сынок, румяный как кровь и белый как снег.
а как взглянет, бывало, на своего хорошенького пасынка, у ней так и
кольнет в сердце - тотчас придет ей в голову, что он ей поперек дороги
стал, и кабы не он, все богатство отца досталось бы ее дочери.
кать из угла в угол: и тут щипнет, и там щипнет, так что бедное дитя жи-
ло в постоянном страхе. И когда он возвращался домой из школы, у него не
было ни одной минуты покоя.
ней и сказала: "Матушка, дай мне яблочко". - "Изволь, дитятко", - сказа-
ла ей мать и дала ей чудесное яблоко из сундука своего; а у сундука-то
крышка была тяжелая-претяжелая, и замок у ней большой, железный, с ост-
рыми зубцами. "Матушка, - сказала хорошенькая девочка, - ты и братцу то-
же дашь яблочко?" Это раздосадовало ее мать, однако же она сдержалась и
сказала: "И ему дам, когда он придет из школы".
мой; тут ее словно бес под руку толкнул, она отняла у дочки яблоко и
сказала: "И тебе прежде брата не дам". Швырнула яблоко в сундук и закры-
ла его крышкой.
ему: "Сыночек! Не хочешь ли ты получить от меня яблоко?" А сама посмот-
рела на него искоса. "Матушка, - сказал мальчик, - что ты это так на ме-
ня смотришь? Хорошо, дай мне яблочко!" - "Пойдем со мной, - сказала она
и открыла крышку сундука. - Вот, выбирай любое".
р-раз! - она захлопнула крышку с такою силою, что голова мальчика отско-
чила от туловища и упала среди румяных яблок. Тут она перепугалась и
стала думать: "Как бы мне это с себя свалить?" И вот зашла она в свою
комнату, вынула из ящика белый платок, опять приставила голову к тулови-
щу, обвязала мертвому пасынку шею так, что ничего не было заметно, и по-
садила его на стул перед дверьми, а в руку дала ему яблоко.
перед огнем, а перед нею лохань с горячей водой, в которой она что-то
полощет. "Матушка, - сказала дочка, - братец сидит перед дверьми блед-
ныйпребледный и держит в руке яблоко; я было попросила его, чтобы он мне
яблочко дал, но он мне ничего не ответил, и мне стало страшно". - "А ты
ступай к нему еще раз, - сказала мать, - и если он тебе ничего не отве-
тит, дай ему по уху". Дочка и точно пошла и сказала: "Братец, дай мне
яблочко". Но он ничего не ответил ей. Тогда она ударила его по уху, и
голова его свалилась с плеч.
матери своей. "Ах, матушка, я сбила голову моему братцу!" - и плакала, и
плакала, и не могла утешиться. "Доченька, - сказала мать, - что ты наде-
лала? Но теперь-то уж замолчи, чтобы никто этого не знал; ведь теперь уж
этого не воротишь! Давай разварим его в студень".
жила его в лохань и разварила в студень. А дочь ее при этом стояла и
плакала, и плакала, и все слезы ее падали в лохань, так что даже и соли
в студень не понадобилось класть.
мать принесла на стол большущее блюдо студня, между тем как дочка ее все
плакала и плакала, и никак не могла удержаться от слез.
"Он ушел в гости к своему деду; там хотел он некоторое время остаться".
- "Да что ему там делать? Ушел, даже и не простился со мной?" - "О, ему
очень хотелось туда пойти, и он у меня просил позволения остаться там
эту неделю: его ведь все там ласкают". - "А все же, - сказал отец, - мне
очень жаль, что он не простился со мною".
Ведь братец-то твой вернется же! - потом, обратясь к жене, добавил: -
Жена! Какое ты мне подала вкусное блюдо! Подбавь-ка мне еще!" И чем бо-
лее он ел, тем более хотелось ему еще и еще, и он все приговаривал:
"Подкладывай больше, пусть ничего на блюде не останется!" И все-то ел,
ел, а косточки все под стол метал - и наконец съел все дочиста.
в него из-под стола все косточки и хрящики и понесла вон из дома, обли-
ваясь горькими слезами.
что там росло, на зеленую травочку, и у ней стало легко на сердце, и
слезы ее иссякли.
диться и сходиться, словно руки у человека, когда он от радости начинает
размахивать руками и хлопать в ладоши.
и огонь, и из этого-то огня вылетела чудная птица и запела чудную песен-
ку, и высоко-высоко поднялась в воздух.
ли двигаться, и платок с косточками, что лежал под деревом, пропал бесс-
ледно.
был еще в живых. И она вернулась домой веселая, села за стол и стала
есть.
песенку:
птичку, которая пела на крыше дома, и песенка показалась ему очень прив-
лекательной.
одну туфлю. Так он и на середину улицы вышел в одной туфле и в одном
носке, опоясанный фартуком, с золотой цепью в одной руке, с клещами в
другой...
давай смотреть на птичку. "Птичка, - сказал он, - как ты славно поешь!
Спой-ка мне еще раз свою песенку!" - "Нет, - сказала птичка, - я дважды
даром петь не стану. Дай мне эту золотую цепочку, тогда я тебе и еще раз
спою мою песенку". - "Вот, на тебе золотую цепь; только спой мне еще
раз".
тив мастера и запела:
ла:
смотреть на крышу, прикрывая ладонью глаза от солнца. "Птичка, - сказал
он, - да как же ты славно поешь! - И жену башмачник вызвал из дома: -
Поди-ка сюда, глянь-ка на птичку! Вот так птичка, как отлично распева-
ет!" Потом позвал он и дочь свою, и детей, и подмастерьев, и работников,
и служанку, и все вышли на улицу и смотрели на птицу, и любовались ею.
около шейки - словно чистое золото, а глазки у ней блистали как звездоч-
ки.
"Нет, - сказала птичка, - дважды я не пою даром. Подари мне что-нибудь".
- "Жена, - приказал башмачник, - ступай ко мне в мастерскую; там стоит у
меня пара совсем готовых красных башмаков, принеси их мне сюда".
- Ну, а теперь спой мне свою песенку".
тела на крышу и запела:
правой лапки, а башмаки - в когтях левой лапки, и прилетела она прямо на
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей