Чтение 46–й страницы книги ~Дневник загорающей~

- Да. Конечно.

- Что?! - заорал Гамильтон Бергер. - Вы сейчас это признаете?

- Конечно, я признаю это.

- Вы отрицали это перед Большим Жюри.

- Ничего подобного, - ответил Мейсон. - Вы спросили меня перед
Большим Жюри, опускал ли я и поднимал жалюзи, подавая таким образом сигнал
обвиняемой. Я ответил, что нет. Тогда вы спросили, опускал ли я их и
поднимал, как сигнал кому-то. Я ответил, что нет.

- Но сейчас вы признаете, что опускали и поднимали их?

- Конечно.

- Почему вы не сказали об этом перед Большим Жюри?

- Потому что вы меня не спросили.

- Я сейчас вас спросил.

- Я сейчас вам ответил.

- Тогда как вы можете объяснить свои действия - опускание и
поднимание жалюзи - если вы не подавали таким образом сигнала?

- Я обнаружил, что у меня находится тысячедолларовая и
пятисотдолларовая купюры. Номер тысячедолларовой купюры был 000151.

У Бергера от услышанного открылся рот. Казалось, что глаза вылезут из
орбит. Он смотрел на Мейсона с выражением полнейшего удивления на лице,
так что некоторые зрители, тоже шокированные ответом Мейсона, тем не
менее, начали украдкой смеяться.

Судья Коди постучал молотком по столу.

- Продолжайте, господин окружной прокурор, - сказал судья.

- Но когда вы предстали перед Большим Жюри, вы предъявили две другие
купюры - пятисотдолларовую и тысячедолларовую. Где вы их взяли?

- Там, где и сказал Большому Жюри - в письме, якобы пришедшем от
Арлен Дюваль.

- А где вы взяли другие деньги, о которых вы сейчас говорили, как о
тех, что обнаружили у себя?

- В письме, якобы пришедшем от Арлен Дюваль.

- Вы этого нам не сказали.

- Меня об этом не спросили.

- Я требовал, чтобы вы принесли все деньги, полученные от Арлен
Дюваль.

- А я сказал вам, что не _з_н_а_ю_, получал ли я от Арлен Дюваль
какие-либо деньги, что мне пришло письмо, якобы написанное ее почерком с
тысячедолларовой и пятисотдолларовой купюрами. Я особо отметил, что
представляемые мной деньги я вынул из письма, которое только что получил.
Вы не стали утруждать себя вопросом, все ли это деньги, _я_к_о_б_ы
пришедшие от Арлен Дюваль. Если вы не можете провести допрос свидетеля
таким образом, чтобы закрыть все дыры, я не вижу необходимости для
свидетеля добровольно оказывать вам помощь.

- Достаточно, - предупредил судья Коди. - Я уже говорил, чтобы вы,
господа, не переходили на личности.

- Ваша Честь, это не личные выпады между адвокатом защиты и
прокурором, это личные выпады между свидетелем и прокурором. Господин
окружной прокурор решил допросить меня, как свидетеля, и я ответил ему,
как свидетель.

- Хорошо, вопрос закрыт. Продолжайте, - сказала судья Коди. В уголках
его рта играла едва уловимая улыбка.

- Никогда ничего подобного не слышал, - заявил Гамильтон Бергер.

- Несомненно, - сухо заметил Мейсон.

В зале послышался смех и судье снова пришлось стучать молотком по
столу.

- А где вы взяли другие пятисотдолларовую и тысячедолларовую купюры?
Каким образом они оказались у вас?

- Их мне передал Пол Дрейк, который _с_к_а_з_а_л_, что их ему принес
посыльный.

- И что вы сделали с этими деньгами?

- Я опустил жалюзи в доме Балларда, пока хозяин находился на кухне,
вставил купюры в заворачивающийся конец, затем поднял жалюзи. Я вернулся
на свое место в гостиной, выпил виски с Джорданом Баллардом и ушел.

- То есть вы утверждаете, что Джордан Баллард был жив, когда вы
уходили?

- Да.

- Но так как Арлен Дюваль вошла практически сразу же после вашего
ухода...

- Простите, - прервал его Мейсон. - Вы упустили один очень важный
момент.

- Какой?

- Вы совсем забыли о лице моего роста и телосложения, которое держало
дом под наблюдением, видело, как я опустил и поднял жалюзи и недоумевало,
зачем я это сделал, о мужчине, который припарковал свою машину там же, где
стояла моя, и вошел в дом сразу же после моего ухода, о мужчине, которого
Джордан Баллард знал достаточно хорошо, чтобы принимать на кухне, мужчине,
выпившем бурбон с "Севен-ап" после того, как Баллард выкинул лед из моего
стакана, из которого я пил виски с содовой, в раковину.

