Чтение 46–й страницы книги ~На повестке дня

- А ты - американец.

- Зачем ты сделал это? Что ты вообще делаешь здесь?

- Я так захотел.

- Это не ответ!

- Мне приказано не давать никаких ответов.

- А его убивать было необходимо? - Кендрик бросил взгляд на мертвого
палестинца.

- Говоря его словами, почему бы и нет? Они убивают наших детей на
игровых площадках, взрывают самолеты и автобусы с гражданами нашей страны,
уничтожают ни в чем не повинных спортсменов в Мюнхене, стреляют в стариков
просто потому, что те евреи. Почему они делают это? Потому что мы, евреи,
наконец можем жить на скудном клочке бесплодной земли, которую мы отвоевали.
Мы! А не другие.

- У него не было возможности...

- Ах, избавь меня от нравоучений! Я знаю, что бы ни случилось, люди
всегда во всем винят евреев. После всего, что сделали с нами, мы же еще и
виноваты. Слушай ты, дилетант, нам не нужны ни твои слова, ни твоя жалость.
Нам нужно то, что принадлежит нам! Мы прошли через лагеря, мы умирали в
газовых камерах за то, что принадлежит нам.

- Черт тебя возьми! - выкрикнул Эван и махнул рукой на лежащий у стены
труп Азрака. - Ты говоришь в точности как он! Когда вы остановитесь?

- А тебе-то что за дело? Отправляйся в свой кондоминиум, в свой
роскошный загородный клуб, американец. Оставь нас в покое. Возвращайся туда,
откуда явился.

Что так подействовало на него: слова, те самые, что были сказаны ему по
телефону чуть больше часа назад; внезапно вставшие перед глазами жуткие
картины взрыва в Маскате, унесшего жизни дорогих ему людей; ощущение, что
ненавистный Махди ускользает из его рук, - он не знал. Эван знал лишь то,
что был не в силах совладать с охватившей его яростью и набросился на
раненого, изумленного его реакцией израильтянина:

- Высокомерный подонок! - Эван вырвал из его рук автомат, швырнул его в
сторону, а израильтянина пригвоздил к стене. - Какое право ты имеешь
говорить мне, что делать и где находиться! Мы видим, как вы убиваете друг
друга во имя каких-то идиотских принципов. Мы тратим силы и деньги, чтобы
внушить вам немного здравого смысла, но нет! Никто и пальцем не желает
пошевелить! Может, нам оставить вас в покое и позволить уничтожать друг
друга до тех пор, пока не найдется хоть один умный человек! - Кендрик
пересек комнату, схватил автомат "узи" и, повернувшись к израильтянину,
направил на него оружие: - Кто ты такой и почему здесь находишься?

- Мое кодовое имя Синий. Больше я не скажу тебе ничего.

- Какое имя?

- Синий.

- О Боже... - прошептал Эван и посмотрел на Азрака. Затем повернулся к
израильтянину и сунул ему в руки автомат. - Давай, - тихо проговорил он, -
перестреляй всех, мне наплевать. - С этими словами он подошел к двери и
исчез за ней.

Иаков пошел следом за американцем, добрался до закрытой двери и
прислонился к стене. Достав переговорное устройство, включил его.

- Слушаю, - раздался голос Черного, находящегося за пределами отеля.

- Ты связывался с остальными?

- Красный связался. Они здесь. Вижу, как они идут по Вади-эль-Ахд. Наш
старший коллега сейчас с Красным, Серый - с пожилым. С последним что-то
неладное. Серый поддерживает его. Что у тебя?

- От меня сейчас мало толку.

- Как Оранжевый?

- Погиб.

- Что?

- Нет времени. Убит и свинья. Объект двигается к выходу, он в
красно-синей форме. Следуйте за ним. Он не в себе. Звоните мне в номер, я
буду там.

Словно в тумане, Эван перешел Вади-эль-Ахд и направился прямиком к тому
месту, где бросил пакет с одеждой. Там он или нет, Эвану было все равно,
хотя без яркой униформы он чувствовал бы себя привычнее. Он не может сейчас
повернуть назад, слишком много событий произошло. Есть один человек, и он
обязан встретиться с ним - с Махди! Он должен его отыскать!

Пластиковый пакет лежал там, где он его оставил, кусты отбрасывали
достаточно густую тень. Присев, Эван стал переодеваться. Вскоре он вышел и
направился на запад, в сторону улицы Шейх-Иса и мечети Джума.

- Слушаю, - сказал Иаков, поднеся к губам переговорное устройство. Он
лежал на постели в своем номере, крепко перетянув раны полотенцами.

- Это Серый, - последовал ответ. - Как ты?

