Чтение 46–й страницы книги ~Звездный час Уилта~

поезд, и никуда с нее не свернуть. А так иногда хочется взять в сторону,
рвануть, не разбирая дороги, по полям и лугам, как лихой скакун. Да ведь и
поезд когда-то подойдет к станции, а дальше -- ступай куда вздумается.

Нет, в жизни не все так прямолинейно. И люди, дойдя до точки, ведут
себя не так. Чего там, даже в суде этой логики наищешься. Разве логично, что
сажают в тюрьму рассеянных старух вроде миссис Риман, которая вынесла из
магазина банку маритюванного лука, а заплатить забыла? Она же ничего
маринованного не ест. Ева точно знает когда она развозила обеды соседским
старикам, миссис Риман ей говорила, что терпеть не может уксус. А с банкой
лука произошло недоразумение: старушка прихватила ее потому, что месяц назад
у нее умер китайский мопс по кличке Лучок. Ну как не понять, что это ошибка?
А суд не понял. Вот и мистер Госдайк не понимает Еву, а у нее имеются верные
доказательства, что Генри на авиабазе. Видел бы мистер Госдайк, как
изменился в лице тот офицер, заговорил бы по-другому.

-- Стало быть, вы мне не поможете? -- спросила Ева и встала.

-- Сначала нам необходимо получить доказательства, что вашего мужа
удерживают на базе вопреки...

Но Ева уже не слушала. Что толку от пустой болтовни? Она вышла из
кабинета, спустилась по лестнице и направилась в кофейню "Момбаса", где ее
дожидалась Мэвис.

-- Ну как, он тебе что-нибудь посоветовал? -- спросила Мэвис.

-- Нет. Сказал только, что без доказательств ничего не получится.

-- Может, Генри вечером позвонит. Он же знает, что ты приезжала на
базу, ему наверняка передали...

Ева покачала головой.

-- Как же, передали.

-- Ева, я вот что подумала, -- начала Мэвис. -- Генри обманывает тебя
уже полгода. Я знаю, ты сейчас станешь спорить, но ведь это факт.

-- Обманывает, но не в том смысле. Я-то знаю.

Мэвис вздохнула. Как же наконец втолковать Еве, что все мужчины
одинаковы, даже сексуально неполноценные вроде Уилта?

-- По пятницам вечерами твой Генри ездит в Бэконхит, а тебе говорит,
что преподает в тюрьме. Это ты отрицать не станешь?

-- Не стану, -- ответила Ева и заказала чай. Кофе -- иностранный
напиток, а ей сегодня не хочется ничего иностранного. Кофе пьют американцы.

-- Ты не задавала себе вопрос, почему он это от тебя скрывает?

-- Потому что не хочет, чтобы я знала.

-- А почему не хочет?

Ева молчала.

-- Потому что боится, что ты станешь его ругать. А за что жены ругают
мужей, ты и сама знаешь, правда?

-- Я знаю Генри.

-- Конечно, знаешь. Но мы и не подозреваем, на что подчас способны наши
близкие.

-- Ну, тебе, положим, было известно, что Патрик бегает за каждой юбкой,
-- огрызнулась Ева. -- Все время рассказывала, как он тебе изменяет. Поэтому
тебе и понадобились стероиды этой разбойницы Корее. Вот теперь твой
благоверный и сидит перед телевизором.

-- Да, -- согласилась Мэвис, кляня себя за откровенность. -- Но ты-то
жаловалась, будто у Генри сексуальная недостаточность. А значит, я права. Уж
не знаю, из чего доктор Корее приготовила ему снадобье...

-- Из мух.

-- Мух?

-- Генри сказал -- шпанские мушки. Он уверял, что чуть не умер.

-- Ну не умер же. Так я что говорю. Может, у него такая низкая
продуктивность из-за...

-- Он человек, а не бык.

-- С чего ты быка приплела?

-- "Продуктивность"! Можно подумать. Генри крупный рогатый скот.

-- Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать.

Принесли чай. Мэвис подождала, пока удалится официантка, и продолжала:

-- Так вот. Тебе кажется, что у Генри сексуальная недостаточность, а на
самом деле...

-- Я только говорила, что он в постели немножко вялый. И больше ничего
такого.

Сдерживая раздражение, Мэвис помешивала кофе. Наконец она решилась и
выложила напрямик:

-- Вполне вероятно, что он тебя просто не хочет. Зачем ему ты, если он
вот уже полгода каждую пятницу прыгает в постель к военнослужащей
американке. Вот что я имела в виду.

Ева возмутилась:

-- Что ты выдумываешь? Как же он тогда успевал вернуться домой к
половине одиннадцатого? Он ведь на базе еще и занятия проводил. Из дома он
уезжал около семи, ехать до базы минут сорок пять. Сорок пять туда и сорок
пять обратно получается..

-- Полтора часа, -- нетерпеливо перебила Мэвис. -- Ну и что? Может, у
него в Бэконхите были индивидуальные занятия.

