Чтение 46–й страницы книги ~Поиски вымышленного царства~

народного достояния - поголовье скота. Во время походов его не столько
пасут, сколько едят. Следовательно, для того чтобы кормить армию, которую
нельзя было распустить, поскольку на всех границах имелись враги, надо было
продолжать войну. Тогда войско, уходя за границу, находило себе пропитание
само, а на месте дети и собаки могли охранять ягнят от волков. Однако такой
выход означал, что народ должен находиться в постоянном напряжении, без
малейшей надежды на отдых. А правительство, если оно хотело уцелеть,
обязано было обеспечить лояльность подавляющего большинства населения,
носившего луки и сабли.

Ни одно правительство не может существовать без денежных средств, а, как мы
видели, с народа-войска ничего нельзя было собрать; наоборот, ему надо было
выплачивать хотя бы на пищу и вооружение. Эти средства монгольский хан
получал с пошлин на караваны, что втягивало Монголию в сложную
международную политику, а последняя требовала наличия сильной, единоличной
власти.

Но каким путем Чингисхану удалось примирить со своей неограниченной властью
новых подданных, привыкших к свободной жизни? И не входим ли мы в
противоречие с собственными ранее сделанными заключениями о роли
исповедания веры, подменяя конфессиональный примат политическим? В том-то и
дело, что нет! Чингис женил своих сыновей на христианках: Угедея - на
меркитке Туракине, Толуя - на кераитской царевне Соркактани-бэги.
Несторианские церкви были воздвигнуты в ханской ставке, и внуки Чингиса
воспитывались в уважении к христианской вере.

А монгольская "черная вера" [є57], служители и главы которой в тяжелые годы
были опорой Чингисхана, была хотя и не упразднена, но весьма ограничена в
своих возможностях. Глава монгольской церкви, прорицатель Кокочу, попытался
было влиять на государственные дела и собирать людей, переманивая их даже
от царевичей. Что ж, его пригласили в ханскую ставку и там переломили
хребет, после чего его сторонники "присмирели" [є58].

Ограничение "черной веры", конечно, не означало, что несторианство стало
или даже получило шанс стать государственной религией. Но зато несториане
получили доступ к государственным должностям и, следовательно, возможность
направлять политику новорожденной империи. Потому-то и оказались в изоляции
найманский царевич Кучлук и меркитский князь Токта-беки, ушедшие за Алтай,
где их приняли и поддержали кыпчаки. Но эти храбрые люди не бросили сабель.

СЛАВА И ГИБЕЛЬ

В 1207 г. война возобновилась. Старший сын Чингиса, Джучи, за один поход,
не встретив серьезного сопротивления, покорил "лесные народы" Южной Сибири,
чем обеспечил монгольскому улусу тыл. В следующем, 1208 г. монгольский
полководец Субэтэй настиг и вынудил к битве найманов и меркитов в долине
Иртыша у впадения в него Бухтармы. Вождь меркитов Токта пал в бою, его дети
бежали к кыпчакам (в совр. Казахстан), а найманский царевич Кучлук со
своими соплеменниками ушел в Семиречье и был там ласково принят гурханом
Чжулху, нуждавшимся в воинах для войны с хорезмшахом Мухаммедом.
Впоследствии Кучлук стал близким другом и фаворитом гурхана, не
отличавшегося проницательностью и умением разбираться в людях. Гурхан даже
выдал за него свою дочь.

1209 год принес гурхану огромное огорчение. Мы уже отмечали, что небольшое
кара-китайское государство финансировалось уйгурскими купцами, просившими
хана расправиться с их мусульманскими конкурентами. Поскольку гурхан не
справился с полученным заданием, уйгуры убили киданьского чиновника и
предложили свою покорность Чингисхану. Это была сделка, выгодная обеим
сторонам. Монгольскому хану предстояла война чжурчжэнями. Этого от него
требовала вся степная общественность. А для любой войны нужны деньги.
Уйгуры деньги дали.

Уйгурским купцам были нужны товары для торговли. Они могли скупить у
монгольских воинов любое количество добычи, разумеется по дешевке, так как
они были монополистами; кроме того, монголам были необходимы грамотные
чиновники. Дошло до того, что вакансии предоставлялись пленным найманам.
Уйгурские грамотеи немедленно предложили свои услуги и получили должности
не менее выгодные, чем даже торговые сделки. Больше не было причин для
отсрочки войны с империей Кинь, и в 1211 г. она началась [*100].

Первый удар монголы нанесли по царству Тангут. Скорее всего это был
военно-политический ход. В 1209 г. монголы разбили тангутские полевые
войска, набрали огромное количество скота и верблюдов, но были вынуждены
снять осаду со столицы, так как тангуты, прорвав плотины, затопили
окрестности города водами Хуанхэ. Монголы отступили, заключив мир и договор
о военной взаимопомощи, чем освободили свои войска для основной кампании.

