***
Все события последних десяти минут - выстрелы им вслед, лазанье, отчаянный бег неизвестно куда и неизвестно от кого - Надя воспринимала словно сон.
не страх, а дикую физическую усталость. Воздуха не хватало. Легкие горели
пламенем. Ноги отказывались слушаться. Перед глазами летали красные мушки.
Дима тащил ее мимо киосков с цветами - магазинчики казались ей одними
огромными похоронами, затем по склизкой лесенке - на ней, словно на паперти,
в шеренгу стояли старушки и выкрикивали: ?Молодые люди, кому водочка
дешевая!..? А навстречу им туго шла с вокзала черная масса людей. Наде
больше всего хотелось сейчас опуститься на ступеньки и никуда, никуда не
идти. Шедшая навстречу человечья масса больно ударила ей в грудь, потом
пихнула в плечо. Надя вырвала руку из Диминой руки:
Глаза его полыхнули злым огнем. Он взял ее за отвороты куртки. Резко
встряхнул - так, что у нее аж сотряслось что-то в голове. А потом, без
замаха, но хлестко ударил по щекам: сначала по одной, потом по второй. Она
мгновенно почувствовала боль, как от крапивы, - и тут же, одновременно, и
дикую ненависть к нему, и стыд за себя. Бабульки-торговки смотрели на нее с
сострадательным любопытством, будто Надя была привокзальною шлюхой.
подчинилась ему. Глаза застилали слезы, но откуда-то взялись силы, и она
стала первой - лишь бы не видеть Димы, никогда не видеть! - агрессивно
протискиваться сквозь вокзальную толпу.
отправления дальних поездов: призывно сияли на нем зеленые строчки. Она
теперь шла впереди, тараня ненавистную толпу, а Дима (от которого она теперь
тоже хотела убежать!) поспешал, скотина, сзади. Наконец они пробрались туда,
где находились перроны поездов дальнего следования. Надя и не хотела - да
оглянулась на Диму беспомощно. Тот отрицательно помотал головой, крикнул:
?Дальше!"
железнодорожные пути, зеленые табло и уютно-зеленые поезда. Вокзал как-то
незаметно кончился. Они вбежали в какой-то пустынный околовокзальный проезд.
Под ногами захлюпала скользкая жижа. По обе стороны проезда стояли в шеренгу
припаркованные машины. Справа и слева тянулись глухие - без окон, без дверей
- кирпичные стены. Толпу словно бы выключили всю: ни единого человека рядом,
только пустынные автомобили пообочь.
кривой улицей. Здесь светили редкие фонари и в глухих стенах кое-где, в
беспорядке, - окна, прикрытые занавесками. Надя никогда не была в этом
районе, но догадывалась, что они где-то на задах Московского вокзала и
Старо-Невского проспекта. Впереди улица изгибалась. На одиноком балконе
сушилось белое белье.
своим телом ее спину. Всмотрелся в приближающийся темный слепящий силуэт
автомобиля. И вдруг замахал рукой, голосуя, останавливая. Надя рефлекторно
схватила его за руку, воскликнула: ?Зачем ты?.."
Димина. Открылось окошко, из авто выглянул водитель:
***
Через два часа они уже сидели в мягких креслах самолета ?Ту-134?, совершающего рейс номер двадцать четыре - двадцать девять в Москву. Только тут Надя (всю жизнь смертельно боявшаяся неба, высоты и самолетов) почувствовала себя в полной, блаженной безопасности. И сразу подумала: как все в жизни относительно! Что ей теперь какой-то небесный перелет - после той опасности, которой они избежали!..
выглядит? Достала из сумочки зеркальце, оглядела себя. На нее из маленького
зеркального кружка глянуло почти чужое лицо. Волосы растрепались и кое-где
слиплись. На скуле - грязь и ссадина. Тушь комочками. Нос искраснелся. Но,
несмотря на это, Надя сама себе - на удивление - скорее понравилась. Щеки
ее, насколько было видно в зеркальце, разрумянились. Глаза блестят. Губы
алые, полные. Еще бы Димы рядом не было, тогда б она смогла спокойно и
тщательно привести себя в порядок и смотрелась бы на твердые ?пять с
плюсом?.
бортпроводница: ?Пристегните, пожалуйста, ремни - мы взлетаем?. Надя со
вздохом уселась - взгляд ее упал на собственные перемазанные привокзальной
грязью сапоги. Она тихонечко застонала.