-- Индивидуальные?

-- Да, голубушка. С одним человеком.

-- Так не положено. По крайней мере, в Гуманитехе. Если в группе меньше
десяти человек...

-- А вдруг на базе другие правила? И потом, хитростью и не того можно
добиться. Скажите на милость -- занятия! Очень хорошо представляю, чем
занимался твой Генри. Небось раздевался и...

-- Вот видишь, как плохо ты его знаешь. Чтобы Генри разделся на глазах
у посторонней женщины? Да ни в жизнь. Он у меня такой застенчивый.

-- Застенчивый? -- Мэвис хотела напомнить, что вчера утром Уилт
обошелся с ней довольно беззастенчиво, но от решительного взгляда Евы ей
вновь стало не по себе, и Мэвис смолчала.

Посидев еще минут десять, подруги отправились в школу за близняшками.
Но и в машине лицо Евы сохраняло ту же пугающую решимость.

-- Ладно, начнем вот с чего, -- сказал полковник Эрвин. -- Вы
утверждаете, что не стреляли в майора Глаусхофа, так?

-- Конечно, не стрелял, -- подтвердил Уилт. -- Зачем мне в него
стрелять? Это его жена пыталась отстрелить замок.

Полковник заглянул в папку, лежавшую перед ним на столе, и заметил:

-- У меня другие сведения. Тут сказано, что вы хотели изнасиловать
миссис Глаусхоф в извращенной форме, а когда она оказала сопротивление,
укусили ее за ногу. Майор Глаусхоф бросился на помощь жене и начал
выламывать дверь, а вы в него выстрелили.

-- Изнасиловать в извращенной форме? -- ахнул Уилт. -- Это как?

Полковника передернуло.

-- Не знаю. Меня такие вещи не интересуют.

-- Уверяю вас, если кого и изнасиловали в извращенной форме, то не ее,
а меня. И. если бы вам случилось оказаться в непосредственной близости от ее
мочалки, вы бы тоже стали кусаться.

Полковник поспешил отогнать кошмарное видение В его личном деле
значилось: "в высшей степени гетеросексуален", но ведь не до последних же
пределов! А "мочалка" миссис Глаусхоф -- это уж точно из области
запредельного.

-- У вас концы с концами не сходятся. -- возразил полковник. -- По
вашим собственным словам, миссис Глаусхоф намеревалась отстрелить замок и
выбраться из комнаты, не так ли? Может, вы объясните, зачем ей это
понадобилось?

-- Я же говорю, ей захотелось... ну да я уже рассказывал. чего ей
захотелось. Вот я ее и тяпнул. Что мне еще оставалось? А она озверела и
схватилась за пистолет.

-- Но почему все-таки дверь оказалась заперта и миссис Глаусхоф
пришлось стрелять в замок? Вы хотите сказать, что вас обоих запер майор
Глаусхоф?

-- Она сама заперла дверь и швырнула чертов ключ в окно, -- устало
промолвил Уилт. -- Не верите -- поищите на улице.

-- Неужели вы показались ей таким неотразимым, что она вздумала вас
изнасиловать... в извращенной форме?

-- Просто она лыка не вязала.

Полковник Эрвин встал, подошел к гравюре и вперился в нее, надеясь, что
его осенит догадка. Но догадка не спешила. Во всем рассказе Уилта не
вызывало сомнений лишь одно: Глаусхофиха действительнб была пьяна.

-- Как вы вообще оказались у Глаусхофов, вот чего я не понимаю.

-- А я, думаете, понимаю? Я приехал сюда в пятницу читать лекцию. Вдруг
-- здравствуйте пожалуйста: травят меня газом, колют шприцем, наряжают, как
больного перед операцией, накрывают с головой одеялом, возят туда-сюда по
базе, задают идиотские вопросы про какие-то радиоперехватчики в моей
машине...

-- Радиопередатчики.

-- Ну, передатчики. И притом грозят: не признаешься, что ты русский
шпион или шизанутый фанатик-шиит, -- получишь пулю в лоб. Но это еще не все.
Оказываюсь в какой-то гнусной спальне. Откуда ни возьмись -- бабенция, по
одежде -- ни дать ни взять проститутка. Выбрасывает из окна ключ, сует мне в
рот сиськи и угрожает придушить своей мочалкой. Бред? И вы думаете, я смогу
что-то объяснить?

Уилт без сил откинулся в кресле и горестно вздохнул.

-- И все же я не.. -- начал было полковник.

-- Ну что вы, ей-богу! Толковать бред -- не по моей части. За этим
обратитесь к своему майору-кровопийце. А с меня довольно.

Полковник вышел в соседнюю комнату.

-- Что вы о нем скажете? -- спросил он капитана Форчена, который вместе
с техником записывал допрос на магнитофон.

-- Звучит убедительно. От Моны Глаусхоф всего можно ожидать: не