Момент для начала неизбежной войны был выбран очень обдуманно. Империя Кинь
вела уже войну на трех фронтах: с империей Сун, тангутами и народным
движением "краснокафтанников", боровшихся против чужеземной власти.
Несмотря на численный перевес противников, чжурчжэни везде одерживали
победы. Весной 1211 г. монголы взяли пограничную крепость У-ша. Вскоре пали
несколько крепостей, на которые чжурчжэни надеялись как на непреодолимый
для кочевников оплот, и вся страна, до ворот Пекина, была опустошена.
Киданьские войска восстали и передались монголам, мотивируя это тем, что
они братья по крови. В 1215 г. пал Пекин [*101], и Чингисхан заключил
перемирие, потому что его отозвали неотложные дела на западе.

Меркиты, отступившие в 1208 г. за горные проходы Алтая и Тарбагатая.
получили помощь от кыпчаков. или восточных половцев. Благодаря ей они к
1216 г. собрались с силами и попытались ударить монголам в тыл. Только два
тумена отборных монгольских войск, спешно переброшенных из Центральной
Монголии, под командой старшего царевича Джучи остановили и оттеснили
противника. Меркиты, покинутые Кулуком, были настигнуты монголами у реки
Иргиз [*102] и истреблены до последнего человека. Там же, у Иргиза, монголы
подверглись нападению хорезмшаха Мухаммеда, любившего воевать с неверными.
Удивленные внезапным, ничем не вызванным нападением, монголы потеснили
хорезмийцев и вернулись домой.

А в кара-киданьском царстве дела шли все хуже и хуже. Заигрывания гурхана с
хорезмшахом Мухаммедом привели только к усилению Хорезма. К 1208 г.
Мухаммед отказался от взноса дани, привлек на свою сторону владетеля Хотана
и занял Бухару и Самарканд. Мусульманское население, измученное произволом
кара-киданьских вельмож и сборщиков податей, приветствовало хорезмийцев как
избавителей. Вот тут-то и потребовались войска, набранные Кучлуком среди
бывших врагов Чингисхана, но Кучлук пустился на авантюру: вместо того чтобы
выручать тестя, захватил в Узгенде казну гурхана и, узнав, что большая
часть кара-киданьских войск сражается с мусульманами, попытался овладеть
особой самого гурхана. Эта смелость успеха не имела: гурхан успел собрать
войско и разбить Кучлука. В это же время другая кара-киданьская армия взяла
Самарканд, но война на этом не прекратилась. Мусульмане снова пошли в
наступление и были остановлены только у Баласагуна, да и то успех был
сомнительным.

Но тут вмешались в политику народные массы и смешали все карты своих
правителей. Мусульманское население Мавераннахра нашло, что иго единоверных
хорезмийцев хуже ярма неверных. После некоторых перипетий в Самарканде были
перебиты все хорезмийцы, причем их разрубленные члены развешивались на
базарах [є59]. С другой стороны, взбунтовалось войско гурхана, которое,
отбив у Кучлука казну, не вернуло ее правителю, а поделило ее между собой.
Тогда Кучлук возобновил свою авантюру, встал во главе бунтовщиков и в 1211
г. арестовал гурхана, пытавшегося укрыться в Кашгаре. За гурханом был
оставлен титул и все знаки достоинства, но Кучлук стоял рядом с троном, и
дела решались по мановению его руки. Кара-киданьские вельможи, видя
неспособность гурхана, перенесли свои симпатии на Кучлука, видя в нем
возможного спасителя гибнущей державы. Гурхан Чжулху умер в 1213 г., и
Кучлук был единогласно признан кара-киданьским гурханом.

Описанные здесь события проливают свет на найманскую проблему. Как мы
видели, найманы бежали спасаться от монголов к кара-киданям как к
соплеменникам, и были там приняты, как свои. Кучлук захватил власть,
опираясь на поддержку вождей кара-киданьского войска, что было бы
невозможно, если бы он был чужаком. Очевидно, разница между кара-киданями и
найманами лежала в плане политическом, а не этническом, что и подтверждает
нашу первоначальную интерпретацию событий.

Гораздо сложнее религиозная проблема. По всем данным, Кучлук был сначала
несторианином, но после захвата власти покинул свою жену, христианку, и
влюбился в кара-киданьскую девицу, которая совратила его в "поклонение
странным богам" [є60] (может быть, буддам?) [є61].

Благодаря тому, что монгольские войска увязли в Китае, Кучлук получил
передышку и использовал ее для восстановления границ кара-китайской
державы. Ему удалось оттеснить хорезмийцев на юге и подчинить отпавшие
княжества Восточного Туркестана, за исключением Алмалыка, отдавшегося под
покровительство монголов. Но, будучи неплохим полководцем, Кучлук оказался
плохим политиком и позволил несторианам и буддистам начать религиозные
гонения против мусульман, составлявших большинство населения кара-китайской
державы. Это оттолкнуло от него массы, перенесшие симпатии на монгольского