помешать ее странной молитве, и вот уже последний грот, который надо пройти,
чтобы нащупать в задней стене сплошной занавес рыжего горного плюща, и
раздвинуть его, и откроется зеленая лужайка, со всех сторон надежно
огражденная отвесными, неприступными скалами. Вода, сочащаяся из верхних,
недоступных пещер, сливается в светлый ручеек, проскальзывающий по самому
краю, чтобы исчезнуть в одной из многочисленных трещин и уже где-то там,
далеко внизу, снова появиться маленьким водопадом сладкой, негородской воды.
рядом, и Инебел мысленно взмолился - ведь осталось так немного шагов,
меньше, чем пальцев на двух руках, так пусть же за эти мгновения не свалится
еще что-то нежданное.
каплями стен, промчался к лиственной завесе, раздвинул ее и замер,
захлебнувшись.
в воде ногами. А рядом, как ни в чем не бывало, так же болтая ногами, сидела
Апль.
Оглянись, наш братец пришел!
26
божественны и не земносмрадны? Не греховны ли они своей неясностью, сосед
мой?
отличимо и возвышено?
сонмом видений своих. А виделось мне, что Обиталище Богов Нездешних, что под
колокольный звон под землю опустилось, стоит на своем месте незыблемо.
Только вдруг расступаются стены его хрустальные, и выходит оттуда богиня
огненнокудрая, только росту в ней - до колена мне. Идет она по улице, а где
шажочек сделает, там знак диковинный остается, ну совсем как на стенах
Храмовища.
следы читать, словно буквицы, и странные слова у них получаются, смысл коих
неведом, а звучание сладостно...
худородков на растерзание жрецам выдал, да зачтется ему благодать сия! А
боги грозные, крови жертвенной напившись, удесятерили свои силы и в смрадную
пыль истерли нечестивый паучий колокол, именуемый Открытым Домом, за что и
слава им!
своих на смерть лютую не выдаст. За то и светлы были Боги Нездешние, что и
сами никого не карали, и жертв кровавых не требовали!
расчетного дня ты у меня просил, а я не дал, вот ты и воззлобился! Иди
отседова, тьфу!
потемневший город - от мала до велика...
звона?
сюда, к забору. Мать и так думает, что хоронушку я свою убираю... Злая она.
Два дня, как пропала Зорь, а ведь с нею все проклятая Апль шушукалась. Как
ты думаешь, не зазвала ли Апль мою сестричку за собой в колокольный омут?
и Апль вовсе не там скрылась... Говорили мне плодоносцы-недоростки: в лес
она ушла. Видели ее. Идет, точно в полумраке ощупью, протянув руки, а глаза
прикрыты. Побоялись ее окликнуть, думали - ведут ее Боги Спящие.
чудится, слов не разберу, а вроде - зовет...
самым лугом - по всему омуту вода кругами пойдет, а когда и плеснет на
траву. А кто близко подойдет - того в воду затягивает!
нырял, и ничего. Второй раз вытащил кусочек ленты диковинной, с одной
стороны она черная, как дым, а с другой - блестящая, и не то голубая, не то
сероватая... Хотел тебе подарить, положил в корзинку с паучьим кормом, а
.наутро глядь - и нет ничего.
вытащил, глядь - это шкурка с руки, да так искусно снята, что можно на свою
руку надеть - растягивается и не рвется. Пилан ее надувать вздумал - во
надул, больше тыквы. Он эту шкурку в дупле схоронил, и тоже наутро сунулся -
пропала! Мы тут кое-кому порассказывали - есть такой слух, что и другие
кое-что находят. Только не впрок найденное: каждый раз ночью исчезнет, как
не бывало.
"чужую руку" достал, коей нездешние боги яства свои на куски делили. Только
уж не проболтайся, Эрь, - не верю я рыбникам, не богова эта "рука", сами они
ее смастерили - нашли комок земли твердой, отливчатой, камнем ее
побили-уплощили...
выслушать. Грех святожарный!
одного сада в другой перекидываются шорохи неуемные, бормотание глухое,
шепот жаркий:
белее лотоса, стан твой тоньше богинь неведомых, что парили, земли не
касаючись...
чего не было: по земле-траве ходили боги нездешние, равно как мы с тобой!
могли эти боги нездешние - и над травою летать, и под землю нырять.
себя огнем поразить?
перечтешь... Не признали мы их, не поняли знаков беззвучных, а в тяжелый час
не поддержали их молитвами дружными... Грех на нас!
зрения. Пока стоял этот колокол туманный посреди луга, вроде и не смотрел
никто. Что - зрение? Повернешься спиной - и вроде пропало все. Другое дело -
память: в какую сторону ни повернись - память всегда светится, как светлячок
в ночи...
27
А так ведь и знаешь, что надо вставать - и все-таки нежишься под пурпурной
шкуркой.
измышлять на завтрак что-то сверхъестественное, вроде копченого тутошнего
питончика. Сколько же всего ртов?
Ну, так и есть: с Инеком и с ней самой - тринадцать. И Инек никак не хочет
переносить стоянку в глубину гор, ждет еще двоих. А готовить с каждым днем
становится все опаснее, дым могут засечь и из города, и с "Рогнеды". Но Апль
сказала, что из города выйдут еще двое. Надо спросить ее сегодня, скоро ли
они двинутся. И нельзя ли их остановить. Все-таки здесь - одиннадцать
детских душ. Страшно рисковать.
Вот ведь напасть какая: стоило глаза открыть, как уже обуревают
перспективные планы. А на себя, чтобы хоть чуточку вернуться не в заботы - в
ночную нежность, в предутреннее прощание, - на это уже нет ни минуточки.
сердится, когда он поминал каких-нибудь богов, и все-таки - может быть,
думая, что она спит, - прошептал: "Да хранят тебя твои Боги.."
себе, и прижалась наугад - получилось, что к сухому и жесткому плечу,
целовать там было чертовски неудобно, и она заскользила губами в сторону и
вверх - по холодной ямочке ключицы, и по гибкой шее, которая всегда
вздрагивает и застывает, и тогда угадываешь, что дыхание перехватило не в
шутку, а насмерть, и надо скорее искать губы, и оживлять их, оттаивать,
воскрешать от смертного счастья, но сегодня она ошиблась, и в темноте своих
Белоусов Валерий
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Курылев Олег
Никитин Юрий