их. Наконец он останавливает выбор на складном приборе для набивания трубки,
снова распихивает по карманам свой хлам и критическим взглядом
присматривается к замку.
должен уметь делать все своими руками. Если бы ты знал, до какой степени
умение мастерить упрощает существование...
назад я был совсем пацаном. Мы с моим дядей Аженором слонялись по Блошиному
рынку. Нужда заставила его быть ушлым. Сам гол как сокол, но имел страсть к
коммерции. Он толкал за бесценок какой-нибудь завалящий хлам и на вырученные
деньги покупал еще более завалящую дркнь! Я приезжал к нему на каникулы... У
тебя нет случайно пилки для ногтей?
за своим верстаком, начинает изготавливать ключ. И продолжает свою речь,
говорливый, как торговец пылесосами. Вот, что значит преподавание. Стоит
только у мужика открыть кран, как потом его уже невозможно закрыть
полностью. Всегда найдутся какие-то прокладки, которые плотно не прилегают
друг к другу, и кран начинает течь. Надо признаться в этом и принимать это
как должное.
вполне понятко, что Блошиный рынок был для него своей вотчиной. И другой
рынок напротив, я уж не помню, как он назывался, тоже. В этой навозной куче
он чувствовал себя как рыба в воде: Он ходил туда с рюкзаком, набитым всякой
дрянью: банками из-под варенья с отколотыми краями, поношенными
целлулоидными воротничками, ржавыми велосипедными насосами, разодранными
журналами, изданными до 1914 года. Послушай, однажды он продал даже
суспензорий своего тестя! У него были свои покупатели, такие же сдвинутые по
фазе, как и он. Он вываливал перед ними содержимое своей урны с таким видом,
будто это был портфель, набитый секретными документами. Надо было видеть,
как они качали своими котелками, переглядывались, щупали эти заразные вещи и
начинали шепотом торговаться. Несколько лет до этого у Ажевора лопнул
какой-то нерв в его лицевой нервопроводке. И с тех пор одна половина его
вчтрнны стала, как восковая маска. Зато другая во время торгов начинала
подергиваться, морвщться, краснеть. Мой дядя жестикулировал только этой
половиной физиономии...
что делиться своими воспоминаниями о годах отрочества на крыльце виллы, в
которую ои собирается проникнуть, взломав замок, может только Берю. Если
жилец таинственной виллы подслушивает нас по ту сторону двери, то наверняка
ломает себе голову: кто это -- полицейские или закадычные друзья. Моя пилка
вгрызается в прибор для набивания трубок с тихим злым звуком. На ноги
Толстого сынятся серебряные опилки. И мой Несказанный, все такой же
благодушный и жизнерадостный, продолжает свой рассказ:
этом все заканчивалось. А когда мы выходили из аллеи, ои меня толкал локтем
в бок и говорил: "Ох! Сандри! Ты заметил, как я его облапошил, этого старого
кретина?" Он страшно радовался. Как-то раз, я об этом и хотел тебе
рассказать, дядя вдруг становится белым, как страх молочника, и показывает
мне на разную дрянь, разложенную на старом брезенте. До меня не доходило, от
чего он так сильно разволновался. На брезенте лежали клизма, старый
граммофон с рупором, похожим на поднятое ухо черно-белого кабыздоха с
рекламы фирмы "Пате-Макарони", пивные кружки со злыми тараканами внутри,
связки старых журналов "Ночное бдение в хижине. и еще всякие разные штуки,
штучки и прочая мутота, глядя на которые невозможно было допереть, для чего
кто-то сообразил их смастерить. "Что случилось, дядя?" -- забеспокоился я. И
что же он мне показал? Вставную челюсть. Полный комплект домино из тридцати
двух штук. "Я ее так давно ищу", -- бормочет он, как тот тип, который всю
жизнь мечтал о том, как раздавить бутылку на одного и вдруг оказался в
спальном вагоне один на один с "Белой лошадью". Потому что, я забыл об этом
сказать, у моего дяди единственным инструментом для пережевывания пищи были
десны. У него был совершенно лысый рот, у моего дяди! В ту эпоху, о которой
я веду рассказ, служба социального обеспечения не выдавала пособия на
вставные челюсти, поэтому зубной протез считался внутренним признаком
богатства! Если бы ты присутствовал при этой торговле дикарей, Сан-А!
