уже четыре женщины. Бульдозер все-таки вывернул крест и, положив его себе
на плечо, отступил под мою защиту. Лично я не видел, как в гавань тихой
сапой просочились пять кораблей. Это уже когда пламя подожженного флота
Голубых Гиен взметнулось до небес, а отчаянные культуристки
десантировались на берег, калеча каждого встречного-поперечного... Вот
тогда начался настоящий ад! Валькирии рубили Гиен, Гиены - Валькирий.
Мужчин было больше, но женщины дрались лучше. Одна накачанная дева стоила
двадцати размалеванных папуасов, а в такой сумасшедшей резне и всех
пятидесяти. Нам удалось вырваться. Мы бежали вдоль берега моря, не гадая,
на чьей стороне окажется победа. Я и без того был по уши перепачкан своей
и чужой кровью. Жан выглядел не лучше. Грохот боя постепенно стихал позади.
- Эй, может, вы меня все-таки отвяжете?
Мы молча уставились друг на друга, не в силах понять, откуда раздается
голос.
- Лорд Скиминок, мне, конечно, приятно, когда он носит меня на руках, но
для этого необязательно таскать с собой и здоровенную крестовину. Пустите
меня побегать, я ведь тут уже часа четыре висю!
- Лия... - Жан тяжело грохнул крест оземь, вызвав бурю возмущенной ругани.
Девчонке невероятно повезло - Голубые Гиены действительно привязали, а не
прибили ее руки и ноги. Наша тихая радость не имела границ. Мы оба крепко
обняли такую родную Лию и вроде бы даже всплакнули...
- А я висю себе, висю... Все жду, когда же вы наконец меня спасете?..
Хорошо... Все живы, серьезных ранений нет, у меня - Меч Без Имени, у Жана
- дубина, у Лии - обаяние. Рубашка истрепалась, на джинсах две дыры,
кроссовки грязные, один шнурок порвался. Трусливый рыцарь без тяжелых лат,
босиком, в коротких синих штанах и легкой кольчуге с оторванным рукавом на
голое тело. Его жена в костюмчике морской разбойницы, вот разве что
короткая юбка украсилась еще и разрезами, волосы растрепаны, как хвост у
вороны, а все тело в синяках да кровоподтеках. Денег - ни гроша. Хлеба -
ни крошки. Бродим неизвестно где, по урезу моря, белый песок, наглые
чайки, сухие водоросли. Никаких надежд, планов, перспектив... Но живые
ведь! Могло быть гораздо хуже. Не знаю, как ребята, а меня здорово вышиб
из колеи уход Луны. Почему она не хочет понять, как мне сейчас трудно? Я в
чужом мире, мой сын в плену у негодяев, у меня ничего нет, я никому не
нужен, всеми обижаем, и столько врагов мечтает перегрызть мне горло...
Нет, это не любовь. Настоящая любовь есть самопожертвование! Неужели
настолько трудно сесть в уголок и подождать, пока все как-то само собой
утрясется? Люцифер извинится и уйдет в Ад. Раюмсдаль вернет Локхайм, а
потом устроится в монастырь замаливать прошлые грехи. Зингельгофер
прекратит разбой, займется делом или выучится на модного портного.
Бронзовый Кришна перестанет морочить народ своими внеплановыми оживаниями.
Голубые Гиены, объединившись с Валькириями, организуют солидный туристский
бизнес на взморье, с экзотическими шоу, танцами, купанием и яхт-клубом.
Кастратки всерьез займутся литературой. Суккубы откроют казино и
собственный стриптиз. Дети вернутся к родителям. Всем будет хорошо. "И
человечество забудет о поцелуях без любви!" - как сказал один известный
поэт. Матерь Божья, что я несу...
- Какая нормальная девушка согласится столько ждать?
- Никакая, - твердо объявили Лия с Жаном. - А, собственно, о чем это вы,
милорд?
- Ни о чем, - спохватился я. - Так, мысли вслух. Но... эй, что вон там
такое, на пригорке? Чей-то дом?
- Скорее хижина, - подтвердил Бульдозер, вглядываясь в даль. - Сделано
добротно. Пойдемте попросим воды.
- Глядишь, накормят! - подмигнула Лия.
- Тогда там и заночуем, - заключил я, и мы, исполнившись здорового
энтузиазма, ускорили шаг.
...На деле желаемая крыша оказалась гораздо дальше, чем это могло
показаться на первый взгляд. Пока мы влезали на треклятый холм, с нас семь
потов сошло! В хижину тоже входили, как на тропу войны, - уж очень
неласковые здесь края. Жан резко распахнул дверь, а я кувырком вкатился
внутрь и замер в левосторонней стойке, держа меч двумя руками над головой.
- Святый Боже! Кто вы? - В углу почти пустой хижины перед распятием на
коленях стоял пожилой человек в монашеской рясе с выбритой макушкой. Он
обернулся к нам без малейшего страха на лице, скорее мы удивили его своим
визитом. Я смущенно опустил меч:
- Сожалею, что прервал вашу молитву, достопочтенный отец. Мы с друзьями
чудом вырвались из лап Голубых Гиен и очень хотели бы выяснить насчет
дороги к Соединенному королевству. В крайнем случае, к замку альбиноса
барона де Бесса. Не соблаговолите ли вы сотворить такую Божескую милость,
направив нас в нужную сторону?
