Чтение 47–й страницы книги ~Искушение Фраги~

Гаврилов встал.

Катя вздрогнула, шагнула к нему, чтобы удержать, но вместо этого крикнула:

- Уходи и больше не приходи! Слышишь! Никогда!

Гаврилов обулся, снял с вешалки плащ, поднял чемодан и, ощущая себя
театральным страдальцем, вышел на площадку. Лифта он ждать не стал - спускался
по лестнице. А она вс„ бежала за ним по ступенькам и не то кричала, не то
бормотала:

- Да постой же! Никогда больше не приходи, убирайся! Вон пошел, вон! Да
постой ты!

1999

Дмитрий Емец

Это я, Абу-Аях, сын Гырки, пою вам!

Я, Абу-Аях, сын Гырки, сижу у костра и поджариваю мясо. Старый олень
умирал в лесу, напоровшись на сук, но я, Абу-Аях, нашел его прежде, чем он
испустил дух. Я ем мясо и вытираю жирные пальцы о свои волосы... Я пьян от
сытости и счастлив.

Теперь я пою - я, Абу-Аях, сын Гырки. Пою и бахвалюсь, чтобы другие, слыша
мою песню, собирались к костру и я бросал им куски мяса и кости.

Когда мое горло устанет от песни и луна откроет свой глаз, я пойду в
пещеры и буду любить женщин моего народа. Любить их неутомимо, ибо я силен. И
все женщины моего народа понесут от меня, Абу-Аяха, сына Гырки. А потом я лягу
спать у входа в пещеру и положу рядом свой топор, которым я раздробил лапы и
голову медведю. И горе тому, кто захочет разбудить меня!

Когда же настанет время, я, Абу-Аях, сын Гырки, вместе с сотней моих
сыновей, которых родят мне женщины моего племени, пойду дальше и мы пройдем во
всей земле. И весь мир станет мной - Абу-Аяхом.

И так будет много, много весен...

Потом же я, Абу-Аях, сын Гырки, стану седым как лунь, мое дыхание
сделается смрадным, речь неразборчивой и даже малые дети будут отталкивать
меня от котла. Тогда сыновья мои положат меня на сани и отвезут в лес.

И там в лесу я замерзну - замерзнет дыхание, замерзнут глаза, как замерз
когда-то мой отец, которого я отвез в лес на санях, когда настал его час.

Но это будет еще нескоро. Пока же я, Абу-Аях, ем мясо и вытираю жирные
пальцы о свои волосы.

Я, Абу-Аях, сын Гырки, спел.

Дмитрий Емец

ПОРТРЕТЫ РУССКИХ АВАНТЮРИСТОВ XIX века: Н.Д.АШИНОВ

Искра отрывается от общего пламени костра, взмывает и летит. Если на ее
пути попадется стог сена или смолистая хвоя, то может вспыхнуть пожар. Но чаще
искра просто гаснет - раз и нет ее...

В истории каждого народа, а особенно народа русского, щедрого на
причудливые изломы личности, есть такие фигуры. Их десятки и сотни - Пугачев,
Разин, Булавин, Отрепьев. Но это лишь немногие, преуспевшие, так сказать,
нашедшие свой стог. Другие - сотни, тысячи - безвестны и забыты навсегда. Были
же и такие, кто нашел даже стог и зажег пожар, но он был затушен вскоре
предательством ли, равнодушием ли и изошел весь чадом...

Не обещаю, что список будет пополняться быстро. Скорее медленно и долго.
Если кому-то интересно, подключайтесь...

Речь здесь идет не столько об идеализации данного типа или преклонении
перед ним - его-то и нет почти, сколько просто об изучении лабиринтов
человеческой истории, которые при всей свой сложности и запутанности всегда
уступают в красоте своего построения человеческому характеру...

Дмитрий Емец

НЕУДАЧЛИВЫЙ ЗАВОЕВАТЕЛЬ АБИССИНИИ

Ашинов Николай Иванович - пензенский мещанин, по справке старой
энциклопедии: "бывший купец, именовавший себя "вольным казаком", одно время
производил много шума, благодаря распущенным слухом, что в Турции за ним
следуют многочисленные группы русских выходцев, вольных казаков" (Большая
энциклопедия. - Спб., 1896. - Т.II. - С.335). Нижегородский губернатор написал
о нем царю; у Александра III возникли надежды, что он завоюет для России
колонию в Африке. Предприняв с ведома властей абиссинскую экспедицию, Ашинов в
феврале 1889 года вышел к Красному морю. В Обоке он наткнулся на французские
войска, был разбит, пленен и передан России, где попал под надзор полиции"
(История XIX века. - Т.8. - С.43, 261-262.)

