засесть, но ему не хотелось обращать на себя внимание персонала... Ну, в
самом деле, если в приличном баре сидит в одиночку мужик и цедит сок - явно
он кого-то ждет или за кем-то следит, тут и непрофессионал догадается...
тоже, кстати, вариант был не из лучших... Машина уже остыла, и, пока
разогревалась, пока протапливалась, Андрей успел даже подрожать немного -
зато потом "Нива" раскочегарилась до почти тропических температур.
Наверное, именно эти температурные перепады сыграли с Обнорским злую шутку
- выключив двигатель и откинувшись в кресле, он сам не заметил, как уснул...
направляется ко входу в отель, а там, в дверях, в серых пиджаках службы
безопасности друзья его погибшие стоят - Илья Новоселов, Назрулло Ташкоров
и Серега Вихренко. Андрей войти в гостиницу хочет, а парни ему дорогу
заступают, начинают спрашивать, с какой целью он в "Европу" пожаловал... И
вроде как - не узнают они Обнорского, смотрят, словно на чужого. Андрей им
мигает изо всех сил, мол, чего вы, ребята, это же я - Палестинец, а они на
подмигивания не реагируют, говорят, что пропустить в отель не могут...
Обнорский злится, лезет за своим журналистским удостоверением, говорит, что
у него важная встреча назначена - а его все равно не пропускают, только
Шварц вдруг предлагает Назрулло старшего смены позвать. Ташкоров исчезает
куда-то, а потом возвращается вместе с Женькой Кондрашовым - тот идет и за
горло держится, и тоже Обнорского не узнает... "Кончайте придуриваться,
мужики, это же я!" - кричит Андрей, но крик почему-то вязнет в горле... А
ребята молчат, смотрят куда-то в сторону и холодом от них веет... [О судьбе
погибших друзей Обнорского рассказывается в романе "Журналист"].
руки-ноги У Андрея затекли, потому что, задремав, он съежился инстинктивно
в позе эмбриона... Серегин глянул на часы и выругался - до двух часов ночи
оставалось всего двадцать минут. Обнорский заметил двигатель и, постукивая
зубами и лихорадочно вспоминая график разведения мостов, понесся к себе на
Охту - к госпоже Даллет в любом случае явно не стоило заявляться в столь
поздний час...
вдруг головная боль накатывалась, то знобить начинало - давала, видимо, о
себе знать дремота в холодной машине после сауны... Под утро, как положено,
и насморк проклюнулся - в общем, встал Обнорский в отвратительном
настроении, долго грелся горячим душем, потом заставил себя смастерить
бутерброд и втолкнул его в утомленный организм, сдабривая сухие куски
крепким кофе...
внимательно осмотревшим его фигуру, и прямиком отправился на третий этаж.
Подходя к номеру Рахиль Даллет, Андрей уже даже азарта не испытывал - игра
в кошки-мышки с зеленоглазой израильтянкой несколько вымотала его.
Обнорский сердито, по-деловому постучал в дверь и отошел на шаг, ожидая
реакции. А реакции-то никакой и не последовало - вот тут Андрей проснулся
окончательно, разволновался и постучал снова, погромче - за дверью
по-прежнему никто не отвечал... "Все,- закусив губу подумал Серегин,- Она
соскочила... Я упустил ее, проспал, прохалявил!.. Наверное, до нее дошла
информация о неудачном покушении и - ясное дело, она решила сваливать...
Чего ловить-то при таких раскладах..."
выглянула убиравшаяся там горничная:
женщине.- Я, собственно...
версии не интересовали, несмотря на утро лицо ее было уставшим и каким-то
блекло-невыразительным.
отелей не имели обыкновения докладывать горничным о своих планах и
маршрутах передвижения... Но дуракам, как известно - везет, вот и на
дурацкие вопросы иногда дают очень толковые и полезные ответы - женщина
убрала тыльной стороной ладони упавшие на лоб пряди волос и равнодушно
сказала:
верхнего...