- Перекреститесь, сын мой, - почему-то попросил он. Взгляд старика был
настолько торжественным, что я подчинился. Следом, присмирев,
перекрестились мои ребята. Лия даже спряталась за Бульдозера, внезапно
устыдившись своего мини-бикини. Монах утвердительно кивнул и сделал нам
знак сесть. В его доме из всей мебели был только грубый очаг с еще
тлеющими углями - ни стола, ни стульев, ни кровати, лишь несколько старых
шкур на деревянном полу. На них мы и разместились.
- Мое имя - отец Ансельм. Простите меня за маленькую проверку, но уж очень
хотелось убедиться, что лорд Скиминок не только воин, но и христианин.
- Откуда вы... - Ну что можно было сказать? Порой мне кажется, если бы я
повесил себе на шею большой плакат с перечислениями всех титулов, то и
тогда вряд ли бы был еще более популярен. Больше просто некуда! Скоро
любая собака в мире будет называть меня по имени, не ошибаясь, даже если я
надену противогаз...
- Меч Без Имени - один во всем свете. И человек, который его носит, тоже,
в своем роде, единственный. Я слышал о вас столько плохого, что едва не
причислил к лику святых.
- А это уже было! - вякнула Лия. - День святого Скиминока праздновался не
так уж давно в Ристайле. Кардинал Калл лично утвердил его, заручившись
согласием самого Папы.
- Помолчи, пожалуйста... Отец Ансельм, вы ведь живете на Темной Стороне?
- Не совсем, сын мой. Прямо на границе с землями Голубых Гиен.
- Ну, тогда понятно, что они могли обо мне понарассказать.
- Почти ничего. Я знаю лишь о их ненависти и восхищении тринадцатым
ландграфом. Я слышал про вас в замке Твердь, его владелец сионский шляхтич
пан Юлий.
- Так... паршивое дело.
- Вы его знали, милорд?
- Хуже, дружище. В День святого Скиминока он приперся вытаскивать из камня
мой Меч Без Имени. Естественно, мы полаялись по этому поводу. Подрались. Я
разогнал его прихлебателей, а самому пану кончиком меча нарисовал букву
"С" на лбу. Он ругался, возмущался, потом пофыркал и ушел.
- Теперь наш господин носит золотую повязку на лбу, пряча след твоего
меча, - подтвердил монах. - Если вам нужно попасть в Срединное
королевство, то, увы, единственный перевал через горы охраняется замком
Твердь. Что же касается земель барона Бесса, то мне знакомы и они. Я много
лет бродил пилигримом по Темной Стороне. Отсюда вы доберетесь до него
меньше чем за месяц.
- Но это слишком долго! - возопил Жан, - Мой лорд очень торопится. Я,
конечно, понимаю, как тяжело идти пешком, но неужели нельзя как-то
раздобыть лошадей?
- Все кони конфискованы для нужд военных. В замок согнано все мужское
население, способное держать оружие. Пан Юлий готовится к войне.
- С кем?
- С королем Плимутроком, разумеется... Наш господин решил, что Ристайл
всерьез погряз в ереси и безнравственности. Вот если бы вы тогда
добровольно отдали ему Меч...
Предложенный нам ужин был скудным и низкокалорийным. Мы уничтожили у
святого человека весь запас сухого гороха, две репки и целую охапку
зеленого лука. После такой трапезы можно было смело возвращаться к Голубым
Гиенам, мы бы убивали их одним дыханием...
Отец Ансельм оказался одним из немногих приличных религиозных фанатиков.
Обычно эта братия состоит из более или менее помешанных типов, сдвинутых
на каком-то конкретном пунктике Святого Писания. Либо холодный аскетизм,
либо нарочитое самобичевание, либо намеренное погрязание в грехах лишь
затем, чтоб было в чем потом каяться... Кстати, настоящий
фанатик-отшельник в большинстве не приносит людям больших бед, живет тихо
в пустыне и пудрит только собственные мозги. А вот лица, озабоченные
спасением не только себя, но и окружающих, особенно если последние этого
не хотят... Вот тут-то и начинаются гражданские войны.
- Да не берите в голову, милорд. Ну, допустим, отдали бы вы грозному пану
Меч Без Имени, так разве он вершил бы им добрые дела?
- Справедливо, дочь моя. - После ужина мы развалились на полу, беседуя с
отцом Ансельмом. - Я был не прав. Душой пана Юлия овладела великая
гордыня, которую он в слепоте своей принимает за смирение. Он чувствует
себя орудием Божьим. Верит, что Господь сподобил его решать, как кому
жить, что читать, куда идти, на что смотреть, ради чего умирать. А ведь
Иисус Христос ни у кого не отнимает воли. Он лишь предлагает свою помощь и
защиту. Принять ее или нет - естественный выбор каждого. Здесь не может
быть принуждения...
Монах замолчал. Все почему-то уставились на меня.
- Нет, братва. Я, конечно, понимаю, что дело тут серьезное, но мне сейчас
некогда. У меня один Раюмсдаль столько крови выпил, столько нервов
повыдергал... Не могу я пока отвлекаться на каждого оборзевшего феодала.
Разберемся с Локхаймом, вернем Ивана и Ольгу, найду Луну, вот тогда...
- Тогда будет поздно, милорд, - вздохнул монах.
- Если оно вообще будет, это "тогда", - поддержали супруги. Ну вот...