косогором лес закрывал горизонт, и кривая холма убегала в дали. Под вечер,
когда па бледном небе показывалась белая луна, Тереза выходила на порог.
Луна, висящая на все еще не стемневшем небе, напоминала ей лампу, которую
поутру забыли погасить и которая целый день светила в комнате мертвых.
места, куда вросла корнями, так же как ни Тереза, ни Томаш уже никогда не
смогут покинуть эту деревню. Они продали машину, телевизор, радио, чтобы
купить здесь маленький домик у крестьянина, который переселялся в город.
недостатке людей жилья здесь было более чем достаточно. И ни у кого не
возникло желания копаться в политическом прошлом тех, кто готов был пойти
работать в поле или в лес; им никто не завидовал.
бара и неизвестными женщинами, оставлявшими в Томашевых волосах запах своего
лона. Полиция перестала интересоваться ими, а эпизод с инженером сливался у
нее теперь в нечто единое со сценой на Петршине, и она уже едва различала,
где сон, а где явь. (Впрочем, был ли инженер в самом деле на службе у тайной
полиции? Может, был, а может, и нет. Мужчины, что пользуются для встреч
чужими квартирами и предпочитают не заниматься любовью с одной и той же
женщиной более раза, не столь уж редки.)
достигла цели: они с Томашем вместе и они одни. Одни? Я должен выразиться
точнее: "одни" означало лишь, что они прервали всякие связи со своими
прежними друзьями и знакомыми. Они перерезали свою жизнь, словно это был
кусок ленты. Однако они чувствовали себя достаточно хорошо в обществе
сельчан, с которыми вместе работали и подчас наведывались друг к другу в
гости.
узнала председателя здешнего кооператива, она вдруг обнаружила в себе образ
деревни, запечатленный в ней книжными воспоминаниями или ее предками. Это
был мир соборности, в котором все - одна великая семья, связанная общими
интересами и привычками: ежевоскресное богослужение в церкви, трактир, где
сходятся мужики без женщин, и зал в том же трактире, где по субботам играет
оркестрик и вся деревня танцует.
образ. Церковь была в соседнем селе, и никто туда не ходил, трактиры
превратились в конторы, мужикам негде было собираться и пить пиво, молодым
негде танцевать. Отмечать церковные праздники воспрещалось, государственные
- никого не занимали. Кинотеатр был в городе в двадцати километрах. И вот
после рабочего дня, наполненного в минуту отдыха веселым перекрикиванием и
болтовней, люди запирались в четырех стенах домишек, обставленных
современной мебелью, от которой несло безвкусием как сквозняком, и глядели в
светящийся экран телевизора. Они уже не приглашали друг друга в гости, разве
что, бывало, заскакивали на два-три слова к соседу перед ужином. Все мечтали
лишь об одном: уехать в город. Деревня не предлагала ничего такого, что
походило бы на мало-мальски привлекательную жизнь.
навсегда, государство утратило над нею власть. Земледелец, которому уже не
принадлежит земля и он лишь рабочий, возделывающий поле, не дорожит ни
родным краем, ни своей работой, ему нечего терять, не за что бояться. Однако
благодаря этому равнодушию деревня сохранила заметную самостоятельность и
свободу. Председателя здешнего кооператива не назначили со стороны (как
назначаются директора в городах). Он был избран крестьянами, он был одним из
них.
исключительном положении: они приехали сюда по доброй воле. И если
деревенские использовали любую возможность, чтобы хоть на день выбраться в
какой-нибудь окрестный город, Тереза и Томаш мечтали только об одном: быть
там, где они были, и потому за короткое время узнали сельчан лучше, чем те -
друг друга.
четверо детей и свинья, которую он муштровал, точно собаку. Свинью звали
Мефисто, и была она гордостью и забавой всей деревни.
копытцах, словно толстозадая женщина на высоких каблуках.
нес и обнюхивал. Но вскоре подружился с ней и предпочитал ее деревенским
псам, которые ничего, кроме его презрения, не заслуживали: привязанные у
своих будок, они лаяли глупо, непрестанно и без всякого повода. Каренин по
достоинству оценил такое редкостное существо, и я не ошибусь, если скажу,
что своей дружбой со свиньей весьма дорожил.
