черемуха, и, когда ветер подхватывал аромат, Володька останавливался и жадно
вдыхал сладкий до приторности воздух.
вино, воздухом. А потом можно было бы почитать интересную книжку-учебник. Ну
ладно, вначале надо разобраться, что к чему", - и Володька Кондаков еще
ускорил шаг.
ногами чавкало. Володька знал, что стоит оступиться - и по шею провалишься в
вязкую топь, в которой можешь и остаться навсегда. Володька осмотрелся по
сторонам, затем, топором срубил тонкую сухую сосенку и, откинув старую палку
в сторону, вооружился длинным шестом. Знай Кондаков, что все подходы к ферме
густо заминированы, не решился бы он на подобную рискованную вылазку. Но,
как водится, таким людям, как Кондаков, везет. Да и минеры полковника
Сазонова, подойдя к болоту, посчитали, что через него не сможет проникнуть к
ферме ни одна живая душа: непременно утонет в трясине. Когда-то раньше
болото отгораживал забор, чтобы не дай Бог корова, отбившаяся от стада, не
провалилась в трясину. Сейчас от забора остались только бетонные столбики,
кое-где торчащие из земли. Володька осторожно брел по болоту. Пока все шло
нормально. Он перебирался с кочки на кочку, земля под его ногами дышала,
двигалась, словно живая, прогибаясь и вздымаясь, и каждый неловкий шаг
грозил опасностью. Стоило лишь посильнее прыгнуть на кочку, как травяной
покров вздрагивал и даже чахлый кустарник или невысокая ольха начинали
раскачиваться, будто дул страшный ветер.
болотам ходил... Едва он сказал эти слова, как его правая нога соскользнула
и он, потеряв равновесие, провалился почти по пояс в холодную липкую
трясину. Черт подери, и понесло же меня в эту сторону! Пошел бы по другому
пути, не провалился бы.
сапог воду, смешанную с грязью. Идти назад уже не имело смысла - слишком
далеко он забрался. И вперед идти расхотелось. Он просидел на кочке,
подставив лицо теплым лучам солнца, где-то с полчаса. Потом пересилил себя.
"А может, их на ферме и не окажется... Как это не окажется? - заспорил он
сам с собой. - А куда же тогда они могли деться? Не улетели же на воздушном
шаре? Обратных следов не было, значит, они там". И Володька, балансируя на
каждой кочке, двинулся дальше.
пространство-ольшаник кончился. Володька пригнулся. Он увидел крышу фермы,
кое-где уже прохудившуюся, увидел запертые ворота. Надо же, возле здания не
было ни одной живой души, не было и "КрАЗа". "Вот это да, - пожал плечами
Кондаков, - неужели действительно улетели, или я чего-нибудь напутал, и
отсюда ведут еще какие-то дороги?" Но все было правильно, дорога на ферму
вела только одна. Раньше существовал еще один подъезд, но потом его размыло
во время половодий, а сооружать новый было некому да и незачем. В
необитаемой зоне никому в голову не приходило ремонтировать дороги, строить
новые мосты на месте снесенных паводком. Володька затаился в кустах и стал
терпеливо ждать.
военной форме, вышедших из ворот, с короткими десантными автоматами, в
камуфляжной форме. Они о чем-то разговаривали, курили, в общем, вели себя
так, словно находились не в чернобыльской зоне, а в самом что ни на есть
спокойном месте.
- Нигде не бывает так тихо, как в зоне. Чего они там делают? Надо
подобраться. Хотя это опасно, могут секануть из автомата, и останешься
лежать здесь, в кустах, медленно погружаясь в трясину".
впечатлений, и Володька, пригнувшись, почти на четвереньках стал
прокрадываться к ферме. Он решил, что доползет до белеющего бетонного
столбика, от которого все можно будет рассмотреть получше, а потом,
удовлетворив любопытство, вернется назад. Он достиг столбика и замер мышью.
воротах. Створки с шумом захлопнулись. "А, - догадался Кондаков, - наверное,
свой "КрАЗ" они загнали вовнутрь. Там хорошо, даже если пойдет дождь, машина
останется сухой. Сколько же их там?" Люди появлялись, исчезали. Двое вышли
обнаженные по пояс, тоже с автоматами в руках. "Позагорать решили..."
крыльями, дикая утка, высоко в небе кружил ястреб, ничто не вызывало
тревоги. И настроение у Володьки Кондакова сделалось благостно-ленивым.
взгляду. Часа полтора, пока не затекли ноги, сидел скорчившись за своим
укрытием, вдыхая запах примятой травы, полевых и болотных цветов, наблюдая
за фермой. Он видел часовых, которые несли службу, видел, как они сменяются.
И решил, что люди, занявшие брошенную колхозную ферму, по-видимому, кадровые
военные и выполняют какое-то специальное задание. Но какое и с чем оно
связано, Володька знать не мог и версий строить не стал. В конце концов эта
игра в разведчика стала ему надоедать, да к тому же захотелось есть.
"Вернусь-ка я к реке, соберу свои пожитки и свалю куда-нибудь подальше.
Может, эти вояки затеяли учения, будут стрелять. А может быть, к ним приедет
техника, то есть бульдозеры, экскаваторы, и они, как это водится, начнут
закапывать деревни.
благополучно выбрался на твердую землю. Теперь ему надо было хорошенько
помыться, обсушиться, чего-нибудь поесть, набраться сил и только после этого
отправляться по бескрайней чернобыльской зоне еще куда-нибудь. Но даже когда
Володька Кондаков уже в сумерках сидел у костра и варил похлебку, у него из
головы почему-то не выходила военная машина и вооруженные люди. И не давало
покоя то, что эти люди стреляли в лосиху с лосенком. То, что стреляли в него
самого, Володьку почему-то не трогало. "Сволочи какие! Поганцы! Зачем губят
живое? Что им сделал этот лосенок, едва научившийся ходить? Зачем они его
убили?" Но пожаловаться на произвол было некому. Да и жаловаться Володька
Кондаков не стал бы, даже найди он здесь егеря. Пожалуйся он, его тут же
схватили бы самого и упекли куда-нибудь подальше. Конечно, он потом убежал
бы опять, как уже делал много раз, вернулся бы в зону. Ведь он считал себя
неотъемлемой частью зоны и полагал, что она, брошенная всеми, принадлежит
ему.
ФСБ, сделанные на имя Федора Молчанова, производили нужное впечатление, и ни
у кого не возникло никаких вопросов. Соглашение между спецслужбами Беларуси
и России действовало, никого не интересовало, что именно нужно российскому
офицеру в зоне. Видно, понимали, один он государственный переворот не
подготовит, а хочет набраться лишних рентген - пусть набирается. Другое
дело, если бы сюда сунулось спецподразделение... На такой прием Глеб Сиверов
и рассчитывал.
слишком активной жизнью. Все здесь растет, цветет, пахнет. Такого количества
птиц и всевозможного зверья Глебу никогда не доводилось видеть. Порой он
выбирался из "уазика", сходил с дороги и изумленно оглядывался по сторонам.
Он видел оленей, зайцев, диких кабанов. Казалось, чернобыльская зона, эта
покинутая людьми земля, превратилась в рай для всякой живности. Все вокруг
щебетало, пересвистывало. Из кустов, хотя был день, раздавались
оглушительные соловьиные трели. Глеб изумлялся: "Боже, как здесь хорошо!"
Сирень, черемуха, тысячи всевозможных запахов и цветов дарили Глебу свои
ароматы. И он жадно дышал полной грудью. Но, тем не менее, он не забывал,
ради чего прибыл сюда.
быстро одна цифра сменяет другую, как увеличиваются цифры на шкале, еще ни
разу не вслушивался в тревожный, зловещий писк прибора. Он решил для себя,
что не станет смотреть показания. Что будет, то будет.
позавчера здесь проехала машина, мотоцикл, прошел трактор, вот кто-то
проехал на телеге.
проезжал "уазик", поражали тишиной. Вернее, даже не тишиной, а чем-то иным -
безжизненностью, запустением, кладбищенским покоем. Не скрипели колодцы, не
звякали ведра, не гудели трактора, не кричали петухи, не мычали коровы.
Только когда над зоной высоко в небе пролетали самолеты, их гул достигал
земли... "Да, это настоящая зона. Здесь можно ожидать чего угодно. И тишина
не успокаивает, а настораживает, заставляет быть бдительным". И Глеб весь
превращался в слух, зрение, обоняние. Иногда его ноздри начинали трепетать,
он улавливал запах дыма. Но он знал, что в зоне бушуют пожары, горит лес и
торфяники, и, скорее всего, ветер доносит именно этот дым.
здесь - хутор. Но сейчас на этом месте ничего не было, все постройки были
уничтожены, закопаны в землю. Если что и оставалось, так это деревенские
погосты. "Похоже, что люди сюда приезжают, - думал Глеб, - оградки, кресты
выкрашены. Наверное, совсем недавно здесь справляли день поминовения".
Глава 18
в неимоверном напряжении. Хоть и был уже поздний вечер, сотрудники
находились на рабочих местах, занятые делом. Все были поглощены
одной-единственной задачей, пытались выйти на след тех, кто похитил ядерный
фугас. После того как Глеб Сиверов вылетел на военном самолете в сторону
чернобыльской зоны, у генерала Судакова немного отлегло от сердца.