Чтение 46–й страницы книги ~Оскал гориллы~

- Больше никого.

- Но ведь это было довольно необычно?

- Да, сэр. Это было в высшей степени необычно.

- Начинайте перекрестный допрос, - обратился Гамильтон Бергер к
Мейсону.

- Почему вы считаете это необычным, мистер Фэллон?

- Потому что обычно кто-то ухаживал за животными, да и дом требовал
присмотра со стороны экономки; кроме того, обычно приходили несколько
слуг.

- Но когда вы уходили, в доме не было никого, кроме мистера Эддикса?

- Совершенно верно. Несколькими днями раньше мистер Эддикс выразил
сильное неудовольствие тем, как содержалась часть дома, отведенная под
зоопарк. Он уволил всех служащих, ухаживавших за животными.

- А кто кормил животных, чистил клетки, ну и все остальное, после
того как дрессировщики были уволены?

- Мы, - проговорил Фэллон с явным отвращением. - Это как раз и было
одной из главных причин возникших между моим хозяином и иной трений. На
такого рода работу я не нанимался.

- Вам помогал мистер Херши?

- Мистер Херши и Бенджамин Эддикс. Мы делали это втроем.

- А слуги, кто занимался домашним хозяйством?

- Никаких слуг не было. Домашним хозяйством никто не занимался.

- Случались ли вследствие этого какие-нибудь происшествия?

- Да, сэр.

- Какие?

- На мистера Эддикса напала одна из горилл, она просунула лапу сквозь
прутья решетки, схватила Эддикса за пиджак и притянула его к клетке. Я
закричал и принялся стучать по решетке скребком, которым чистил клетки, а
мистер Эддикс рванулся, и ему удалось высвободиться.

- Он получил какие-нибудь повреждения?

- Да, сэр. У него был серьезный вывих ноги, а также глубокие царапины
на лице.

- Когда это произошло?

- В понедельник утром.

- У меня все, - сказал Мейсон, - больше вопросов нет.

Гамильтон Бергер вызвал в качестве свидетеля фотографа, который
продемонстрировал фотографии лежащего на полу тела и расположение пятен
крови, брызнувшей из раны на шее на стену и ковер. Он также представил
снимки лица мистера Эддикса, на котором были видны царапины от когтей
гориллы.

- Задавайте вопросы, - сказал Гамильтон Бергер.

- Я обратил внимание, что здесь две разные фотографии лица убитого, -
сказал Мейсон, - на одной из них хорошо заметна щетина, а на другой лицо
убитого чисто выбрито.

- Первая была сделана до того, как тело перевезли в морг, а вторая -
вскоре после вскрытия. Служащий морга побрил лицо покойника, когда готовил
того для погребальной церемонии.

- То есть вы сфотографировали тело, а после этого вас послали сделать
еще несколько фотографий? Я правильно понял?

- Да, сэр.

- С какой целью это было сделано?

- Я не знаю.

- Но вы получили инструкцию пойти в морг и сделать еще несколько
фотографий, на которых были бы хорошо видны черты лица?

- Да.

- Чисто выбритого?

- Да.

- С целью опознания?

- Мне неизвестно, с какой целью. Мне велели их сделать, и я сделал.

- Благодарю вас, - проговорил с улыбкой Мейсон. - У меня все.

- У нас по этому делу все, Ваша Честь, - сказал Гамильтон Бергер.

- Хотел бы обратить внимание Высокого Суда на тот факт, - сказал
Мейсон, - что я просил разрешения задать на перекрестном допросе еще
несколько вопросов после выяснения одной проблемы. Я прошу вас
предоставить мне возможность уточнить один технический вопрос
посоветоваться со своим компаньоном. Приближается время обеденного
перерыва. Не мог бы суд продолжить слушание дела завтра утром в десять
часов?

Судья Манди покачал толовой:

- У вас была возможность подготовиться к слушанию дела, мистер
Мейсон. Окружной прокурор в самом начале слушания дела предложил вам
попросить отсрочку. Суд не собирается проводить слушание по частям. Я
объявляю перерыв на пятнадцать минут, так что у вас будет возможность
посоветоваться. Суд объявляет перерыв на пятнадцать минут.

Судья Манди ушел в свою комнату.

Мейсон подошел к миссис Кемптон, сидевшей под охраной
надзирательницы.

- Извините меня, - прошептала ему миссис Кемптон. - Я пыталась всех
перехитрить и только сама себе навредила. Вызовите меня для дачи
показаний, и я расскажу чистую правду и все объясню.

