естественно - к своим бежать. Но какие они мне теперь свои? Тоже, если
подумать, уроды, куклы, правильно Максим говорит. Что это за люди,
которыми можно управлять, как машинами. Нет, это не по мне. Противно...
чернел оплавившийся памятник какому-то забытому деятелю, и свернули к
уцелевшему домику, где обычно собирались представители, чтобы обменяться
слухами, посоветоваться насчет посевной или насчет охоты, а то и просто
посидеть, подремать, послушать рассказы принца-герцога о прежних временах.
здесь ни на кого не хотелось. Даже принц-герцог - казалось бы, не мутант,
человек, - а и тот изуродован: все лицо в ожогах и рубцах. Вошли,
поздоровались, сели в круг, прямо на пол. Бошку, сидевший рядом с плитой,
снял с углей чайник, налил им по чашке чаю, крепкого, хорошего, но без
сахару. Гай принял свою чашку - необыкновенной красоты чашка, цены ей нет,
королевского фарфора, - поставил ее перед собой, а потом упер автомат
прикладом в пол между колен, прислонился лбом к рубчатому стволу и закрыл
глаза, чтобы никого не видеть.
герцог, а был он полковником медицинской службы, главным хирургом Южной
Крепости. Когда Крепость начали ломать атомными бомбами, гарнизон восстал,
выкинул белый флаг (по этому флагу свои же немедленно долбанули
термоядерной), настоящего принца, командующего, солдаты разорвали на
куски, увлеклись, поперебили всех офицеров, а потом спохватились, что
некому командовать, а без командования нельзя: война-то продолжается,
противник атакует, свои атакуют, а из солдат никто плана Крепости не
знает, - получилась гигантская мышеловка, а тут еще взорвались
бактериологические бомбы, весь арсенал, и началась чума. Короче говоря,
как-то само собой получилось, что половина гарнизона разбежалась кто куда,
от оставшейся половины три четверти вымерли, а остальных принял на себя
главный хирург - во время бунта солдаты его не тронули: врач все-таки.
Как-то повелось называть его то принцем, то герцогом, сначала в шутку,
потом привыкли, а Максим для определенности называл его принцем-герцогом.
нашего друга Мака. Это очень важные предложения. Насколько они важны, вы
можете судить хотя бы по тому, что сам Колдун к нам пожаловал и будет,
может быть, с нами говорить...
сидел сам Колдун, собственной персоной. Смотреть на него было жутко, а не
смотреть невозможно. Замечательная была личность. Даже Максим смотрел на
него как-то снизу вверх и говорил Гаю: Колдун - это, брат, фигура. Был
Колдун небольшого роста, плотный, чистый, ноги и руки у него были
коротенькие, но сильные, и в общем он был не такой уж уродливый, во всяком
случае слово "уродливый" к нему не подходило. У него был огромный череп,
покрытый густым жестким волосом, похожим на серебристый мех, маленький рот
со странно сложенными губами, словно он все время собирался свистнуть
сквозь зубы, лицо в общем даже худощавое, но под глазами мешки, а сами
глаза были длинные и узкие, с вертикальным, как у змеи, зрачком. Говорил
он мало, на людях бывал редко, жил один в подвале на дальнем конце города,
но авторитетом пользовался огромным из-за своих удивительных способностей.
Во-первых, он был очень умен и знал все, хотя от роду ему было всего
что-то около двадцати лет и нигде он, кроме этого города, не бывал. Когда
возникали какие-нибудь вопросы, к нему шли на поклон за советом. Как
правило, он ничего не отвечал, и это означало, что вопрос чепуховый, как
его не решишь - все ладно будет. Но если вопрос оказывался жизненно-важным
- насчет погоды, когда что сеять - он всегда давал совет и ни разу еще не
ошибся. Ходили к нему только старшие, и что там происходило - они
помалкивали, но бытовало убеждение, что даже давая совет, Колдун не
раскрывал рта. Так, посмотрит только - и становится ясно, что нужно
делать. Во-вторых, имел он власть над животными. Никогда он не требовал у
общества ни еды, ни одежды, все ему доставляли животные, разные животные -
и зверье, и насекомые, и лягушки, - а главной прислугой у него были
огромные летучие мыши, с которыми он, по слухам, мог объясняться, и они
его понимали и слушались. Далее, рассказывали, что он знает неведомое.
Понять это неведомое было невозможно, на взгляд Гая это был просто набор
слов: черный пустой Мир до начала Мирового Света; мертвый ледяной Мир
после угасания Мирового Света; бесконечная пустыня с многими Мировыми
Светами... Никто не мог объяснить, что это означает, а Мак только
покачивал головой и восхищенно бормотал: "Вот это интеллект!"
