Чтение 46–й страницы книги ~Трэвис Мак-Ги~

покончить с собой. Вскрыла себе вены. Ее муж едва успел поймать ее и
перетянуть запястья. Сама она об этом почти ничего не помнит. Но она
уверена, что лучше всего ей сейчас именно умереть. Она твердит, что лучше
быть мертвой, чем сумасшедшей. Я ввела ей возбуждающее, рекомендуемое при
затяжной депрессии. Я велела им придти еще раз в понедельник. Кажется с
деньгами у них все в порядке. Я сказала, что ей лучше какое-то время
пожить в отеле, а не на яхте.

- Знаете, некоторые браки обнаруживают полную несовместимость
партнеров.

- Знаю. Но к данному случаю это не подходит совершенно. Даже
абсолютно постороннему человеку видно, что он безумно ее любит и очень
беспокоится за нее. А она в нем очень нуждается. Я сказала, что лучше
всего им было бы попробовать на некоторое время забыть о своих неурядицах
и просто отдохнуть на нашем острове. Это очень романтический уголок.

- Да, рекламные проспекты твердят об этом во весь голос.

- А вы находите, что это не так?

- Я нахожу, что и для них, и для меня это будет воистину незабываемое
путешествие. Но по крайней мере здесь очень спокойно и вполне живописно.

В ее глазах промелькнул огонек лукавства. Вот уж не ожидал.

- А как насчет пьянящего запаха белой глицинии лунной бархатной
ночью?

- М-ммм. Да. А также искрящикся потоки тропического ливня, стекающие
по живописным утесам и зашиворот.

- А невыразимая лазурь Тихого океана?

- Великолепна, чтобы в ней топиться.

- Это верно, мистер Мак-Ги. В понедельник я надеюсь узнать побольше
об этой паре и их путешествии, и постараюсь выяснить, насколько оно ей
повредило. И вообще, что она об этом всем думает.

- Благодарю вас, доктор.

Жадные солнечные лучи уже досуха вылизали все лужи на улицах, когда я
вернулся из больницы в отель. Я совершенно бездумно оглядел холл и
внутренний двор, и вдруг у бассейна заметил Говарда - он был уже в плавках
и с полотенцем ерез плечо и высматривал наиболее удобный спуск к воде. Он
был похож на негатив того Говарда, который год с лишним назад уезжал из
Лодердейла: кожа загорела до темно-коричнево-красного цвета, а отросшие
волосы, сейчас схваченные на затылке резинкой, выгорели почти добела.

Я перехватил его как раз в тот момент, когда он пробовал воду
пальцами ноги. Он обернулся и весь аж просиял от радости.

- Хей! Трев! Будь я проклят! Какой дьявол надоумил тебя оказаться
здесь в самое подходящее время! - Он тряс мою руку, хлопал меня по плечу и
был в совершенном восторге. - Ах ты чертов сукин сын! Черт, как же я рад
видеть наконец знакомую физиономию!

- Хорошо выглядишь, Говард.

- Еще бы, столько-то пожарившись на солнышке. Ну и добирались же мы
сюда! Почти весь путь под парусом. Ветер был шикарный. Иногда даже
чересчур. Как ты здесь окзался?

- Гуля написала мне из Гонолулу.

- Шутишь? Ты что, примчался сюда, чтобы встретить нас?

- Среди всего прочего.

- Ладно, как насет того, чтобы заказать мне пива, пока я тут немного
поплещусь?

Он кинул полотенце на край бассейна и нырнул. Нижний бар как раз
открывался. Я взял пива "Фиджи" и уселся за крайним к бассейну столиком,
где был ветерок посильнее и тень погуще. Говард явно просто наслаждался
возмоностью поплать в спокойной воде и дурачился, неуклюже загребая во все
стороны разом. Меня неприятно поразило то, что при это он плыл вперед с
довольно приличной скоростью.

Я совершенно не представлял, как мне говорить с ним. Огорошить сразу,
в расчете на шок? Сделать вид, что ничего не знаю и потихохоньку увезти
Гулю? Но тогда он не даст развода и будет преследовать ее до скончания
дней. Вскоре Говард, отфыркиваясь, вылез из бассейна и направился ко мне,
вытирая полотенцем лицо и мокрые волосы. Его карие глаза смотрели на меня
с обычным радостным дружелюбием. Он плюхнулся на стул и отпил прямо из
банки. Причмокнул, попробовал снова.

- Ммм. И не так уж плохо.

- Как Гуля?

- Не слишком хорошо, - немедленно помрачнел он. - Когда ты улетел с
Гавайев, у нас вроде бы снова стало все хорошо, она успокоилась после
твоего с ней разговора. Нет, Трев, ей стало и вправду здорово лучше после
того, как ты поговорил с ней. На какое-то время я даже поверил, что теперь
все будет так же прекрасно, как было прежде. Мне не нравилось только одно:
она постоянно твердила мне, что мы должны разойтись. Продать "Лань" прямо
там и разойтись. Как раз тогда, когда появилась надежда, что все
наладится! Но она считала, что между нами ничего нет и не может быть. А я
люблю эту маленькую гордячку, Трев. Правда люблю. Если ты знаешь, что мы
должны привести сюда "Лань", то она, наверное, сказала тебе и то что нашла
здесь покупателя на нашу яхту.