- Объясните прямо здесь и сейчас. Вы мне лгали?

- Только в том, что касалось чека, да и то я, собственно, не лгала. Я
просто умолчала о нем.

- Отлично, так откуда же у вас этот чек?

- С маленького столика возле кровати мистера Эддикса. Он был сильно
пьян и спал. Чек лежал там, выписанный на мое имя. Я сразу поняла, что он
собирается дать его мне...

- Постойте-ка, вы хотите сказать, что он был выписан на ваше имя?

- Ну да, там было написано на обороте.

- То есть вы имеете в виду, что это не вы подделали передаточную
надпись?

- Конечно нет. Все уже было подписано, когда я увидела его в первый
раз, поэтому и взяла. Я знала, что для этого он меня и позвал туда.

- Вы что, думаете, кто-нибудь в это поверит?

- А почему нет? Ведь это же правда.

- В общем, так: нельзя, чтобы хоть кто-нибудь услышал это от вас до
тех пор, пока мы не сможем кое-что проверить.

- Мистер Мейсон, я хочу, чтобы вы вызвали меня для дачи показаний. Я
хочу рассказать им, что там произошло в действительности.

Мейсон покачал головой:

- Лучше, если пока будем говорить только мы.

- Вы думаете, я лгу?

- Необязательно.

- Нет, вы так думаете.

- Ну что ж, вы ведь уже рассказали нам одну историю, и в результате
мы оказались совершенно не готовы к тому, что нас ткнут носом в этот чек.

- Я просто умолчала об этом. Я не лгала вам. Просто я не рассказала
вам кое о чем, вот и все.

- Если я вызову вас для дачи показаний, они распнут вас, - сказал
Мейсон. Он повернулся к Этне: - Время нас уже поджимает, Джим. Нужно
что-то делать.

- Давайте еще раз попробуем получить отсрочку до завтрашнего утра.

- Судья не даст нам ее. Он собирается закончить слушание дела
сегодня. Поскольку это всего лишь предварительное слушание, он считает,
что у Суда уже вполне достаточно данных для предъявления обвинения нашей
подзащитной.

- Ну и что же мы будем делать? Мы не можем вызвать ее для дачи
показаний.

- Любой адвокат время от времени попадает в такие ситуации, Джим, -
сказал Мейсон. - Нам нужно придумать что-нибудь и затянуть все это, пока
судье не придется объявить вечером перерыв.

- Но мы ничего не можем сделать, - сказал Этна, - они запустили в нас
мячом, а нам некуда бежать. История с чеком и неуклюже подделанной
подписью - у нас нет никакого объяснения для нее. А если мы не сумеем все
объяснить, нас побьют. Я уже вообще жалею, что взялся за ее дело, несмотря
на полагающийся мне по нашему соглашению гонорар. Я...

Мейсон покачал головой:

- Нужно принимать все таким, как оно есть. Нельзя же все время только
сливки снимать. Время от времени судьба неизбежно преподносит нам
какой-нибудь сюрприз.

- Мы честно пытались помочь Джозефине Кемптон. Она не имела права
делать из нас мартышек, - сказал Этна.

- Да, довольно неплохая шутка, - усмехнулся Мейсон.

Этна тоже улыбнулся, хотя и не вполне искренне:

- Ну, может быть, я не совсем удачно выразился, но эти россказни о
горилле... А тут еще она преподносит нам совершенно идиотскую историю с
чеком - ведь ее уличили в том, что она пыталась все это утаить!

- Ну ладно, - сказал Мейсон, - нам нужно тянуть время до тех пор,
пока что-нибудь для нас не прояснится.

- Каким образом вы собираетесь тянуть время?

- Я оставил себе лазейку, - сказал Мейсон, - во время перекрестного
допроса эксперта. Здесь есть один момент, о котором, я полагаю, им ничего
не известно. Вы когда-нибудь слышали о докторе Градволе из Сент-Луиса?

Этна покачал головой.

- Ну как же, - сказал Мейсон, - я думаю, ему больше, чем кому бы то
ни было, можно было поставить в заслугу основание Американской академии
судебной медицины, и он в последнее время занимается кое-какими
исследованиями, от которых у наших противников, похоже, начнется головная
боль. Я не собирался поднимать этот вопрос до тех пор, пока не проверю
некоторые технические подробности, однако... А вот и судья!