- Терпимо. В основном порезы, потерял немного крови, но справлюсь.

- В таком случае ты согласишься передать руководство мне?

- Так и должно быть в случае необходимости.

- Я хотел услышать это от тебя.

- Ты это услышал.

- Хочу услышать еще кое-что. Сейчас, когда свинью убрали, не пора ли
вернуться в Маскат? Если ответ положительный, я могу ускорить события.

Иаков лежал, уставившись в потолок, слова американца не выходили у него
из головы.

- Нет, - наконец проговорил он. - Он зашел слишком далеко. Риск
чересчур велик. Оставайтесь с ним.

- Насчет В. - хочу оставить его где-нибудь, может, у тебя?

- Он не согласится. Его сын в опасности, забыл?

- Ты прав. Ладно, забудь. Я мог бы добавить, что он невыносим.

- Скажи мне то, чего я не знаю...

- Скажу. - Голос Серого изменился. - Объект переоделся и только что
прошел мимо нас. В. узнал его. Он идет, словно покойник.

- Возможно, так оно и есть.

- Отбой.

Кендрик решил изменить свой маршрут и направился в сторону мечети
Джума. Инстинкт подсказывал ему смешаться с толпой. После того как он
свернул на север, на широкую Баб-эль-Бахрейн, он направился к огромному
парку и дальше, к улице эль-Калифа. В голове теснились мысли, разрозненные
кусочки мозаики, которые он никак не мог сложить в единую картину. Он словно
плутал в лабиринте, но он знал наверняка: где-то в этой путанице ходов
находится человек - люди, высматривающие, ждущие погибшего Азрака. У него
было одно, но очень существенное преимущество: он знал, кого эти люди ждут,
однако сам оставался для них неизвестен. Он будет обходить условленное место
встречи снова и снова до тех пор, пока не заметит кого-то, в чьих глазах
увидит страх перед возможностью провала задания, человека нервничающего,
кого-то выискивающего. Так или иначе, он выдаст себя, возможно, даже станет
останавливать людей, заглядывать им в лица, волнуясь с каждой минутой все
больше. Эван найдет его и схватит, заставит расколоться... А может, он
просто обманывает себя? Одержимость идеей найти Махди ослепила его? Не
важно, все это сейчас не важно, один шаг за другим в толпе, среди людей на
пути к мечети.

Толпа. Он чувствовал, как она сгущается вокруг него. Его окружают
какие-то люди. Кто-то коснулся его плеча! Он мгновенно развернулся, чтобы
скинуть руку наглеца. И в этот самый момент почувствовал укол иглы,
вонзившейся в спину. Его поглотила темнота.

Зазвонивший телефон разбудил Иакова.

- Да!

- Они схватили американца, - сообщил Серый. - Более того, они
существуют!

- Где это произошло? Как?

- Это не важно, я все равно не знаю названий улиц. Главное, нам
известно, куда его привезли!

- Что? Каким образом? Только не говори мне, что это не имеет значения.

- Это сделал Вайнграсс, чертов Вайнграсс. Он знал, что не сможет долго
держаться на ногах, и дал сумасшедшему арабу десять тысяч долларов за
разбитое такси! Этот алкаш месяцев шесть будет пить! Мы залезли в машину и
сели им на хвост. Видели все, что произошло. Черт бы побрал этого
Вайнграсса!

- Умерь свой воинственный пыл, - сказал Иаков, чуть улыбнувшись. - Где
объект, черт, Кендрик сейчас?

- Здание называется "Сахалхуддин" на улице Туджар.

- Кому оно принадлежит?

- Дай нам время. Синий. Дай Вайнграссу время. Он обзванивает всех в
Бахрейне, кто ему что-нибудь должен. Черт, как подумаю, что нам скажут в
Иерусалиме, когда узнают, что связались с ним...

- Ответь мне!

- Пока мы выяснили, что в здании располагаются офисы шести компаний.

- Пусть кто-нибудь приедет за мной, - отдал распоряжение Иаков.

- Ну вот, конгрессмен, ты и нашел Махди, - сказал темнокожий араб в
белоснежном одеянии и белой шелковой готре, украшенной несколькими крупными
сапфирами.

Они находились в большой комнате со сводчатым потолком, украшенным
мозаикой, высокими узкими окнами, редкой черного дерева мебелью, огромным
столом, похожим не то на алтарь, не то на трон. Интерьер чем-то напоминал
убранство мечети, покои верховного священнослужителя неизвестной, но весьма
влиятельной секты в стране, оторванной от остального мира.

- Доволен теперь? - продолжал Махди, сидящий за столом. - Или напротив,
разочарован узнать, что я такой же человек, как ты? Нет, не такой, как ты
или кто-либо другой, но все же человек.