Чтение 46–й страницы книги ~Тот, кто шепчет~

Камден-Хай-стрит до тех пор, пока мы с Риго не вернулись из Гэмпшира. Затем
он был доставлен на Болсовер-Плейс для того, чтобы Риго официально опознал
его. Я сказал вам, мой дорогой Хэммонд, что визит Хедли может иметь не самые
приятные последствия для одного человека, находившегося тогда в комнате Фей,
и я имел в виду вас. Но это подводит меня к тому, что мне хотелось бы
сказать в заключение.

Доктор Фелл откинулся на спинку стула. Он взял свою погасшую пенковую
трубку, забитую серебристым пеплом, и снова положил ее. Он тяжело дышал,
словно ему было очень не по себе.

- Сэр, - начал он громоподобным голосом, но тотчас же понизил его, - я не
думаю, что вы должны чрезмерно тревожиться за вашу сестру Марион. Возможно,
мои слова прозвучат неучтиво, но эта молодая леди крепка как скала. Потеря
Стивена Кертиса не причинит ей особого вреда. Но с Фей Ситон дело обстоит
совсем иначе.

В маленьком обеденном зале стояла тишина. Был слышен шум дождя за окнами.

- Я уже рассказал вам всю ее историю, - продолжал доктор Фелл, - или
почти всю. Больше я не должен ничего говорить, ибо не имею права вмешиваться
в чужую жизнь. Но в эти последние шесть лет на ее долю должно было выпасть
немало испытаний.

Она была изгнана из Шартра. И даже в Париже ей по-прежнему грозил арест
за убийство. Поскольку она не показала Хедли свое французское удостоверение
личности, я склонен заподозрить, что она добывала себе хлеб на панели.

Но эта девушка обладала неким качеством - назовите его великодушием,
назовите его чувством обреченности, назовите его как вам угодно, - которое в
самых крайних обстоятельствах не позволило ей сказать правду и разоблачить
человека, бывшего некогда ее другом. Она чувствует, что некий злой рок
настиг ее и уже никогда не отпустит. Ей осталось жить в лучшем случае всего
несколько месяцев. Сейчас она лежит в больнице, больная, подавленная и
утратившая надежду. Что вы думаете обо всем этом?

Майлс встал.

- Я отправляюсь к ней, - сказал он. Раздался скребущий звук по ковру -
это Барбара Морелл рывком отодвинула стул. Ее глаза были широко раскрыты.

- Майлс, не будьте идиотом!

- Я отправляюсь к ней.

И тогда она высказала ему все, что было у нее на душе.

- Послушайте, - сказала Барбара, положив руки на стол. Она говорила
спокойно, но очень быстро. - Вы не влюблены в нее. Я поняла это, когда вы
рассказали мне о Памеле Гойт и о вашем сне. Она для вас - то же, что и
Памела Гойт, образ, рожденный из покрытых пылью старинных книг, мечта,
сотворенная вашим воображением. Послушайте, Майлс! Это околдовало вас. Вы
мечтатель и всегда были им. Какой бы , какой бы безумный план ни возник у
вас в голове, он не может не привести к катастрофе еще до того, как она
умрет. Майлс, ради Бога!

Он подошел к стулу, на котором оставил шляпу. В голосе Барбары Морелл -
искренней, полной сочувствия, пекущейся, подобно Марион, о его же благе, -
зазвучали пронзительные нотки.

- Майлс, это глупо! Подумайте о том, кто она!

- Меня ни в малейшей степени не интересует, кто она, - сказал он. - Я
отправляюсь к ней.

И Майлс Хэммонд еще раз вышел из маленького обеденного зала ресторана
Белтринга и поспешил вниз по потайной лестнице навстречу дождю.