Он в панике посмотрел на кровать. Рядом в постели...
Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, спала незнакомая девушка. Из ее
рта доносилось легкое дыхание; волосы ее были белыми, как хлопок.
- Я опаздываю, - сказал он.
Голос его был хриплым и почти неузнаваемым.
- Нет, нет, - пробормотала девушка, не открывая глаз. - Не волнуйся. Мы
доедем отсюда до работы за...- она зевнула и открыла глаза, - пятнадцать
минут.
Она улыбнулась Барни; его замешательство ее развеселило.
- Ты всегда это говоришь, каждое утро. Иди, приготовь кофе. Я хочу выпить
кофе.
- Ну конечно, - сказал он и выбрался из постели.
- Братец-Кролик, - шутливо сказала девушка. - Ты такой испуганный. Ты
боишься за меня, за свою работу... и постоянно торопишься.
- Боже мой, - сказал он. - Я отказался от всего.
- От всего?
- От Эмили.
Он посмотрел на девушку, Рони... или как ее там?... и на ее спальню.
- А теперь у меня ничего нет, - сказал он.
- Ну и прекрасно, - саркастически сказала Рони. - Может быть, теперь я
скажу тебе что-нибудь приятное, чтобы и ты почувствовал себя хорошо.
- И я сделал это именно сейчас, - сказал Барни, - а не год или два назад.
Незадолго до того, как пришел Палмер Элдрич.
- Как Палмер Элдрич мог куда-то "прийти"? Он лежит на больничной койке
где-то возле Юпитера или Сатурна; ООН отправила Элдрича туда, когда его
вытащили из-под обломков его корабля. - Она говорила с презрением, но в
голосе ее чувствовалось любопытство.
- Палмер Элдрич только что явился ко мне, - упрямо сказал Барни. "Я должен
вернуться к Эмили", - подумал он. Он выскользнул из постели, наклонился и,
подняв свои вещи, пошатываясь, пошел в ванную. Он запер за собой дверь,
после чего поспешно побрился и оделся. Выходя из ванной, он сказал девушке,
которая все еще лежала в постели:- Я должен идти. Не сердись на меня, я
должен это сделать.
Чуть позже, не позавтракав, он спустился вниз и встал под термозащитным
козырьком, оглядываясь в поисках такси.
Такси - красивая, сверкающая новая модель - почти молниеносно доставило его
к дому Эмили; он машинально заплатил, вошел внутрь и через несколько секунд
уже ехал наверх. Ему казалось, что время остановилось, что все замерло,
ожидая его; он был единственным движущимся объектом в мире неподвижных
предметов.
Он остановился у ее дверей и позвонил.
Дверь открылась. За ней стоял мужчина.
-Да?
Мужчина был темноволосый, достаточно представительный; у него были густые
брови и старательно причесанные, слегка вьющиеся волосы; в руке он держал
утреннюю газету. В глубине квартиры Барни заметил стол с неубранной после
завтрака посудой.
- Вы... вы Ричард Хнатт, - сказал Барни.
- Да, - ответил тот, внимательно разглядывая Майерсона. - Мы знакомы?
Появилась Эмили, одетая в серый свитер и запятнанные джинсы.
- Боже мой. Это Барни, - сказала она Хнатту. - Мой бывший муж. Заходи.
Она широко открыла дверь, и Барни вошел внутрь. Эмили явно была рада его
визиту.
- Очень приятно познакомиться, - безразличным тоном сказал Хнатт.
Он протянул было руку, но внезапно передумал.
-Кофе?
- Спасибо, - ответил Барни, усаживаясь на свободный стул. - Послушай, -
сказал он Эмили; он не мог ждать, он должен был сказать это сейчас, даже в
присутствии Хнатта. - Я совершил ошибку, разведясь с тобой. Я хотел бы
снова на тебе жениться. На прежних условиях.
Эмили довольно улыбнулась, так же как и когда-то, и, не ответив, пошла за
чашкой и блюдцем для него. Его интересовало, ответит ли она вообще; ей было
бы легче просто ответить улыбкой, поскольку она от природы была ленива.
"Боже мой", - подумал он и уставился в пустоту. Хнатт сел напротив него и
сказал:
- Мы муж и жена. Вы, может быть, думали, что мы просто живем вместе?
Лицо его помрачнело, но он, казалось, сохранял самообладание.
- Муж и жена могут развестись, - сказал Барни, не Хнатту, но Эмили. -
Выйдешь за меня замуж?
Он встал и сделал несколько неуверенных шагов по
направлению к ней; она повернулась и спокойно подала ему чашку и блюдце.
- О нет, - сказала она, продолжая улыбаться и сочувственно глядя на него.
Она понимала его чувства, понимала, что это был не просто порыв с его
стороны. Однако ответ оставался отрицательным, и он знал, что таким он
останется всегда; не потому, что она так решила - для нее просто не
существовало действительности, к которой он принадлежал. "Когда-то я
вычеркнул ее, - думал он, - вычеркнул из жизни, прекрасно зная, что делаю;
и вот результат, а теперь я, как говорится, вижу, что хлеб, брошенный в
воду, возвращается вместе с этой водой, чтобы меня задушить; пропитанный
водой хлеб, который застрянет у меня в горле, не давая возможности ни
проглотить его, ни выплюнуть. Это именно то, чего я заслужил, - сказал он
сам себе. - Это я создал эту ситуацию".
Вернувшись к столу, он снова сел на стул, тупо глядя на ее руки, пока она
наливала ему кофе в чашку. "Когда-то они принадлежали моей жене, - думал
он. - И я от них отказался. Мания самоуничтожения; я желал собственной
смерти. Это единственное удовлетворительное объяснение. Неужели я был так
глуп? Нет, глупость не объясняет столь чудовищного, столь..."
- Как дела, Барни? - спросила Эмили.
- О, превосходно, черт побери. - Голос его дрожал.
- Я слышала, ты живешь с очень симпатичной рыженькой малышкой, - сказала
Эмили. Она села на свое место и снова принялась за еду.
- Это уже в прошлом, - сказал Барни. - Все забыто.
- Тогда с кем? - как бы между прочим спросила она.
"Она разговаривает со мной, как будто я ее старый приятель или сосед по
дому, - подумал Барни. - Чудовищно! Как она могла... как она могла считать
меня кем-то чужим? Этого не может быть. Она притворяется, пытается что-то
скрыть".
Вслух он сказал:
- Ты боишься, что если снова свяжешься со мной, то... я снова оттолкну
тебя. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Я этого не сделаю; я бы никогда
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Роллинс Джеймс