А.П.Чехов А.С.Суворину от 14 февраля 1889 г.:

"Поздравляю Алексея Алексеевича с ашиновским скандалом. Хороший урок для
начинающих публицистов. "Новое время" удивительная газета. Маклая
иронизировала, а Ашинова поднимала до небес.

То, что я знаю про о.Паисия, слишком интимно и может быть опубликовано
только с разрешения моего дяди и самого Паисия... В истории Паисия играют
видную роль его жена, гулящие бабы, изуверство, милостыня, которую Паисий
получил от дяди. Нельзя всего этого трогать самовольно.

Боюсь, чтобы Паисий опять не сбился с панталыку и не стал говорить, что
его новый сан (архимандрит), Абиссиния и все затеи - все от беса. Как бы он
опять не бежал без паспорта куда-нибудь. Это такой человек, что и к
раскольникам в Австрию бежать может. У него болезненная совесть, а ум прост и
ясен. Если бы я был Победоносцевым, то послал бы Паисия в наш Новый Афон на
подмогу к сухумскому архиерею, крестящему абхазцев. Кстати же, у этого
архиерея совсем нет штата. Есть один письмоводитель, изображающий своею особой
консисторию, да и тот по России тоскует".

Н.С.Лесков "Вдохновенные бродяги" (1894):

"В один достопамятный день редактор Катков, находившийся в оппозиции ко
всем "положениям закона гражданского", за которые стоял ранее, возвестил в
"Московских Ведомостях", что в каком-то царстве, не в нашем государстве,
совокупилась рать, состоящая из "вольных казаков", и разные державцы, а
особенно Англия, манят их к себе на службу, но атаман новоприобретенных
вольных казаков, тоже "вольный казак Николай Иванович Ашинов", к счастью для
нас, очень любит Россию и он удерживает своих товарищей, чтобы они не шли
служить никому, кроме нас, за что, конечно, им нужно дать жалованье. Катков
сразу же почувствовал к этому атаману симпатию и доверие, рекомендовал России
этим не манкировать, а воспользоваться названным кавалером, так как он может
оказать службу в тех местах, где русским самим появляться неудобно.

Первое катковское заявление об этом было встречено с удивлением и
недоверием: в Петербурге думали, что "злой московский старик" что-то
юродствует. Люди говорили: "На кой нам прах еще нужна какая-то шайка бродячей
сволочи!" Но Катков продолжал свою "лейб-агитацию" и печатал в своей
"лейб-газете" то подлинные письма сносившегося с ним Ашинова, то сообщения о
том, что могут сделать в пользу России воруженные товарищи этого атамана,
укрывавшиеся в это время где-то не в нашем государстве в камышах и заводях.
"Вольные казаки" не знали: идти ли им за нас, или "за англичанку", которая
будто бы уже дала им заказ: что им надо для нее сделать, и прислала человека
заплатить им деньги за их службишку. Тогда самые простые люди, имеющие понятие
об устройстве европейских государств и о быте народа, сочли все это за
совершенно пустую и глупую выдумку и знали, что ничего такого быть не может,
но Катков все свое твердил, что вольные казаки могут уйти у нас из рук; что
они уже и деньги от англичанкиного посла взяли, но что все-таки их еще можно
остановить и направить к тому, чтобы они пошли и подбили кого-то не под
англичанку, а под нас.

Это становилось смешно, и никто не мог понять: какую надобность может
иметь "англичанка" в том, чтобы разыскивать и нанимать к себе на службу
подобную шушеру - не понимали и кого еще нам надо под себя подбить? Но тогда
Катков рассерчал и объявил, что относится к Ашинову с недостатком доверия есть
измена!

Стало даже неудобно разузнавать: кто он такой на самом деле и откуда
взялся?

Но вдруг там же в Москве взялся бесстрашный человек и стал спорить с
Катковым.

Отважный московский гражданин был другой газетный редактор, Алексей
Алексеевич Гатцук, издававший крестный календарь и своего имени
иллюстрированную газету. У Гатцука были в разных городах корреспонденты, и
один из них знал об Ашинове и сообщил в "Газету Гатцука", что Николай Иванович
Ашинов вовсе не "вольный казак", какого нет и звания, а что он пензенский
мещанин, учился в тамошней гимназии и исключен отуда из младших классов за
нехорошие поступки. Потом он бродил и съякшался с какими-то темными бродягами
и скитался с ними где попало, находясь всегда в стороне от спокойных людей,
исполняющих положения гражданского союза. Гатцук с радостью напечатал это
известие, чтобы "открыть обществу глаза" и не допустить его до глупости
возиться с человеком, который вовсе не то, за кого он себя выдает и кем он
быть не может, так как никаких "вольных казаков" в России нет. Но несмотря на
точность сведений Гатцука, которые ничего не стоило проверить в каждую минуту,
и не стесняясь тем, что "вольных казаков" в самом деле нигде нет, очевидная