слепенькая ночная птица. Колдун время от времени доставал из кармана
какие-то кусочки и совал ей в клюв, тогда она замирала на секунду, потом
задирала голову и как бы с трудом глотала, вытягивая шею.
я прошу вас слушать внимательно, а ты, Бошку, голубчик, заваривай чай
покрепче, потому что я вижу - кое-кто уже задремывает. Не надо
задремывать, не надо. Соберитесь с силами, может быть сейчас решается наша
судьба...
уши от стены, где он наладился было подремать, и усадили в первом ряду.
"Так ведь я ничего... - бормотал бельмастый. - Я только так, немножко. Я к
тому, что говорить надобно покороче, а то пока до конца доходят, я уж и
начало забываю..."
отжимают нас на юг, в пустыню. Пощады они не дают, в переговоры не
вступают. Из семей, которые пытались пробраться на север, никто не
вернулся. Надо полагать, они погибли. Это означает, что лет через
десять-пятнадцать нас отожмут в пустыню окончательно, и там мы все
погибнем без пищи и без воды. Говорят, что в пустыне тоже обитают люди. Я
в это не верю, но многие уважаемые вожди верят и утверждают, будто эти
обитатели пустыни такие же жестокие и кровожадные, как солдаты. А мы -
люди миролюбивые, сражаться мы не умеем. Многие из нас мрут, и мы,
наверное, не доживем до окончательного конца, но мы сейчас правим народом
и обязаны думать не только о себе, но и о наших детях... Бошку, - сказал
он. - Подай, пожалуйста, чаю уважаемому Хлебопеку. По-моему, заснул
Хлебопек.
обжегся, зашипел, и принц-герцог продолжал:
Солдат он ненавидит и говорит, что пощады ждать от них нельзя, все они там
одурачены тиранами и горят желанием нас уничтожить. Мак хотел сначала
вооружить нас и повести в бой, но убедился, что мы слабые и воевать не
можем. И тогда он решил добраться до обитателей пустыни - он в них тоже
верит - договориться с ними и повести их на солдат. Что требуется от нас?
Благословить эту затею, пропустить обитателей пустыни через наши земли и
обеспечить их продовольствием, пока будет идти война. И еще наш друг Мак
предложил: дайте ему разрешение собрать всех наших разведчиков, которые
захотят, он обучит их воевать и поведет на север, чтобы поднять там
восстание. Вот, коротко, как обстоят дела. Нам сейчас нужно решить, и я
прошу высказываться.
огромный, коричневый, неподвижный, как скала, даже не как скала, а как
гигантский аккумулятор, готовый разрядиться в одно мгновение. Он смотрел в
дальний угол, на Колдуна, но взгляд Гая почувствовал немедленно и повернул
к нему голову. И вдруг Гай подумал, что друг Мак уж не тот, что прежде. Он
вспомнил, что давно уж не улыбался Мак своей знаменитой
ослепительно-идиотской улыбкой, что давно он не пел своих горских песен, и
что глаза у него стали теперь без прежней ласковости и доброго ехидства,
твердые стали глаза, остекленели как-то, словно и не Максим это, а
господин ротмистр Чачу. И еще вспомнил Гай, что давно уже перестал друг
Мак метаться во все углы, как веселый любопытный пес, стал сдержан, и
появилась в нем какая-то суровость, целенаправленность какая-то, взрослая
деловая сосредоточенность, словно целился он самим собой в какую-то одному
ему видимую мишень... Очень, очень изменился друг Мак с тех пор, как
всадили в него полную обойму из тяжелого армейского пистолета. Раньше он
жалел всех и каждого, а теперь не жалеет никого. Что ж, может быть так и
надо... Но страшное он все-таки дело задумал, резня будет, большая резня
будет...
нездешний. - Что же это он хочет? Чтобы варвары сюда к нам пришли? Так они
же нас всех перебьют. Что я - варваров не знаю? Всех перебьют, ни одного
человека не оставят.
лучше не связываться. Тогда уж лучше прямо к солдатам выйти под пулеметы.
Все как-то от своей руки погибнешь, у меня отец солдатом был.
другой-то стороны варвары могут и солдат прогнать, и нас не тронуть. Вот
тогда и станет хорошо.
нас спокон веков трогали, а эти вдруг не тронут?
мол, лесовиков, и все тут...
тронут.
Белоусов Валерий
Махров Алексей
Пехов Алексей
Перумов Ник
Круз Андрей
Шилова Юлия