- Я собственно, поэтому и примчался. Неужели не нашлось лучшего
предложения? Сто тридцать тысяч за "Лань" - это же смешно.

- Разумеется, черт бы меня побрал! Я не позволю Гуле продавать "Лань"
за такую мизерную сумму! Я чуть с ума не сошел, пока не нашел неплохой
выход из положения. Я решил, что если у нас будет в запасе еще один
переход, я сумею за это время отговорить ее. Знаешь, я познакомился в
доках с одним парнем с Самоа и уговорил его на маленькую ложь во
спасение...

- Я уже говорил с Лютером.

- Вот это да! Но тогда ты знаешь о моей маленькой хитрости.

- Так ты говоришь, Гуля не в порядке?

- Я водилее к двум специалистам еще в Гонолулу, а сегодня утром мы
прямо с причала отправились в больницу. Ты знаешь, она же распорола себе
все вены неделю назад! Кляла меня на чем свет стоит. Кровь хлестала так,
что я уж думал, все кончено, но доктор сказала, что все прекрасно заживет.
Она сказала, что дело все в глубокой депрессии. Только она тогда
употребила еще одно слово... никак не вспомню. Ну, знаешь, когда тебя в
этом мире уже не осталось ничего, имеющего хоть какую-то ценность. Когда
все как будто во сне.

- Апатия?

- Вот-вот! Я думаю, что самое лучшее для нас сейчас - это остаться
здесь на какое-то время. Мне надо привести в порядок "Лань", ее порядком
потрепало штормом. А потом мы посмотрим, может быть, и найдется способ
привести Гулю в себя.

- Я хотел бы поговорить с ней.

- Конечно! Она обязательно захочет тебя видеть. Мы остановились здесь
же, в восьмом номере. Сейчас Гуля там, уже спит, наверное. Господи, у этих
скорлупок еще и крыши из травы, я сначала не понял, принял их за
настоящие. Но вообще здесь очень славно, как ты думаешь?

- И к тому же очень мало народ - не сезон.

- Так это просто то, что нужно.

- Я хочу обсудить с Гулей продажу "Лани". Я куплю ее сам.

- Но мы не хотим ее продавать!

- Извини, но я так понял, что Гуля как раз очень хочет. Это ее яхта,
и она вольна делать с ней, что угодно. Поэтому как только все ремонтные
работы будут закончены, я хотел бы пройти через острова Общества и
Маркизы, дойти до побережья и подняться вдоль Южной Америки, потом Канал,
Юкатанский пролив - и домой.

Он попытался обернуть дело шуткой.

- Эй, эй! А меня ты уже не хочешь спросить, что я об этом думаю? Она
не продается, Мак-Ги. Нет. Ни за какие деньги.

- И я бы очень просил тебя исполнить одну мою просьбу. У меня на
руках открытый билет до Лодердейла. Можешь вписать туда свое имя. Самолет
надежнее. А мы уж с Гулей так и быть, рискнем. Думаю, я не хуже тебя
управлюсь с "Ланью".

- Слушай, всякая шутка имеет свои пределы. Ты слышишь? Я могу и
разозлиться на подобные заявления. Ты все-таки говоришь о моей жене.

- Ну, раз ты так чувствителен, придумай что-нибудь получше. Хотя я не
понимаю, почему твои всем известная праведность и честность пострадают от
нашего с Гулей путешествия, если все предыдущие твои выходки они перенесли
прямо-таки стоически.

- Я... я отказываюсь тебя понимать!

- Ладно, игры кончились. Можешь больше не кривляться. Я за это время
кое-что о тебе узнал. Я решил выяснить, что ты есть на самом деле, Говард.

- Что я есть? Ты с ума сошел?

- Кончай, Говард, тебе не идет. Цепь и так получилась слишком длинная
и мне не хотелось бы, чтобы она заканчивалась Гулей.

- Что ты мелешь, какая цепь?

- Заткнись. Я не собираюсь расписывать тебе все как, когда и почему.
Тем более, что "почему" гораздо яснее тебе, чем мне. Но теперь я знаю
несколько новых имен, тебе, несомненно, знакомых. Микер. Рик и Молли
Бриндль. Доктор Фред Харрон. Сьюзен Фархоузер. Джой Хэрис. Может быть, мой
список неполон и в него входят еще десятки имен, но это все не имеет ни
малейшего значения. Достаточно и одного. Фред Харрон. У Тома Коллайра
хранится пленка, на которой записано твое признание в этом убийстве,
Говард. Так что подумай: может быть тебе все-таки лучше будет взять мой
билет на самолет и дома поговорить со стариной Томом?

В продолжение всего моего монолога он смотрел в землю. Только
однажды, и то лишь на мгновенье, увидел я его тяжелый взгляд, но мне
хватило этой секунды, чтобы понять, кто он такой. Потому что я уже видел
этот взгляд. Мне тогда было двенадцать лет отроду. Дядя послал меня на
озеро принести воды. Было раннее утро. Тропа к озеру была натоптана, и я
шел совершенно беззвучно. С озера тянуло ветерком. Я вышел на берег и