- А откуда вы знаете, что там было такое лицо, мистер Мейсон? - с
сарказмом в голосе спросил Гамильтон Бергер.

- По той простой причине, что ваши полицейские проводили на месте
следственный эксперимент, опускали и поднимали жалюзи и не нашли там
денег. Если, конечно, вы не станете утверждать, что полицейские обнаружили
там купюры, присвоили их и решили никому о них не сообщать. В противном
случае разумно предположить, что в доме побывал кто-то еще?

- Кто? - спросил Бергер.

- Ну, если вы в самом деле пытаетесь это выяснить, я бы посоветовал
вам сравнить отпечатки пальцев на стакане номер один, из которого пили
бурбон с "Севен-ап", с отпечатками пальцев Билла Эмори, водителя
бронированной машины в момент кражи денег, чей рост и телосложение очень
напоминают мои, а затем вы можете выяснить, написан ли тот список номеров
купюр, фотокопию которого я вам передал, почерком Билла Эмори. Как вы
очень удачно заметили, этот список был одним из самых строго охраняемых
секретов в ФБР, он считался настолько конфиденциальным, что даже вам они
отказались предоставить копию. Единственным лицом, у кого, кроме шефа
регионального отделения ФБР, мог иметься этот список, был вор,
обнаруживший пять тысяч долларов мелкими купюрами в одной пачке и который,
узнав, что у полиции имеется список номеров купюр, на пять тысяч долларов,
решил, что эта пачка и есть учтенные банкноты, и списал их номера, чтобы
случайно не потратить, подложить в бумажник Колтона Дюваля, а также, в
будущем, если удастся, подкинуть Арлен Дюваль, чтобы подозрение пало и на
нее. Джордан Баллард ошибочно решил, что в краже замешан доктор Кандлер.
Это произошло потому, что Баллард не учел тот факт, что Роза Рукер Травис,
старшая медсестра доктора Кандлера, имела такие же возможности
воспользоваться ключами и другими предметами из карманов пациентов, пока
они проходили потогонное лечение. Она сделала дубликаты ключей к отсеку
для наличности в бронированной машине. Она находилась в банке вместе с
доктором Кандлером примерно за час до кражи и прихватила с собой
погашенные чеки, которые положили в пакет, тщательно приготовленный
заранее экспертом по подделыванию документов. Кстати, приятелем Хелен
Рукер, сестры миссис Травис, является некий Томас Сакетт, известный также,
как Ховард Прим. Он неоднократно сидел за подделку документов и
мошенничество. А теперь, - сказал Мейсон, обращаясь к окружному прокурору,
- говоря исключительно как свидетель, если вам до сих пор недостаточно
информации для завершения дела, я готов ответить на вопросы, которые вы
еще хотите задать.

Гамильтон Бергер положил руки на ручки кресла, в котором сидел,
поднялся, попытался что-то произнести, покачал головой, словно стараясь
прояснить мысли, затем внезапно снова сел.

На помощь окружному прокурору пришел судья Коди:

- Суд объявляет пятнадцатиминутный перерыв.

Арлен Дюваль, Пол Дрейк, Перри Мейсон, Делла Стрит и доктор Кандлер
сидели за большим столом в библиотеке Мейсона.

- Мне очень жаль, что дневник обнаружила полиция, - сказал Перри
Мейсон. - Баллард был на правильном пути, только выбрал не ту кандидатуру.

- Я никогда не стал бы подозревать Розу, - признался доктор Кандлер.
- Теперь, конечно, все очевидно. Я был официальным врачом банка и многие
служащие консультировались у меня, как у личного врача. Я сторонник
диатермии, физиотерапии, потогонного лечения, я считаю, что поры должны
быть открыты и... конечно, я полагался на Розу Травис. Она ведь была моей
старшей медсестрой и отвечала за эти виды лечения. Для нее не представляло
труда проверить карманы пациентов и сделать дубликаты ключей, а Томас
Сакетт подделывал печати, используемые банковскими служащими. Больше всего
в этой истории поражает, что никто не додумался раньше, как на самом деле
была подготовлена кража.

- Баллард догадался, правда, сделал одну ошибку, - сказал Мейсон. -
Он был уверен, что если Арлен вдруг начнет тратить наличные направо и
налево, то остается только вопрос времени, пока кто-то не украдет ее
трейлер и не подложит компрометирующие купюры, где их в дальнейшем найдет
полиция. В его рассуждениях есть один недостаток - кстати, это типичная
ошибка как профессионалов, так и сыщиков-любителей: он заранее решил, кто
виновен, а потом подстраивал факты под свою теорию. Очевидно, он
поддерживал отношения с Биллом Эмори, чтобы выудить у Эмори какую-то
информацию. Баллард начал обо всем догадываться только после того, как
ушел я и на сцене появился Эмори.