Сошлись грек и армяшка! Продавца вдохновляло то, что вставную челюсть
собирался купить клиент без фильтра для гласных. Он понимал, что может
хорошо поживиться. Сделка века! А дядя разыгрывал отчаявшегося человека. Ои
называл цифры, свистя, как электрическая кофеварка. Он буквально высасывал
их. Он не хотел упустить такой подходящий случай и в то же время не хотел
вытрясать свой хошель. Из-за престижа. Как старый завсегдатая блошинки, ои
просто не мог поддаться сиюминутному капризу, поступиться своими принципами
старьевщика! Люди кольцом обступили торгующихся, и я не знал, куда мне
деться. Наконец, какой-то пацан посоветовал продавцу: "Послушай, старик,
сделай жест, ты же не допустишь, чтобы этот несчастный мужик рубал молочные
продукты до конца своих дней". Толпа загоготала, и ханыга уступил. Ты бы
только видел, как мой дядюшка возвращался к себе домой! Как после причастия!
Придя домой, он уселся на кухне. руки у него дрожали. Он широко открыл свою
форточку для картофельного пюре и засунул в хлебальник купленную челюсть,
даже не сполоснув ее под краном. Я подумал, что он собирается ее съесть.
Протез по ширине и по высоте оказался больше размера его рта. С тех пор, как
губы заменили ему зубы, его лицо стало похоже на подушечку, которую
подкладывает под себя кассирша. И вдруг, когда он вставил себе в рот эти
тридцать два клыка, его челюсть приподнялась на цыпочки! "Это не мой размер,
-- пробормотал он через свой кляп, -- но ничего страшного, я это дело
поправлю". И что самое смешное, -- делает вывод Его Берюрейшество, -- он так
здорово подпилил этот чертов протез, что тот в конце концов прижился у него
во рту. После этого ты бы видел, что стало с Аженором! Он не жевал отбивную
с гарниром, а гарцевал по ней своими клыками! Он принимал себя за того
господина с рекламного плаката, который рекламировал зубную пасту "Колгат",
и когда смеялся, старался сделать так, чтобы была видна вся его зубная
батарея. От этого его улыбка становилась похожей на заячью, а сам дядюшка
чем-то здорово напоминал травоядное животное!
выдувает опилки и наощупь вставляет его в замочную скважину.
вы у себя дома.
Глава двенадцатая
этом бараке не жили уже тысячу лет. Пахнет сыростью и затхлостью. Берю
чихает, но чихает сильнее обычного, потому что он старался удержаться от
чиха. От воздушной волны закачался китайский фонарик, подвешенный на
потолке.
готовым ко всему, и продвигаюсь внутрь лома.
и заглядываем в комнаты. Пусто, обшарпанно, изъедено молью и пахнет гнилью.
демонстрируя свои глубокие познания в культуре.
этаж, потому что на первом мы ничего не обнаружили. Мы вступаем на лестницу,
хотя это и не так престижно, как вступить в воздушно-десантные войска. Я об
этом уже говорил в моменты самозабвения. Не так престижно, но более опасно,
так как едва мы поднялись на несколько степеней, как сверху в нас стали
плеваться. Какой-то господин сидит на корточках на клетке второго этажа и
весело постреливает в нас из пистолета с глушителем! Классный презерватив,
ребята, почти ничего не слышно! Сцена из фильма Лаутнера! А он один играет
за всех дядюшек в фильме "Дядюшки-убийцы". В двух миллиметрах от моей
физиономии отваливается большой кусок штукатурки. Я едва успеваю плюхнуться
на живот и на животе скольжу по ступенькам. По пути я задеваю Его
Округлость. Мы соединяемся и катимся дальше в виде небольшой лавины из двух
тел. Малость побитые и помятые, мы оказываемся в коридоре.
называется не "Радушный прием?" Надо звякнуть в полицию, чтобы нам прислали
подмогу, а то мы можем проторчать здесь весь день, как в осажденном Вердене!
способностями ты скоро будешь работать только на себя. На фоне таких гениев,
как ты, остальные полицейские просто ремесленники.
нам подняться выше по лестнице, и ему пришлось стрелять под неудобным углом.
-- давай попробуем подобраться к нему сзади.
лестницу. Трепану, что она нужна для подстрижки усов у клубники!
этого нехорошего человека со второго этажа!
бы свою хлопушку и тихонько спустился по лестнице с поднятыми руками. К
счастью, вы меня не задели, поэтому вы еще можете надеяться на смягчающие
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Махров Алексей