подслушал, как Борис просил сестру подбросить снотворное в бокалы.
и, когда Лариса ушла обсуждать детали плана, преспокойненько сидел в номере,
подслушивал да наматывал на ус. А на рассвете, когда жена вернулась и
заснула, пошел на дорогу и устроил засаду. То-то он, должно быть, попрыгал
от злости, когда просидел несколько часов под проливным дождем и понял, что
никто не приедет.
удастся нескоро - сначала беглеца еще нужно разыскать. Наверное, он был
приятно удивлен, когда ночью выглянул в окно и увидел врага. Лариса приняла
на ночь снотворное, и ничто не мешало ему потихоньку выйти из отеля и
подкараулить свою жертву.
Прошка. - Лева, наверное, позеленел от злости, когда услышал окрик старика.
Ведь любовник жены был практически у него в руках. Не скройся в эту минуту
луна, Борис остался бы в живых. Но луна скрылась, и Лева решил рискнуть. Он
знал, что старику понадобится время, чтобы дойти до места. Но не успел
убийца довести до конца свое черное дело, как в Варькином окне загорелся
свет. Потом погас и снова загорелся. Лева сообразил, что кто-то смотрел в
окно. А тут еще истопник подоспел со своим фонарем... В общем, пришлось
убийце попотеть. Но как же он все-таки пробрался в отель незамеченным?
Сергеевича, труп Бориса, наверное, отволок подальше, в густую тень, а сам
бегом помчался к подъезду. Спрятался в цоколе, подождал, пока мы выбежим за
дверь, и поднялся к себе в номер. И ему вполне хватило времени, чтобы
переодеться, пока мы шарили в кустах и спорили кому что делать.
Генрих. - Когда спровадил нас всех в сторожку.
вопросительным взглядом. - Судя по тому, как Лариса билась в истерике, она
этого не делала. Но Наталья не подсыпала бы яд в бутылку, не предупредив
сообщницу. Вдруг Лариса решила бы сама пропустить стаканчик для успокоения
нервов?
проговорился - случайно или намеренно - о том, что убил Бориса. Лариса в
состоянии аффекта отравила мужа, а оплакивала потом не его, а любовника.
думаю, что Лариса или Наталья станут отпираться.
в триста восемнадцатый номер, убедился, что Вальдемар жив, и мы всей
компанией отправились в сторожку. Дверь открыла Лариса. Увидев, в каком
количестве мы прибыли, она поспешно отступила на кухню, освобождая нам
место.
собрались там.
лежал, а сидел, опираясь на подушки. Георгий пристроился рядом с Натальей,
сидевшей у изголовья больного. Лариса заняла стул в углу.
Павел Сергеевич. - Присаживайтесь, не стесняйтесь.
неловко. Видимо, присутствующие уловили исходящее от нас напряжение - на
всех лицах отразилась тревога.
замолчал.
остальным, что беседу надо отложить, но тут Прошка набрал в грудь побольше
воздуху и выпалил:
тело Бориса...
и так же медленно осела на пол.
и охотно пропустила бы ее вовсе. Только нежелание нарушать целостность
повествования удерживает меня от искушения поставить звездочки или
многоточие и сразу перейти к развязке. Но и всякое стремление к совершенству
имеет предел, так что, боюсь, данное ниже описание может показаться кому-то
куцым.
я, Прошка и Леша. Генрих с Марком проявили большую находчивость. Генрих
сразу же бросился к Ларисе, Марк, припечатав Прошку недобрым взглядом, - к
аптечке. Замухрышка, злобно зыркнув в нашу сторону, вскочил со стула, прижал
к груди голову Натальи и стал покачиваться из стороны в сторону, точно
баюкал ребенка. В другое время это, несомненно, выглядело бы смешно,
поскольку рядом с Натальей он смотрелся, как обычного сложения человек рядом
с монументальной барышней со станции метро "Площадь Революции". Но в те
минуты я утратила способность смеяться. Наталья тихо выла: "Я знала. Я
знала. Я поняла. Как только увидела эту дьявольскую черную коробочку..."
Павел Сергеевич откинулся на подушки и безучастно смотрел в потолок. Леша -
как обычно в редкие минуты душевного волнения - бестолково бегал туда-сюда
по комнате. Прошка столбом стоял на месте, и на лице его было написано столь
явное желание провалиться сквозь землю, что не пожалеть его было невозможно.
Я отчаянно пыталась придумать, как создать хотя бы видимость полезной
деятельности, - ведь уйти из комнаты означало бы проявить непростительную
черствость, а просто глазеть на раздавленных горем людей было мучительно и
стыдно.
мелькнула у меня дурацкая мысль. - Тогда всем троим - мне, Леше и Прошке -
нашлось бы какое-то занятие". Я уже совсем было собралась лечь на пол и
закрыть глаза, но в последнюю секунду удержалась, сообразив, что третий
обморок за один час - это явный перебор.
бросилась в объятия Натальи. Марк, подталкивая нас, как баранов, к двери,
выгнал всех на кухню. Прошка, Леша и Генрих сели на топчан, Марк - на
перевернутое ведро, а я - на низенькую скамеечку возле печки.
что давно уже должно было наступить утро, но за окном лишь чуть посветлело.
Георгий дважды приходил за водой, но оба раза не произнес ни слова.
наконец Генрих.
появилась Наталья. Ее бледное лицо от слез покрылось пятнами, но было на
удивление спокойным.
обсудить.
впятером на лавке мы бы не поместились. Завидев нас, Георгий враждебно
нахмурился и уставился в окно. Лариса, бессильно свесив руки, сидела на
своем стуле в позе полной покорности судьбе. Павел Сергеевич по-прежнему
разглядывал потолок. Наталья, закрыв за нами дверь, пересекла комнату, села
у изголовья его постели и кивком показала нам на лавку. Я устроилась на
скамеечке, привалившись спиной к двери, а остальные не без труда
разместились на предложенном сиденье.
согласна. Вообще говоря, это ее история, но она неважно себя чувствует, и,
думаю, рассказывать придется мне.
не знаете. Даже Боря не знал ее до конца. Мне так и не хватило мужества
рассказать ему все. Теперь я наконец могу сбросить с себя этот многолетний
груз, хотя... Боюсь, облегчения это не принесет.
стала работать массажисткой. Вскоре у меня появились частные пациенты. Один
из них - наш сосед по лестничной площадке, Григорий Кузьмич. В прошлом он
был знаменитым медвежатником; говорят, вскрытыми им сейфами можно загрузить
приличный железнодорожный состав. Но к старости Кузьмич остепенился, иногда
к нему даже киносценаристы с режиссерами за консультацией обращаются...
который поразил мое воображение. Он был очень красив, но какой-то необычной,
хищной красотой. Гибкая стройная фигура, по-кошачьи пластичные движения,
тонкий нос с горбинкой, пронзительные черные глаза... Я встретилась с ним
взглядом и, почувствовав, что краснею, побыстрее прошла к своей квартире.
Незнакомец стоял и смотрел на меня, пока за мной не закрылась дверь.
навещал. Григорий Кузьмич внимательно на меня посмотрел, потом хмыкнул и
сказал:
кличкой Гриф. Не совсем удачная кличка, надо сказать. Гриф все больше
падалью питается, а Вадим предпочитает свежатинку. Ты бы, детка, держалась
от него подальше.
Корнев Павел
Курылев Олег
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Лондон Джек