улицу - скорее всего, подсознательное ощущение того, что она его встретит,
- и она шла с сердцем, трепетавшим от страха и предчувствий, и с
отблесками той самой истомы, снова и снова возникавшими в ее теле... Когда
Задира, хотя и незнакомый пригласил ее в кино, разумнее было, конечно,
отказаться, но что-то, в тот миг ставшее сильнее, чем она, заставило
согласиться - и как-то очень спокойно, и даже первые прикосновения его
рук, когда погас свет, встретить спокойно, и крепко двинуть его локтем в
ребра, чтобы знал свое место. Всю последнюю неделю возникали в ней такие
вот вспышки - на три-пять секунд, потом ей становилось еще страшнее. Он
засопел, но лезть не стал, а потом потащил на суд улицы, и Леза поняла,
что сейчас умрет от страха. И тут вдруг увидела его.
он победил. Только что-то помешало ему понять ее правильно. Когда Задира
потребовал, чтобы он, прекрасный Повелитель, Властелин, тут же, перед
всеми, сделал с ней это, он решил, что она испугалась. Наверное, она еще
не умела говорить глазами. Она тогда хотела, чтобы он понял: согласна, да,
тут, сейчас, мне не стыдно - с Тобой, мне не страшно - с Тобой, ну сделай
это, я жду с того самого вечера... Не понял. Но он сражался за нее, и она
поняла: нет, не сейчас, это случится потом, а сейчас надо бежать и
укрыться дома. Он не обидится моему уходу, он все поймет, когда схлынет
жар боя, и найдет меня. И она убежала. Однако дома, под одеялом, ей
представлялось, что он найдет ее сам. Неслышно отворится дверь, сколько бы
она ее ни запирала, и он войдет и остановится на пороге, увидит ее и,
улыбаясь, войдет в ее ожидание. Так что стук в дверь, грубый и
несвоевременный, в мыслях Лезы никак не соединился с ним.
обитателей квартиры. Судя по топоту, вошло сразу несколько. Заговорили
громко, властно, каждое слово доносилось до нее через тонкую переборку.
"Живет у вас тут такая..." (последовало описание; на самом деле она была
совсем не такой, как пришедшие описывали, но соседи, как ни странно,
поняли)! - "Живет. Вот тут. А что такое?" - "Не твое дело. Посторонись!".
Соседи были добрыми людьми, они жалели ее бедность и одиночество и
гордились тем, что жила она честно и нравственно. "Да что она такого
сделала? Чего вы от нее хотите?". Судя по звуку, старика просто отшвырнули
и тут же рванули ее дверь. Леза еще не решила, открывать или нет, а ноги
уже несли ее. Отперла. Вошли трое, обшарили ее глазами, но не допустили
никаких грубостей. "Сходится?" - "Похоже, она". Тогда ей кивнули:
"Собирайся. Поедешь с нами". - "Куда?" - на всякий случай, а скорее -
чисто механически спросила она. "Куда повезем". Потом один, постарше
возрастом, видно, пожалел ее, как и соседи. "К большому начальству", -
пояснил он без насмешки. "Зачем?" - спросила она так же механически -
просто чтобы занять время, пока причесывалась перед зеркальцем; одеваться
не надо было: она еще и не успела раздеться, все мерзла. "Может, хотят о
тебя ноги вытереть, - сказал другой безразлично. - Это дело не наше".
Первый только покачал головой. "Ну, поехали?" Она только кивнула. "С собой
ничего не берешь?" Она подумала и сунула в сумочку пушистого зверька с
полочки, умевшего смешно качать головой. И вышла без страха.
казалось, что все произойдет там же, где показывали по телевизору - прямо
в коридоре, только телевизора, наверное, не будет. Тех, кто снимает. Но ее
привезли в другой дом, и Леза поняла, что это - его дом, и ей стало совсем
спокойно. Так было лучше: в его доме та женщина, лишняя, наверняка не
жила, была чужой, а она, Леза, не будет. Ее ввели, привезшим сказал кто-то
из встретивших (Леза смотрела на них, но не видела и потом не узнала бы ни
одного, для нее их здесь не было, никого нигде не было, только он - и она
сама): "Вы обождите, мало ли что - может, не она еще". Тут Леза
улыбнулась: они были страшно глупы, если не увидели сразу, что она это,
она. Ее повели, ввели в большое помещение, где ожидал разодетый старик. Он
посмотрел на нее внимательными глазами, пожевал губами (она глядела
напряженно, ей казалось, что от старика этого многое зависит) и задумчиво
произнес: "Да... Ну что ж, ну что ж..." Указал ей на дальнюю дверь, сам
заторопился, чтобы отворить. "Прошу", - сказал и вежливо наклонил голову,
а Леза, как ни волновалась, не забыла вежливо присесть перед ним. Потом
она вошла и дверь за ней затворилась.
но Леза не обратила внимания, это было неважно, заметила только, что
ничего такого не было, дивана или кровати, и подумала мельком: "Значит, не
здесь". Она осталась близ двери. Он смотрел на нее долго, не меньше
минуты; она стояла, вольно опустив руки, и улыбалась ему, смело и широко.
Но ей показалось, что это ему не понравилось, и улыбка ее исчезла. Он
сказал: "Подойди". Она подошла и остановилась шагах в двух. Он опять
смотрел. Потом спросил: "Тебе страшно?" Она покачала головой и честно
ответила: "Нет. Совсем нет". Он чуть усмехнулся. "Ты помнишь меня?" -
"Да". "Они тебе ничего не сделали?" Тут она ощутила испуг: может быть, он
думает, что ее потом... что с ней... что она уже не такая, одним словом, и
не захочет, побрезгует... "Нет, нет, что вы"... Он снова усмехнулся. "Ты
ведь знаешь, кто я?" - "Конечно. Кто не знает?" - "Они хотели, чтобы я
тебя изнасиловал..." - "Я помню". "Зачем я позвал тебя, знаешь?" Она
сказала: "Да". "Чтобы изнасиловать?" - "Да". - "И ты согласна?" - "Я и там
была бы согласна", - не стала она скрывать. Он поднял брови. "Вот как... А
мне казалось... Ну, все равно. Ну, раз ты согласна, это не насилие, да?"
Леза подумала, что ему нужно именно - чтобы с силой. "Я могу противиться,
- сказала она. - Только я не сильная", - добавила, как бы извиняясь. "Не
надо. Ну, раздевайся". Она почти разделась, замялась, хотела спросить,
надо ли до конца, но решилась и сама сняла все, и сама удивилась, что не
ощутила ни стыда, ни страха, как если бы стояла перед зеркалом, гордясь
своим ладным телом; она и вправду видела себя в его глазах. Он подошел,
протянул руку и коснулся ее левой груди; Леза невольно вздрогнула и
покраснела - оттого, что не смогла сдержаться. Но он не смотрел в тот миг
ей в лицо, а на свою руку и ее грудь. "Хорошо, - сказал он, и глянул ей в
глаза, - теперь помоги раздеться мне". "Хо-хорошо, - откликнулась она,
запнувшись от неожиданности. - Только я не... я плохо умею". "Ну? -
удивился он. - Ну, расстегни здесь. А это развяжи..." У нее не очень
получалось: она совсем не умела, да и руки дрожали от волнения, так что
разделся он все-таки сам. Тоже до ничего. Она посмотрела на то, что у него
было и чего ей раньше не приходилось видеть. "Не пугает?" - спросил он с
какой-то странной усмешкой. Она не поняла, но на всякий случай сказала:
"Нет". "Тем лучше". Она не знала, что делать дальше, и стояла, и он тоже
просто стоял и смотрел на нее, потом легко провел ладонью по ее бедру. "Ты
очень красива", - сказал он. "И ты", - искренне отозвалась она, и тут же
внутри что-то как оборвалось в ней от этого нечаянного "ты"; в мыслях она
давно называла его так, но он-то не мог знать об этом. Он заметил ее
смущение и засмеялся: "Ничего, в этом все равны, особенно раздетые". Он
подошел вплотную, обнял за спину, прижался, и она почувствовала частые
сильные удары его сердца, невольно напряглась, но не знала, как ответить
на это его действие, нерешительно подняла руки и снова опустила. Его
ладони рассматривали ее тело с боков, сзади, это было сладко, и Леза даже
прикрыла глаза. Потом почувствовала, как он клонит ее назад, и обхватила
его плечи, чтобы не упасть. Он медленно опустил ее на толстый белый ковер,
на котором они стояли. Пока он опускал, Леза, не удержалась, спросила:
"Будет больно?" - "Что?" - очень удивился он. "Нет, я так..." - "Так ты
что - раньше?.." - "Что ты, что ты, нет!" - "Правда? А я подумал... Почему
же?" - "Ждала". - "Меня?" - "Тебя. Я тебя люблю". Он промолчал; наверное,
не поверил. Лежал рядом, руки ласкали ее. "А свет будет?" - прошептала
она. "А что? Тебе мешает?" - "Не знаю, нет, наверное", - решила Леза. Шло
время, ей хотелось, чтобы оно никогда не кончалось. Его прикосновения
становились все более плотными, она все ждала, когда он подвинет руку
туда, - ждала, чтобы не вздрогнуть опять. Он прикоснулся, наконец и она
сейчас же стала разводить ноги: знала, что так надо. "Не спеши", - шепнул
он, легко прикасаясь губами к ее телу в разных, местах. Она и не хотела
спешить, но боялась задержать его, по теории знала, что иным это мешает.
Наконец, он оказался над ней, но не налег - держался на локтях. "Не
бойся", - на всякий случай поощрила его она. "Ты прелесть, - сказал он. -
Вот сейчас... может быть немножко больно. Ты потерпи". "Я тебя люблю", -
повторила она, - и все же, когда боль кольнула, невольно дернулась
выползти, но его руки держали ее за плечи. Боль была небольшая. Правда,
ничего такого, о чем рассказывали, тоже не было. Но она знала, что это
приходит не сразу. После боли она спросила "Мне что делать?" - "Просто
лежи", - ответил он не сразу, в два приема.
ложились, Леза сказала: "Ковер жалко. А тебе нет?" - "А, отчистят", -
отмахнулся он. "Тебе стыдно, что поймут?" - спросил он через минуту. Тут
отмахнулась уже она.
- нет.
поняла.
но воспоминания не выгорали от времени, не изнашивались.
Березин Федор
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Емилина Ника
Ибсен Генрик