Чтение 47–й страницы книги ~Пылающий остров~

Фигура с хоботом продолжала протягивать боцману мягкий предмет, потом
вдруг бросилась к ползущему по палубе чудовищу и в течение нескольких
секунд возилась с ним. После этого чудовище поднялось на задние лапы,
оказавшись гигантского роста, не меньше, чем Ганс Шютте.

Боцман, теряя сознание, почувствовал, что ему натягивают что-то
мягкое на голову и твердым сапогом наступают на руку.

Боцман вздохнул и сразу пришел в себя. Теперь он видел
пробегающего наверх Ганса и надвигающиеся на яхту скалы.

Ганс Шютте, придерживая хобот противогаза, бежал к штурвалу. Но
там, отбросив обмякшее тело рулевого, уже стоял в противогазе мистер
Тросс.

Если бы берега острова Аренида не уходили отвесно под воду, яхта
погибла бы и человечество, может быть, не пережило бы всех тех
страшных потрясений, о которых будет идти речь. Но мистер Тросс успел
повернуть руль, чем неожиданно для себя повернул историю нашей
планеты...

Яхта шаркнула бортом о скалы. Тросс не давал команды в машинное
отделение, но почувствовал, что корпус яхты перестал вздрагивать и она
остановилась.

"Молодец машинист!" - подумал подошедший Ганс. Ему страшно
захотелось чихнуть. Но он был в противогазе и не знал, как в этом
случае надо орудовать платком. Он вынул его из кармана и беспомощно
держал в руках.

Наверх поднялся пришедший в себя боцман.

У самого берега газа почти не было. Фиолетовой, спускавшейся на
море стеной он отгораживал остров от горизонта.

Люди понемногу стали приходить в себя. Видимо, действие газа
сказывалось только во время его вдыхания. На многих профессор
Бернштейн успел надеть противогазы.

Около штурвала держали совет профессор, Ганс, Тросс и боцман.

- Придется нам сознаться: опростоволосились мы с вами, профессор!

- Да, я должен с вами полностью согласиться, уважаемый герр
Шютте. Я никак не мог ожидать столь сильного действия газа. Дело в
том, что газ этот нигде не описан в литературе. Мне же приходилось с
ним иметь дело в очень ограниченных дозах.

- А вы, дядя Эд? Ведь вы сын человека, побывавшего в этих местах.

- Отец мой давно утонул. А про удушье рассказывал - это верно!

- "Рассказывал"? - проворчал Ганс. - А мы все проморгали. Однако
не говорил ли ваш отец, где тут можно пристать?

- Да разве нет указаний, где прежде приставали суда? - спросил
профессор.

- Капитан плавающего здесь прежде парохода обиделся, что вы не
зафрахтовали его корыто, и отказался что-нибудь сообщить. А у моего
отца не было карт.

- Вы ведь знаете, проф, что мистер Вельт был категорически против
посторонних лиц в этой экспедиции, - заметил молчавший до сих пор
Тросс.

- О да, конечно! Вы предупреждали меня об этом, мистер Тросс! -
заверил Бернштейн.

Яхта тихо покачивалась у самой стены.

Ганс и Тросс спустились вниз и привели в чувство машиниста и его
помощников.

На яхте не было капитана. Ганс с согласия Тросса высадил его в
одном из американских портов и обязанности его возложил на боцмана
Эдварда Вильямса, а официальным капитаном объявил самого себя.

Для того чтобы решить, как же быть дальше, опять собрались
вчетвером в просторной каюте, когда-то отделанной по капризу мистера
Вельта-старшего шерстью мамонта.

Свисавшие со стен остатки шерсти постарели за десятки лет куда
больше, чем за миллионы, пока хранились в вечной мерзлоте.

Вильямс высказался за то, чтобы обойти весь остров:

- Ведь должно же быть место, где приставали суда и два года, и
много лет назад! Тысячи три морских черта, не могли же они
переправиться на остров на крыльях!

- Если это и возможно было несколько лет назад, то немыслимо было
в условиях 1914 года, - серьезно сказал профессор.

Решили обойти весь остров, придерживаясь как можно ближе его
берегов.

Вся команда не снимала противогазов. Каждый тщательно, до боли в
глазах, всматривался в отвесный складчатый берег.

Яхта шла тихим ходом: шкипер боялся наткнуться на рифы.

В этот вечер люди были свидетелями странного, фиолетового заката.
Солнце, просвечивая сквозь пелену газа, садилось за горизонт.

- В одну стосороковую солнца пылает здесь закат, - загадочно
сказал Троссу профессор Бернштейн.

Тросс ничего не ответил, только пожал ему руку выше локтя.

Люди в безобразных противогазах походили на существ другой
планеты, осторожные, подозрительные в чужой, незнакомой им обстановке.

Первым глубокую зияющую трещину в острове увидел негр-кок. Он
стал кричать и приплясывать. В это время и другие обратили внимание на
трещину. Она оказалась достаточно широкой, чтобы яхта могла пройти в
нее. В глубине трещина терялась в непроглядной тьме.

Вильямс пробормотал что-то насчет преисподней, потом оглянулся на
Ганса Шютте. Тот, взглянув на Тросса, махнул рукой.

Яхта повернула к расселине и осторожно вошла в нее. Там было
мрачно и сыро. Отвесные стены словно смыкались в вышине. Стало темно,
как ночью.

- Придется зажечь фары, - решил Ганс.

Матросы баграми ощупывали стены и промеряли дно. Яхта с
зажженными огнями медленно пробиралась вперед.

Трещина стала расширяться. Вокруг посветлело. Наконец погасили
огни. Трещина оказалась входом в скрытую внутреннюю бухту.

Здесь голые дымящиеся берега были не так высоки, как со стороны
океана. Скалы с характерными складками походили на искусственно
высеченные лестницы.

- Недурное место для морской базы! - сказал Ганс Шютте и
подмигнул Троссу.

Пытались бросить якорь. Дно оказалось скалистым, как и весь
остров.

Бухта была настолько защищена от волнений, что Вильямс решил
остаться в этой каменной чаше.

Высокие стены отгораживали ее от океана и от всего мира, надежно
скрывая этот очаг будущих мировых потрясений.

Когда на яхте зажгли огни, а в небе высыпали поразительно яркие
звезды, на палубе встретились Тросс и Бернштейн. Оба были в
противогазах, и голоса их звучали приглушенно, словно они старались,
чтобы их никто не услышал.

- Вы упомянули как-то об Оппи, о профессоре Оппенгеймере... Как
вы относитесь к нему, создателю первой атомной бомбы? - спросил Тросс.
- Знаете ли вы его судьбу?

- Еще бы! - отозвался профессор Бернштейн. - Он всегда был
примером для меня. Он создавал средство защиты Америки, но после
совершенно неоправданного, ненужного взрыва бомбы в Хиросиме и
бессмысленного уничтожения сотен тысяч людей он отказался от участия в
создании более мощного атомного оружия - термоядерной бомбы.

- И не побоялся комиссии антиамериканской деятельности.

- Да, не побоялся ничьих обвинений.

- А вы, проф? Вы тоже не побоялись бы?

- Я боюсь, Тросс, очень боюсь. С того самого часа, как поджег
облако на этом проклятом параде.

- Чего же вы боитесь?

- Себя, его, вас... я все еще не сделал нужного шага, чтобы
довериться вам. Вот и боюсь себя...

- Я тоже боюсь, - сказал Тросс. - Боюсь за вас.

- Я постараюсь во всем разобраться. Непременно разберусь. Обещаю
вам...

Звезды светили так ярко, что казалось, погасни на яхте огни, от
звезд легли бы тени.

Глава II. ГАЗООБРАЗНОЕ ПИВО

Ганс Шютте и профессор Бернштейн медленно поднимались по
ржаво-желтой естественной лестнице. Внизу, у подножия скалы, виднелась
шлюпка с двумя матросами.

Ганс Шютте покачивался из стороны в сторону, тяжело придавливая
сапогами выветренную, рассыпающуюся под ногами породу. Сквозь стекла
противогаза он посматривал на фиолетовый силуэт ушедшего вперед
профессора, который выстукивал рукой в воздухе какую-то затейливую
дробь.

Они поднялись уже довольно высоко. Позади на спокойной воде
замерла яхта. Края вогнутой чаши острова были хорошо видны. Они
поднимались все выше по мере приближения к океану, где заканчивались
обрывами.

Остров повсюду был абсолютно гол. Не только деревца или кустика,
но даже признака мха нельзя было найти на этих кочкообразных
пузыристых скалах.

Фиолетовый газ с шипеньем выделялся из многочисленных расселин,