узнал ее сразу, осторожно выглянув в зал с бассейном из-за двери, ведшей в
мужской душ. Рахиль ловко двигала ногами на "ходилке" и лицо ее, хоть и не
светилось жизнерадостностью, но и не выражало особой тревоги - израильтянка
если и была чем-то озабочена, то "головная боль" ее появилась уже
Давненько, не день и не два, и женщина успела к ней притерпеться... не
случайно же говорят человеку, на которого несчастье вдруг свалилось:
"Переспи ночь с бедой - а дальше уже легче будет"... Обнорский, глядя на
лицо Рахиль, подумал, что, наверное, ее ночь с бедой была уже давно - да,
видать, беда оказалась нешуточной...
подумал немного, и решил дождаться, когда госпожа Даллет закончит свои
занятия - ни к чему серьезные разговоры в спортзале заводить - там и уши
лишние в любую минуту появиться могут, да и вообще - обстановка не
располагает, интимности, так сказать, не достает...
сэндвич. Он совершенно успокоился и даже утреннее его недомогание отступило
- так уж был устроен организм Андрея - в минуты опасности или просто перед
тем, как сделать какие-то серьезные шаги, он умел концентрироваться и
собираться, подавляя мандраж.
занимался дзюдо - перед соревнованиями он всегда дергался и нервничал, но
когда выходил на татами - успокаивался и переставал видеть и слышать шумный
зал, сосредотачиваясь только на противнике....
Рахиль - а госпожа Даллет все не выходила из "центра здоровья". Обнорский
уже обпился апельсиновым соком и беспокойно ерзал на стуле - в туалет
выскочить он не мог, опасаясь, что именно в эту минуту израильтянка по
закону подлости будет возвращаться в свой номер... А рисковать Серегин
больше не мог - он и так чувствовал, что вычерпал весь временной лимит до
дна.
нестерпимым, дверь "Фитнес-центра" открылась и в кафе вышла стройная
женская фигурка - собственно, только по фигуре, по пластике движений,
Андрей и узнал госпожу Даллет - на ней был бирюзовый "адидасовский"
спортивный костюм свободного покроя, а лицо - лицо разглядеть
представлялось довольно проблематичным делом - лоб и волосы полностью
закрывала голубая косынка, глаза прятались за большими очками
"хамелеонами", а яркая помада на губах совершенно меняла природный рисунок
рта...
секунд уже уехала к себе на этаж - Обнорский специально проследил взглядом
по табло, где именно остановился ее лифт...
сбегать ли ему все-таки в туалет, но потом решил собрать волю в кулак - Бог
ее знает, эту Рахиль - может, ее снова понесет куда-то...
- коридор был пуст. В несколько шагов Андрей преодолел расстояние до триста
двадцать пятого номера и, пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, постучал в
Дверь. В номере что-то зашуршало, а потом женский голос спросил
по-английски:
хорошее, поставленное в Университете, произношение.- Просили передать
срочно и лично в руки...
Андрей слегка оторопел - когда она успела переодеться? Ничего не скажешь -
шустрая девушка... Израильтянка взглянула на лицо Серегина и, видимо,
узнала его, потому что ее зеленые глаза удивленно расширились. Но ничего
спросить она не успела, потому что Обнорский подался вперед и произнес на
иврите:
хорошая погода, день теплый... Хотите чаю?
знаний в разговорном иврите - еврейский язык был вторым восточным языком,
который его группа изучала на востфаке. Впрочем, "изучала" - это громко
сказано... Иврит в шутку называли "родной речью", к занятиям все
относились, спустя рукава, потому что хоть и считался этот язык в
восьмидесятые годы "языком потенциального противника", но никто из
одногруппников Андрея всерьез не верил в возможность практической работы с
этим самым "потенциальным противником". Поэтому уже через несколько лет
после выпуска от всей программы изучения иврита в голове оставалось только
несколько самых ходовых и нужных фраз, типа: "я хочу есть", "я хочу пить",
"у тебя красивые глаза" и "не бейте меня, я переводчик".
даже самые простые слова на государственном языке той страны, чьей
гражданкой она являлась. Рахиль недоуменно свела красивые брови к
переносице и, запинаясь, переспросила по-английски:
и ответил по-русски: