она была страшна, отвратительна и в то же время близка, ибо чем-то
вызывала вдруг почти человеческие чувства. Я хотел крикнуть: "Довольно,
довольно, остановите!" - но не мог раскрыть рта и слушал, пораженный,
словно мне довелось через стекло в оцепенении наблюдать за конвульсиями
обитателя бездны, странного и непонятного чудовища, о котором я не знаю
ничего, кроме того, что оно умирает.
равномерное шуршанье токов.
работающего механизма. Я долго не решался, но все же спросил:
Чандрасекар и, подойдя к аппарату, вынул из держателей металлический
кусочек. - Мне пришла мысль превратить электрические колебания в звуковые.
Мы совершенно не знаем, таково ли действительно предназначение этого
странного прибора... То, что в переводе на звук колебания прозвучали как
музыка, - это может быть чистой случайностью...
знаю, почему это сделал, - прибавил он, помолчав. - Не думаю, чтобы это
была музыка, чтобы они тоже...
таким выражением, словно вглядывался в отдаленный свет. Он не слышал
вопроса Арсеньева и, медленно наклонив голову, несколько раз коснулся
пальцами стеклянной доски аппарата, словно поглаживая ее. Потом обратился
к Райнеру:
глыба? Вы делали анализы...
низкий процент кислорода в воздухе... хотя, с другой стороны, присутствие
воды должно действовать каталитически... я думаю, что железо существует в
такой форме лет сто пятьдесят... ну, скажем, даже сто шестьдесят.
думаете, профессор?
медленно и снова сел.
его.
далеком отсвете, который видел во мраке, когда стоял на палубе. Наутро и в
последующие дни небо мерцало тихими электрическими разрядами, и далекого
отблеска уже не было видно.
БОЛЬШОЕ ПЯТНО
Говорю "дней", ибо хотя долина и была наполнена мраком, наши организмы
сохраняли двадцатичетырехчасовой ритм сна и бодрствования. Вместе с
физиками я устанавливал на палубе ракеты радарные приборы и
ультрафиолетовые прожекторы. Мы выпустили также несколько шаров-зондов,
записывающих напряжение ионизации, а помещенные в них передатчики сообщали
нам результаты измерений. Райнер возился в лаборатории, делая анализы
минералов, собранных в Мертвом Лесу. Чандрасекар сидел в кабине "Маракса",
поглощенный какими-то сложными вычислениями. Я с нетерпением ожидал
рассвета, до которого были отложены наиболее важные работы. Погода все
время стояла морозная, лед расстилался на озере удивительно гладкой
поверхностью. Этому способствовал полнейший покой. В темноте среди туч
мерцали беглые отсветы, напоминая пробивавшееся сквозь тучу полярное
сияние. На двадцатые сутки над долиной прошла мощная электрическая буря.
Лед скрипел и трескался, подпираемый волнами, стенки ракеты дрожали,
крупный град стучал по бортам и палубе, но внутрь ракеты не проникало ни
малейшее содрогание воздуха. На следующий день все утихло, и при
уменьшившемся морозе - ртуть в термометре поднялась до минус четырех -
барометр начал падать. Приближался рассвет, а с ним новая сильная буря.
Арсеньев дал распоряжение взлететь. Когда мы в последний раз стояли на
палубе ракеты, небо наливалось тяжелым свинцовым серым светом. Тусклый
отблеск лег на льдины, сковавшие озеро. Потом шлюзы закрылись, и загудели
двигатели. Лед трескался с оглушительным грохотом, распадался на куски,
высоко взлетая над носом "Космократора". Корабль взметнул воду и, оставив
за собою белую бурлящую полосу, круто поднялся в воздух. Из мрака,
разорванного пламенем выхлопов, вынырнули призрачные силуэты гор и полные
синих теней пропасти. Мы поднимались по винтовой линии все выше сквозь
толстые слои облаков. И вдруг все стоявшие в Централи закрыли лица руками:
в телевизорах запылал раскаленный белый диск, низко нырявший в тучах. Летя
на восток, мы встретили солнце на несколько часов раньше, чем оно взошло
над долиной.
бездну, разделявшую обе планеты, но навигаторы только ввели его в поток
радиоволн, который нес нам вести из дому. Несколько часов летели мы в
пустоте под черным небом, полным так давно не виданных звезд. Потом
"Космократор", как пловец, ищущий дна, нырнул в тучи. Время от времени
открывались маленькие люки на дне и на длинных кабелях опускались
вспомогательные радарные антенны. Индукционные аппараты искали в тумане
залежи металла. В обеих лабораториях анализаторы колебаний записывали и
расщепляли волны, отражавшиеся от невидимой поверхности грунта. По
инструкции, данной мне, когда я принимал навигационное дежурство, было
ясно, что мы направляемся к долине Белого Шара.
рассеянный, не сразу отвечал на вопросы и, казалось, думал о чем-то своем.
Проверив приборы, он приказал мне особенно следить за показаниями
гравиметра.
больше трех четвертей километра в секунду.
какой притягивает Венера, всегда одинакова?
Прошу выполнять распоряжение.
знал, однако, что Арсеньев никогда не говорит ничего на ветер, и хотя не
мог понять, каким образом сила притяжения может измениться, время от
времени взглядывал на шкалу прибора. За полчаса до конца дежурства по
внутреннему телефону пришло распоряжение увеличить высоту до восьмидесяти
километров. Судя по компасу и радароскопам, долина Белого Шара была уже
близко. Двигатели запели громче, и через несколько минут "Космократор"
взлетел над тучами. Выпуклость планеты была ясно заметна; до самого
горизонта тянулись пушистые облака, распадаясь на длинные гряды, словно
пашня под снегом.
второй лаборатории. Виноват был кто-то из ученых. Я снова включил
автоматически выключившийся ток и вернулся к "Предиктору". Подходя к
экранам, я заметил, что свечение их несколько ослабло. Тучи потемнели. Они
были большие, с плоским основанием и выпуклой серебристой вершиной.
Вытянувшись в ряд, они шли в одном направлении с "Космократором". Еще
минута - и в них открылась воронка. Огромная, гладкая, она опускалась
словно в самые недра планеты, а ее устье вбирало пушистые облака, и они
исчезали там. Я отвернулся, так как оттого, что глядел на колыхавшийся
горизонт, у меня закружилась голова. Бесчисленные перистые облака, плывшие
на уровне "Космократора", исчезали одно за другим. Они летели вниз с такой
быстротой, что казалось, их тянула незримая рука. Внизу тучи, слившись в
гладкую, похожую на расплавленный металл массу, головокружительно
вращаясь, падали в пропасть. Я почувствовал, как тяжесть моего тела
растет; в то же время шум двигателей становился все напряженней и громче:
это "Предиктор", борясь с силой, притягивающей его вниз, увеличивал их
мощность. "Космократор" мчался напрямик по хорде гигантского круга,
диаметр которого я определил в сто с лишним километров. Гравиметр
показывал, что тяготение все возрастает. Я не сообщал об этом Арсеньеву,
так как и без прибора он, конечно, чувствовал, что руки и ноги наливаются
свинцом, а самое простое движение требует огромных усилий. Мы мчались над
грозным бушующим вихрем. Ракета ни на волос не отклонилась от прямой,
только двигатели ее издавали острый свистящий звук, как при торможении на
большой скорости.
Венеры пятно, которое потом исчезло? Сейчас оно появилось опять, только мы
видим его с несравненно меньшего расстояния.
погруженную во мрак часть воронки, оставшуюся уже позади ракеты и похожую
на огромное зияющее отверстие. Тучи мчались туда разорванными волнами со
всех сторон горизонта.
Жюль Верн
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Акунин Борис
Соломатина Татьяна