НСДАП: фюрер стал канцлером тысячелетнего рейха, каждое его слово будет
занесено на скрижали благодарными потомками.
отдаешь себе отчет в том, что все эти генералы из главного штаба относятся
к нам с тобой как к ефрейтору и капитану. Каждый из этих старцев влачит за
собой историю; за каждым из них поместья и счета в банках, у нас же с
тобой нет ничего за душой, кроме национальной идеи, которая привела нас к
победе. Ты думаешь, мы им будем нужны до конца?"
сказано, что фюрер не разделяет скептицизма Рэма, полагая его прогноз
чересчур пессимистическим; у генералов много пороков, но вряд ли можно
сомневаться, что они, как и Гитлер, думают о величии немцев, попранном в
Версале.
что ветеранам не пристало ничего таить друг от друга. - Рано или поздно,
но тебе и мне придется выполнить то, что мы обещали немцам, когда шли к
власти. Нам придется потрясти мошну у некоторых финансистов; Геббельс
доказал, что блок с ними был временной мерой, но ведь придет время - и
нация потребует реализации слов в дела! Именно в эту годину нам и
потребуется гвардия в вермахте, которая понудит генералов отдать войскам
тот приказ, в котором будем заинтересованы мы, движение
национал-социалистов. Я думаю, что инфильтрация СА в вермахт позволит тебе
провести мое назначение главнокомандующим вермахта, на худой конец -
начальником генерального штаба; лишь в этом случае наше с тобой дело
окажется в надежных руках.
с делом.
стрелять по толпе, - возразил Рэм.
говорили до того, как стали правительством! Это лозунг для выступления на
предвыборном митинге, а не рецепт для управления такой сложной страной,
которая нам с тобой досталась. Ты прекрасно знаешь, что уже сейчас среди
части старых борцов, особенно на заводах Рура, начались разговоры, что мы
пошли на поводу у крупной буржуазии, погрязли в роскоши и все такое
прочее! Ты же знаешь, как умеют варьировать словами наши враги - как на
Востоке, так и на Западе.
приведена в расшифровке целиком.) Да ты же сам брал мне напрокат фрак и
цилиндр, когда я должен был ехать к Гинденбургу! Ветераны знают, как я
живу, и верят мне! Никому не удастся поссорить их со мной. Но если
когда-либо кто-либо докажет, что мои "партайгеноссен" действительно
погрязли в роскоши, разврате или в чем-либо, что позорит звание
национал-социалиста, я лично дам приказ о расправе. И сердце мое не
содрогнется, Эрнст, ты меня знаешь!
за словом, пассаж Гитлера. - Он дал ему понять, что никогда и ни при каких
условиях не о т д а с т "старых борцов" даже Рэму, тому именно человеку,
который п р и в л е к его в девятнадцатом, сказав молодому австрийскому
ефрейтору: "Пойди посмотри, что это за Социалистическая рабочая партия, и,
если, как говорят, она того стоит, возьми ее и сделай своей: пригодится в
борьбе против большевиков, евреев и масонов". Гитлер же пригрозил ему
сейчас, в "Адлоне", намекнув, что р а с п р а в и т с я с тем, кто
позорит звание национал-социалиста, а ведь и он, фюрер, и уж тем более все
окружающие знали о тайном недуге Рэма - о его гомосексуальных склонностях.
Неужели человек, ставший членом т р и у м в и р а т а, не понимал, что
речь идет о нем?! Да, видимо, с теми, кто п р о б к о й вырвался наверх,
уравнявшись в чем-то с большим капиталом, и в самом деле происходит некая
метаморфоза: они перестают идентифицировать себя с той фамилией, которая
ежедневно мелькает на страницах газет, и лицом на цветных обложках
иллюстрированных журналов. Они начинают верить в то, что о них пишут,
забывая, что они из себя представляют на самом деле".
старый господин' не жил так, как живет он, не говоря уже о всяких там
Брюнингах и Штреземанах.
_______________
не несет ответственности за то, что кайзер обожал роскошь. Он не может
самовольно ломать традицию власти. Он солдат и ведет себя по-солдатски!
Если я прикажу ему переехать в рабочий Веддинг, он переедет туда и
поселится в подвале!
подумал Мюллер. - Он помогал ему, намекая на то, что Геринг "по-солдатски
выполнит приказ". Он ведь подсказывал "брату": опомнись, Эрнст... Но
почему же он ему п о д с к а з ы в а л? Разве друзья не обязаны говорить
друг другу правду, выложив на стол все, что им известно?! Почему фюрер, не
сказал Рэму открыто и резко: "Мне известно, что ты уже беседовал со
Штрассером о своем желании возглавить генеральный штаб и подчинить вермахт
штурмовикам СА. Так или нет?" Пусть бы Рэм ответил! Ведь нигде, ни в одном
документе это намерение шефа СА не было зафиксировано! Он сам пришел с
этим разговором к фюреру! Почему Гитлер не задал ему вопрос: "Тебе
известно, что Грегор Штрассер не отвечает на выпады некоторых малодушных
из числа тех, кто рискует себя называть ветераном д в и ж е н и я? Тебе
известно, что эти "ветераны" смеют открыто говорить о том, что в наших
рядах созрела "измена", что мы отступили от принципов национал-социализма
и превратились в партию, защищающую тех же Круппов и Тиссенов, как и
прежние правители?!" Пусть бы Рэм ответил! Но ведь ни разу за весь
полуторачасовой разговор фюрер не задал "брату" ни одного прямого вопроса,
не назвал источников информации, не помог ему о т в е т и т ь так, чтобы
сохранить б р а т с т в о. Почему? Не верил никому, кроме себя? Или
действительно боялся Рэма, который создал СА и пользовался авторитетом
среди ветеранов, знавших, что не Гитлер, а именно Рэм оплодотворил саму
идею национал-социализма д е й с т в и е м? Значит, все годы, начиная с
девятнадцатого, Гитлер боялся его и не любил? Значит, он собирал вокруг
себя р а з д а в л е н н ы х, типа Геббельса и Розенберга, а
л и ч н о с т и, вроде Рэма и Грегора Штрассера, были опасны ему?! Но что
тогда означает "ночь длинных ножей"?! И фарс с "изменой Рэма и
Штрассера"?! А вот что, - ответил себе Мюллер: - Гитлеру необходимо было
убить п а м я т ь. Расстреляв "изменников", то есть истинных создателей
НСДАП, он расстрелял память о прошлом, приписав себе все их лавры.
Расстреляв вместе с ними генерала Шлейхера, он расстрелял и дух немецкой
армии, пригрозив тем военным, которые с м е л и думать. Он получил еще
один политический н а в а р, убив "братьев": он показал генералам, что во
имя достоинства и мощи вермахта он, фюрер, готов на личные жертвы: "Вы
убедились воочию, что я отдам на заклание даже брата, если он покусится на
к а с т у германской армии, которая отныне, присягая на верность рейху,
должна будет присягать и мне, лично мне, великому фюреру германской нации
Адольфу Гитлеру"".
сугубо конспиративно, лично Шольцем и Пабло Суаресом (Паулем Сиерсом),
связным ветерана СС Зандштедте, который уже с середины тридцатых годов
представлял интересы РСХА в Аргентине. Пабло, ясное дело, не догадывался,
кто такой "сеньор Висенте" (на этот раз Мюллер выступал под таким именем;
паспорт на имя "Рикардо Блюма" хранил в тайнике: бесценный документ,
абсолютно надежный. О б р о с двумя визами; в Панаму и Венесуэлу летал
слегка загримированный Эухенио Роблес, старый друг Людвига Фрейде;
использовали его втемную, надо было легализовать документ; Роблес это
сделал без труда, а ведь в Венесуэле и - особенно - в Панаме американская
секретная служба работала, как у себя дома).
заводе было девять авиеток, распоряжался ими лично он, бесконтрольно.
Пилоты подчинялись полковнику Руделю, возглавлявшему эскадрилью
испытателей, - двенадцать аргентинцев, получивших образование в рейхе и
Италии, и семнадцать офицеров "люфтваффе" - испытанные борцы, подвижники
идеи, умеющие не знать того, что им было рекомендовано не знать), Мюллер
прилетел в Корриентес; там его ждала другая авиетка, которая доставила его
в аэропорт Посадас; оттуда, уже на самолете авиаклуба немецкой колонии
Монте-Карло, Мюллера доставили в Эльдорадо - второе по величине немецкое
поселение на границе с Парагваем; здесь он отправился в рыбацкий клуб на
Паране - маленький ресторан и пять комнат на втором этаже, нечто вроде
пансионата. Оттуда на моторной лодке его переправили в Парагвай; на берегу
ждал Стресснер и его проводник - оба в хаки, с ружьями. По легенде,
Стресснер отправился на пятидневный отдых в сельву; его охотничью страсть
знали в Асунсьоне, никакого подозрения это вызвать не могло; проводником
был Рикардо Ибанейра (Рихард Ибнер), такой же, как и он, потомок немецких
эмигрантов; в НСДАП вступил еще в тридцать седьмом году.
охотничьего домика Мюллер отказался наотрез, хотя знал, что там нет
электричества, так что записать беседу не было возможности, допусти он
хоть на миг двойную игру Стресснера; тем не менее береженого бог бережет,
Орловский Гай Юлий
Доценко Виктор
Посняков Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Афанасьев Роман