыня, и молнии без грома и
дождя! Не зря волшебники не спят близко друг от друга...

Свет снова посмотрел на Веру. Она лежала перед ним, открытая и
беззащитная, - шуйца на персях, десница под головой, и было в ее позе
нечто такое, что в Свете вдруг проснулась жалость.

Он встал, снял с головы паломницы Серебряный Кокошник. Она тут же
прерывисто вздохнула, шевельнулась, открыла глаза. И улыбнулась ему.

- Вспомнили что-нибудь? - Свет не выдержал ее улыбки, поморщился. И
тут же понял, что хотел улыбнуться в ответ, но лицевые мышцы произвели
более привычные действия.

Она снова закрыла глаза, нахмурилась. Руки ее нашли друг друга, с
хрустом стиснули персты. Глаза открылись.

- И все-то вы морщитесь! - Теперь она улыбнулась виновато. - Ничего
не вспомнила! Память словно ватой укутали.

Ее виноватая улыбка тут же убила в душе Света всю жалость. Ему вдруг
пришло в голову, что - и не будучи лазутчицей или додолкой - она вполне
может лгать. Талант не делает человека правдивым, как сила не делает
непобедимым. Лгать можно, даже играя. Вернее наоборот - человек играет,
говоря самому себе неправду.

Свет положил Кокошник в баул и молча направился к выходу.

- Мы пойдем сегодня гулять? - спросила она его спину.

- Пойдем, - буркнул он не оборачиваясь.

Накладывая охранное заклятье, Свет уже знал, что он сделает завтра.
Конечно, после случившегося в пятницу уговорить Бондаря, по-видимому,
будет непросто. Но он уговорит. Ведь Репня окончательно и бесповоротно
уверен, что именно Вера нанесла сокрушительный удар по его мужскому
достоинству. Ему, с его комплексами, и в голову не может прийти, что такую
мерзость с ним проделал тот, кто тоже носит брюки.

Завтра медицинская комиссия на площади Первого Поклона уже не
работает. И потому у Света будет на уговоры целый рабочий день. А вечером
Репня Бондарь придет в гости к соученику по школе волшебников Светозару
Смороде. И - Велес его возьми! - проделает с гостьей Светозара Смороды все
то, что не сумел проделать позавчера.

Воистину, сегодня был день интенсивных размышлений. Впрочем, больному
чародею интенсивные размышления только на пользу - нет времени заниматься
обыденным мелким чародейством. Чародейство-то мелкое, но на психику
действует по-крупному...

Пообещав Буривою Смирному придумать что-нибудь насчет проверки Буни
Лаптя, Свет вовсе не обманывал сыскника. Когда же он взялся за реализацию
своего обещания, оказалось, что выполнить обещанное будет не так-то
просто. Но шарики в мозгах уже крутились вовсю...

Судя по всему, убийца предпринял максимум усилий, чтобы на него не
существовало простого выхода. Наиболее вероятной версией и в самом деле
казалась версия об убийце-волшебнике, воспользовавшемся обычным холодным
оружием. И чем больше Свет раздумывал над этой версией, тем больше
убеждался, что способа, который бы обеспечил ему получение улик против
подобного убийцы, попросту не существует.

Скажем, можно прийти к Кудеснику и объявить, что, по мнению Света,
проще всего убить электронщика Барсука было опекуну министерства
безопасности от Дружины Буне Лаптю. Тем более что он - единственный из
всех присутствующих на демонстрации установки, у кого нет алиби. И
предложить в связи с этим подозрением созвать заседание Контрольной
комиссии. На это Кудесник пойти может. Особенно, если вместе с Лаптем
комиссия проверит чародеев Смороду и Волка. Да и самого Кудесника.
Остромир может устроить такое массовое прочесывание. И пикнуть никто не
посмеет - правила игры в Дружине жестки и беспощадны...

Да вот беда: если убийца воспользовался заклятьем на невидимость для
того, чтобы проникнуть в экипаж академика, а убийство совершил, скажем,
обычным ножом, Контрольная комиссия окажется бессильной. Улики против
обычного убийства можно собрать только обычным путем. А если убийца следов
не оставил, улик этих днем с огнем не найдешь, и убийство окажется
безнаказанным. Если же убийца следы оставил, то, поелику на том месте, где
нашли труп, никаких следов не обнаружено, стало быть они находятся там,
где было совершено преступление. А поелику место убийства с достаточной
точностью сыскникам идентифицировать не удается, то не известно, где
искать следы, и опять же убийство останется безнаказанным.

Чем больше Свет раздумывал над этой проблемой, тем больше впадал в
уныние: задача приемлемого решения не имела. А решить ее следовало, ибо
было бы совсем неплохо, если бы убийцу обнаружил чародей Сморода. И
обвинений в карьеризме ему в этом случае предъявить невозможно: сыскник
сам к нему обратился за помощью. Когда более сильный волшебник в сложных
условиях помогает более слабому выполнить служебные обязанности, это
нормально, это красивый поступок, и никакого карьеризма. Карьеризм тут
может найти только завистник и негодяй...

В конце концов Свет решил поставить на место убийцы самого себя.
Конечно, мотив ему был совершенно неизвестен, но способ придумать было
можно. И через пару часов интенсивных размышлений он его придумал. Тем
более что это все-таки было гораздо интереснее, чем ломать голову над
тайной Веры...

Если бы Свету потребовалось убить академика Барсука, он бы совершил
это следующим образом. Для начала следовало бы узнать маршрут, которым
академик возвращался из института домой. Буня Лапоть этот маршрут знал.
Потом надо было узнать, имеются ли на маршруте места, где академик должен
был обязательно остановиться по дороге. Таким местом, к примеру, может
оказаться регулируемый перекресток... Точно, мы тогда с Кудесником и
Волком останавливались перед таким перекрестком! Получив эту информацию,
он бы, Свет, закляв себя на невидимость, подождал бы экипаж академика у
перекрестка, никем бы не замеченный проник в карету, вонзил бы Барсуку в
сердце нож и точно так же - никем не замеченный - вылез. И дело в шляпе!