догадался, что тот вот-вот пустит в дело загодя заготовленный козырь. И он
не ошибся.
место. Рявкнул бы какую-нибудь глупость вроде "я не балаганная девка, чтобы
показывать, когда просят". Но последние дни порядком сбили спесь с молодого
аррума. Поэтому Эгин молча извлек клинок из ножен на половину длины.
лезвия лениво ползла очень бледная рябь. Но и этого было, видимо,
достаточно. Обе горянки издали возглас восхищения. Кух бросился под ноги
Эгину и поцеловал носок его пыльного и рваного сапога. А затем, указывая то
на Эгина, то на себя, стал втолковывать бывшим соплеменницами что-то, от
чего их уважение к гостям возрастало прямо-таки с каждой минутой.
большая честь принять мужчину, который повелевает столь необычным клинком.
резать-убивать? -- Кух покраснел до корней волос.
плечо.
сейчас научить Куха не только "резать-убивать" "облачным" клинком, но также
свежевать им кроликов, чистить брюкву и разгонять комаров.
своих водительниц, из кедровой рощи навстречу чужеземным гостям стали
выходить прочие обитатели деревни.
Большинство встречающих были женщинами. Впрочем, Эгин смог разглядеть и
стариков, и подростков, которые имели такой же смурной и печальный вид.
Траур?
ожидавший от горцев такого постоянства в скорби. В Пиннарине официальный
траур по Сиятельным Князьям очень редко длился более, чем две недели. А уж о
скорби и говорить нечего.
Эгину, Куху и Хене совсем близко. Проигнорировав Эгина с его мечом и Куха с
его трусливой "трубкой для стреляния", горянки обступили барыню Хену
почтительным, но плотным кольцом, не стесняясь в выражении восхищения ее
персоной.
скалящейся и машинально поглаживающей коня по умной морде, так расположило
горцев. Наверное, ее костюм -- попав в приличное общество, барыне пришлось
волей-неволей привести себя в порядок и отмыться в ближайшем горном ручье.
Но после того как грязь была соскоблена и отмыта, волосы более или менее
вычесаны, а колтуны срезаны кинжалом Эгина прочь, выяснилось, что одежды на
Хене осталось совсем немного. Из того, что служило ей раньше платьем,
удалось смастерить лишь некое подобие короткой юбочки и фартуха, немного
прикрывающих пышную грудь матери четырех детей. А того, что раньше служило
материалом для цирульных изысков, теперь хватало лишь для короткого мужского
пучка.
вниманием, а ее внешний вид оставлял их равнодушными. Сами они выглядели не
лучше. Сердобольный Кух, всегда относившийся к барыне Хене с почтением,
одолжил ей свой плащ, а Эгин уже давно пришел к выводу, что лучшее, что он
может сделать для туалета Хены -- это просто не замечать его. Как он,
собственно, и поступал все это время.
Напротив. Они именно восхищались. Ее дородная стать, ее глуповатая, но
открытая улыбка простой честной женщины, ее скромное одеяние, как видно,
будили симпатию в сердце каждой горянки. Эгин не успел поймать момент, когда
кольцо вокруг барыни Хены сомкнулось, она была поднята на руки и... под
возгласы всеобщего ликования ее понесли к кедровой роще.
плетясь в хвосте процессии, кажется, совершенно забывшей об их
существовании.
гостиницы для людей Багида -- во время торговли медом людям из Серого Холма
позволяли провести среди горцев пару-тройку дней.
звериное ложе с матрасом и кусачим одеялом из неваляной козьей шерсти, и
возблагодарил Шилола.
черными парусами, на каждом из которых было вышито золотом четверостишие,
заклинающее ветер, под черными посольскими флагами, символизирующими мир и
добрые намерения, в порт Нового Ордоса входил аютский военный корабль.
Никогда не бывало такого, никогда, милостивые гиазиры! После долгих веков
молчания Ают, известный всему Кругу Земель своей политикой самоизоляции,
прислал посольство в Варан.
пропуская своего загадочного собрата. Солдаты береговой стражи поспешно
выстроились в каре у выхода из порта в город.
замедляя стремительный лет своих плавных обводов сквозь плотные воды моря
Савват. Его капитан все рассчитал виртуозно -- последняя рея опустилась на
палубу в тот миг, когда с кормы и с носа в воду полетели тяжелые бронзовые
якоря.
Ордоса, во главе сотни "лососей" торопливо спускаясь из Верхней Цитадели в
порт. -- Свершилось. Но что?"
женщины в аютских доспехах черненного серебра и мужчина, в котором Ойфа с
изумлением узнал Тэна окс Найру -- командира вайского гарнизона. В
обязанности последнего раньше входило сопровождение сарнодов, запечатанных
печатями Свода Равновесия, которые отсылал в столицу тайный советник уезда
Медовый Берег. Но теперь Тэн спустился отнюдь не со сходен "плавучего
сортира". Тэн прибыл в Новый Ордос на военном корабле государства, о котором
Ойфа с младых ногтей привык слышать одни непотребства. Тогда Тэн выглядел
как обычный заштатный офицер-неудачник. Теперь -- как выходец из хуммеровой
бездны. Вокруг глаз Тэна лежали иссиня-черные круги. Левая рука -- по всей
видимости, сломанная -- висела на перевязи. На лбу темнели едва зажившие
ссадины.
которого с мечами наголо выстроились в четыре шеренги готовые ко всему
"лососи", решил предоставить первое слово непрошенным гостям. В конце
концов, не он ведь приплыл в Сим-Наирн на корабле, способном разнести в прах
по меньшей мере половину города! Этот аютский посланец своего подавляющего
превосходства отнюдь не скрывал -- восемь "молний Аюта" задиристо сверкали
чистейшей серебряной бронзой в огнебойных отворах длинной кормовой
настройки.
сквозило старательно скрываемое, но все же вполне ощутимое волнение, сказал:
произошли события, представляющие исключительную опасность для Князя и
Истины. В подтверждение моих слов примите от меня вот это.
пластину. "Эгин, аррум Опоры Вещей", -- прочел Ойфа, профессионально
отметив, что ни одна голубая искорка не озарила Сорока Отметин Огня. Ойфа
поднял на Тэна и его спутниц изумленный взор.
сестрица.
старейшины признали барыню Хену новой Сестрой Большой Пчелы и воцарили ее
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Березин Федор
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Муркок Майкл