хирургу, хотя и огорчался при этом, что не в силах сделать для него больше.
Томаш стал водителем пикапа, на котором развозил на поля земледельцев и
сельскохозяйственный инвентарь.
телками. Терезе было поручено обихаживать их и дважды в день выгонять на
пастбище. Поскольку ближние и легкодоступные луга предназначались под
косьбу, Терезе приходилось ходить со стадом на окрестные холмы. Телки
постепенно объедали траву на все более дальних пастбищах, и Тереза таким
образом обошла с ними за год всю округу. И как когда-то в своем маленьком
городе, она всегда брала с собой какую-нибудь книгу, на лугах открывала ее-и
читала.
когда они, не в меру развеселившись, норовили отбиться от стада. Он делал
это с очевидной радостью, и из них троих был явно самым счастливым. Никогда
прежде его должность "стража курантов" не была столь почитаема, как здесь. В
деревне ни для какой импровизации не оставалось возможности: время, в
котором жили теперь Тереза и Томаш, приближалось к регулярности его времени.
времени) они втроем пошли прогуляться по косогору позади своего дома.
заднюю ногу. Томаш нагнулся к нему и, ощупав лапу, обнаружил на ляжке
небольшой желвак.
отправился в соседнюю деревню к ветеринару. Неделю спустя снова заехал к
нему и вернулся домой с известием, что у Каренина рак.
Когда он привез пса домой, тот еще не очнулся после наркоза. Он лежал возле
их постели на ковре с открытыми глазами и стонал. На ляжке, выбритой догола,
был виден шов с шестью защипами.
испугалась, что он уже никогда не сможет ходить.
попыталась поднять пса, но он цапнул ее. Такого еще не бывало, чтобы он
хотел се укусить!
его к себе на постель, где он быстро уснул. Уснули и они. Было три часа
ночи, когда он вдруг разбудил их. Вертел хвостом, вскарабкивался на них и
ластился к ним буйно и ненасытно.
ждал, пока кто-нибудь проснется, и только потом вскакивал на кровать.
себя! Кто знает, с какими призраками он боролся! И вдруг увидел, что он
дома, узнал своих близких и во что бы то ни стало захотел поделиться с ними
своей несказанной радостью, радостью возвращения и возрождения.
власть над птицами, рыбами и всякими животными, пресмыкающимися по земле.
Конечно, Бытие написал человек, а вовсе не лошадь. Нет никакой уверенности,
что Бог действительно дал человеку власть над другими созданиями. Скорее,
похоже на то, что человек выдумал Бога, чтобы власть над коровой и лошадью,
узурпированную им, превратить в дело священное. Да, право убить оленя или
корову - единственное, на чем братски сходится все человечество даже в
период самых кровавых войн.
на вершине иерархии находимся мы. Но достаточно было бы вступить в игру
кому-то третьему, допустим, гостю с иной планеты, чей Бог сказал бы: "Ты
будешь владычествовать над тварями всех остальных планет", как вся
бесспорность "Бытия" стала бы сразу сомнительной. Человек, запряженный в
повозку марсианином или запеченный на вертеле существами с Млечного Пути,
возможно, и вспомнил бы тогда о телячьей отбивной, которую привык резать на
тарелке, и принес бы корове свои (запоздалые!) извинения.
приструнивает, потому что молодые коровки резвятся и убегают с дороги в
поля. Каренин сопровождает ее. Вот уже два года, как он ежедневно ходит с
ней на пастьбу. Его всегда ужасно забавляло, что он может быть с телками
строгим, облаивать их и ругать. (Его Бог доверил ему власть над коровами, и
он очень гордился этим). Но сейчас Каренин двигался с огромным трудом,
прыгая на трех лапах; на четвертой у него - кровоточащая рана. Тереза
поминутно к нему нагибается и гладит по спине. Уже две недели спустя после
операции выяснилось, что опухоль продолжает расти и что Каренину будет все
хуже и хуже.
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Белов Вольф
Куликов Роман
Лондон Джек