кисть, лежащую на подлокотнике, своей большой ладонью, тихонечко пожал ее.
Сейчас мы полетим домой, в Москву. Тебя там ждет Родион, меня - Бакс. Звери
наши оба живы-здоровы. Только Сашку моего объели. Я ему звонил. У него дома
все тихо, спокойно. Он нас встретит. Никто его не навещал, никто ни мной, ни
тобой не интересовался. И меня с ним никто никогда не свяжет. Мы с Сашкой до
прошлой недели пять лет не виделись... Пересидим у него... Москва большая,
никто нас там не найдет... Хоть сто лет будем скрываться...
будто бы предвестник сна.
мощные таланты.
улыбнулась. Отчего-то ей почудилось, что теперь у них все будет хорошо.
Глава 14
Надя. На следующее утро
вовсю светило солнце - свое, московское. Сон был так крепок, что в первый
момент она не могла понять: где она находится и почему? Надя перевернулась
на другой бок и тут в одно мгновение, разом, вспомнила: и где она, и отчего
здесь, и все, что случилось с ними вчера. Она - в Москве, в квартире
Диминого друга по университету Саши. А Дима - поблизости, он дрыхнет за
стенкой на раскладушке.
ребят по пустынной Кольцевой и всю дорогу ворчал: дом его превратили в
гостиницу для бездомных собак и кошек; ему приходится давать кров странной,
непредсказуемой и крайне беспокойной парочке; мало того! - его теперь
вздумали использовать как ночное такси по вызову!.. Дима тогда беззлобно
отшучивался, озорно блестел на Надю глазами в темноте машины, строил гримасы
- и это оказалось, пожалуй, единственным, что приятно было вспомнить из
всего минувшего вечера. Потом они приехали домой к Саше, в Люберцы, и она
улеглась спать - опять на чужих простынях, даже не почистив на ночь зубы. Да
и нечем ей было зубы чистить: новая щетка еще совсем недавно, перед выездом
из Москвы, купленная в киоске Ленинградского вокзала, теперь осталась
(наверно, безвозвратно!) в Северной столице: вместе с прочими пожитками в
гостинице уютного университета Запесоцкого.
сегодня с утра уже казалось Наде далеким и происшедшим как бы не с ней. Их
стремительный проезд от Московского вокзала в аэропорт Пулково в тряской
?шестерке? - когда Надя временами в ужасе оглядывалась: не за ними ли едет
эта подозрительная машина?.. А перед этим: чудовищное бегство сквозь кишащий
темной толпой Московский вокзал... И - побег сквозь питерские проходные
дворы: под аккомпанемент стрельбы, свист настоящих пуль... И совсем уже
нереальной - как из другой жизни! - казалась сегодня утром Наде и неспешная
прогулка с Димой по питерским переулкам, и ретро-кафе, где так вкусно
кормили и ласково принимали... И совершенно далекой, как из другой жизни,
представлялась ей поездка в К., и разговор с родителями Коноваловой, и
возвращение из пригорода в Питер... А было все это тоже всего лишь вчера!
доносились соблазнительные звуки и запахи: кажется, там варили кофе и жарили
яичницу. Может, Дима сообразит, как ей будет приятно, если он принесет ей
завтрак в постель?.. Ну да, дождешься от него!.. Надо вставать. А то с него
станется: он в одиночку и кофе весь выдует, наркоман кофейный, ей не
оставит.
любезно предложил ей мужскую пижаму - ту же, что и в прошлый ее ночлег в его
квартире. Пижамные штаны пятьдесят четвертого размера с нее благополучно
свалились - а вот курточка оказалась вполне целомудренной: кончалась как раз
чуть ниже колен.
надеяться, что хозяин уже ушел на службу, а Дима увлечен варкой кофе и не
заметит, как она скроется в ванной - слегка привести себя в порядок. Но едва
она вышла из спальни - навстречу вылетел, звонко лая, Родион. Бросился ей в
ноги, стал подпрыгивать, пытался лизнуть в лицо - словом, являл собой столь
бурное олицетворение радости, будто вчера и не было такой же точно бешено
восхищенной встречи. Словно пес напрочь забыл, что долгожданная хозяйка
наконец вернулась, и она теперь здесь, рядом, за дверью!..
нос. На гавканье и прыжки выглянул из кухни-маломерки Дима, увидел Надю,