коней, миновали жидкий посад, переехали через легкий мостик на ту сторону
Неглинной и выбрались в луга.
сосны, как первые стражи леса, оступили кругом, когда Данил, пробравшись
через ельник, остановил коня. Чистая река струилась перед ними. Вода
слегка, неприметно, пела. Над крутояром того берега прямо к обрыву
подступали крупные стволы, а вдали и выше по течению виднелось большое
село. Протасий подъехал, решившись нарушить молчание:
долго-долго молчал, и Протасий подумывал уже, не отъехать ли ему назад, к
кучке ратников, что на расстоянии сопровождала князя, когда Данил
обернулся к нему с медленной улыбкой.
гору, у самых городских ворот, Данила снова остановился, глядя на луг под
горой, неровно окаймленный редкою цепью домиков, переходящих на той
стороне Неглинки в деревушки, прячущиеся меж перелесков и холмов. Протасий
тоже остановился, гадая, о чем сейчас думает Данил Лексаныч? Он даже
заглянул в лицо Даниле, которого за эти дни как-то невольно начинал
чувствовать старше себя, хоть князь и был младше его двумя годами. Данил
вздохнул, потом опять вздохнул, выпрямился, сказал тверже, чем прежне:
Как в Переяславле! И торг тоже здесь!
Миновали житный амбар, где сейчас из отверстых настежь ворот выносили кули
с зерном и старый житничий, мельком поглядев на них и поклонившись князю,
что-то отмечал на вощеной табличке.
отсылает хлеб.
тута быть княжеским селам! Все ж ты, Протасий, перемолви с наместником!
устроить и населить пришлым народом можно.
Юрьич. Покряхтел, выслушал Данилу, его сбивчивые объяснения о селах и
жалобы, что москвичи не признают своего князя.
жили тута, а батюшка твой всюду имел, и от Михайлы Хоробрита должны были
остаться, да и от Юрия Долгорукого... Тому хоть и многонько летов, а
князево добро не ветшает. Бывал на той стороны, на Воробьевых горах?
Съезди, воздух там легкой, здоровой - боры! Дак и села поглянь. Те села
издревле княжески!
Братом. Братним наместником, значит. Он тута бояр собирал, встречу
устроил, а ты - очищай! Он и очистит села, но не так, не срыву. Ты его
подорвешь и свою власть тоже не укрепишь. Да и не за им одним села те!
Думу собрать и на думе высказать, пристойно чтоб. И не так обидно, не ему
одному... Вообще - грамоты на землю посуживай, ты же князь!
говорить о земле. Впрочем, накануне, трапезовали с дружиной. Обсуждали
грядущий день. Спорили, запивали медом. Толковали о том, что и им, пришлым
Даниловым боярам, надлежит земля.
вспоминать, батюшка Данил Лексаныч, как сидели вместях за столом-то!
запропастилось. Не стал звать слугу, отодвинул из-под рукомоя лохань с
водой, дождался, когда уляжется рябь, осмотрел свое отражение в темной
воде. Представил себя со стороны в этот миг, прыснул, не сдержавшись.
Княжеская шапка чуть не свалилась в лохань.
все, кроме Федора Юрьича, были мальчишки и вид имели заносчивый. Молодой
князь старался глядеть грозно, но губы выдавали - то и дело морщились
непрошеною улыбкой.
были, и на которых достоит князю сидети, и с которых достоит ему доходы
имати, и кто те селы заял, и под кем они ныне, и како мощно села те князю
московскому Данилу Лексанычу воротити...>
бегут, а тут запустело?
делами и войнами, вряд ли сейчас опалится на брата. Наместник покорился,
за ним покорились и другие, тем паче что о селах, где и какие суть, Данил
вызнал заранее.
его:
разные концы, на Воробьевы горы послал Протасия.
подымались в гору. Встречу в темноте шло стадо.
ярея, обнажил саблю. Подействовало. Скоро сбитый табун двинулся обратно.
До утра удалось воротить еще шесть конских и скотинных табунов, нагнать
страху на посельских и старост. У других прошло не так гладко, где-то
почти дошло до оружия, уже зазвенела сталь, двое-трое были поранены,
кому-то пришлось даже и отступить.
принимал отчеты посольских и старост. Наученный Федором Юрьичем, всюду
влезал сам, отстранял списки и приказывал отворять амбары, житницы,
сенники. Пересчитывали скот. Мужиков собирали, объявляли им, что села
теперь - княжевы. Страдникам, издольщикам и прочим зависимым пахарям долго
приходилось объяснять, что они уже теперь своему прежнему господину ничего
не должны, а должны одному московскому князю. Скоро раскрылось, где что
было уведено. Данил несколько раз посылал дружину возвращать отогнанные
стада, где и сами, уразумев, что князь не шутит, приводили скот, винились.
грамоты прежних князей теряют силу и он будет пересуживать и подтверждать
владельческие грамоты сам, и только после осмотра сел и земель, а допреж
того сбор даней поручает своим боярам, а суд по всей волости берет на
себя. Он вызвал московского мытника, вирников, посольских, всех
перешерстил, кого-то выгнал, поставил своих. О суде, что отбирается у бояр
и будет княжеским, доколе не подтвердят несудимых грамот, бирючи по три
дня кричали на торгу и повестили по селам. Обиженный народ разом прихлынул
на княжой двор. Данил с боярами оправливал мужиков, разбирал тяжбы,
посылал дружинников поглядеть на месте, как и что. Разрешил сам, по
сказкам послухов, два-три спорных дела местных бояр и одну древнюю тяжбу о
землях по Яузе, послав перемерить землю заново.
вслед за Данилою для ханского надзора за новым князем; разрешать церковные
дела; отпускать хлеб, рыбу и мед попам и причту, что прибыли по его зову
из Никитского монастыря...
новый княжеский терем, уже суетились и заглядывали в глаза вчерашние
местные насмешники и спесивцы.
дрань на терем. Народ был веселый, здоровый, видно, что не наработанный
еще, свежий народ. Нравились и лица - крупноносые, большеглазые, без
боязливости этой, мерянской: не понять, то ли винится, то ли лукавит перед
тобой?
не было никого, на нашей-то памяти все наместничали тута...
боле!
так - поболе налога отдаем! Тому - бобра, иному - куницу, набольшему -
соболя, да коням кормы, да посольским, тем и другим давай, всего много
станет!
кто-то трогал седло, оглаживал круп. Всем им хотелось верить, что князь не
уедет, будет местный, свой, и Даниле стало даже жарко от этого неложного к
нему сочувствия и неложного хотения, чтобы он остался у них и не уезжал
никуда.
кричали ему приветственные слова. Данил все стоял, не трогая коня, и все