Чтение 47–й страницы книги ~Механика вечности~

Майор. - У каждого из нас есть какая-то отдушина, без нее нельзя, особенно
когда сидишь под землей, а вокруг - только прах. У кого - спиртное, у кого -
старая фотография. Не знаю, что Тихон нашел в этом романе, но для него он
был и другом, и любовницей, и психоаналитиком.

- И если б его автору угрожала опасность, а он смог бы ее отвести... -
начал я.

- Безусловно. Он сделал бы все, чтобы книга состоялась.

- Сдается мне, ты что-то придумал, - оживился Фирсов.

- Ксюша, помнишь тот грузовик в две тысячи первом? Длинный такой фургон,
"Москарго", кажется.

- Ты уверен?

- Нет. Но там, на перекрестке, он вел себя так, будто заранее знал, что
произойдет. И появился только для того, чтобы не дать нам разбиться.

- Ты был знаком с этим писателем?! - воскликнул Петрович.

- И ты сможешь на него выйти? - страстно спросил Куцапов.

Все повернулись ко мне. Мой ответ был известен, ведь кроме этого
ничтожного шанса мы не имели ничего.

- Мы пойдем вдвоем, - сказал я. - С Коляном.

- Как это? - не поверила Ксения.

- Ксюша, ты останешься. Если ты будешь там, то роль зрителя тебя не
устроит, я знаю. А вставать на его пути... это почти самоубийство, -
закончил я шепотом.

Ксения смерила меня гневным взглядом, но я не уступил. Она могла
демонстрировать свое негодование всеми доступными способами, это все же
лучше, чем разделить участь Мамы.

- У Тихона есть что-нибудь, кроме синхронизатора и компромата? - спросил
я.

- Есть, - опечалился Лиманский. - Масса планов.

Фирсов, надрывно закашлявшись, кинул в рот очередную таблетку.

- И еще - абсолютные полномочия.

ЧАСТЬ 4
АБСОЛЮТНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ

Иван Иванович достал конверт и старательно его разгладил.

- Не знаю, получится ли. Координаты запомнил?

Я назвал адрес вплоть до этажа.

- За помощью придешь только в самом крайнем случае. На двери два звонка:
верхний и нижний. Нижний не работает - провода перерезаны. В него и
позвонишь. Когда я открою, представишься братом Аллы Генриховны. Я скажу,
что между нами все кончено. Ты ответишь, что возникли некоторые затруднения
и в моих интересах тебя выслушать.

- Экий вы, однако, сердцеед, Иван Иванович!

- Заткнись, - ласково произнес он. - Брат Аллы Генриховны, ты понял?
Что-нибудь перепутаешь - пеняй на себя. Если забудешь имя-отчество, даже не
суйся, считай, что меня там нет. Дальше. Зайдешь и отдашь конверт. Не на
лестнице, а в квартире. Я спрошу, что там, ты скажешь: пьеса Чехова. Не
вздумай импровизировать - плохо кончится. Пока я буду читать, стой смирно,
руки держи на виду. Если я не убью тебя после первого абзаца, значит, можешь
рассчитывать на мою помощь. Но, повторяю, лучше, если вы справитесь сами.

- Иван Иванович, мне бы ствол...

- Обойдешься.

- Я же не требую танк! Пистолетик какой-нибудь скромный.

- У тебя синхронизатор. Сильнее его оружия нет. И послание одного Фирсова
другому. При умелом обращении оно заменит ядерный чемоданчик президента, так
что пистолет тебе не понадобится. Стрельба в городе - это провал.

- А Коляну вы письмо не доверяете?

- Он человек надежный, но уж больно самостоятельный. Начнет пороть
отсебятину, все испортит. То, что находится внутри, - Фирсов
многозначительно потыкал в замусоленную бумагу, - очень и очень серьезно.

- Новый компромат? - догадался я. - На вас?

- А как, ты думал, можно заставить подчиняться полковника ФСБ? После
того, как все сделаете, не задерживайтесь. Я тут в конце приписал, что ты от
друзей, но он ведь может и не поверить.

- Я бы точно не поверил.

- Я тоже, - сказал без улыбки Фирсов.

В две тысячи первый мы отправились старым маршрутом: автобусом до парома,
и два скачка в сгоревшей бытовке.

Простояв на дороге минут сорок, мы остановили груженный торфом самосвал,
который подбросил нас до "Водного стадиона". Плату за проезд водитель брать
не хотел, но я насильно всучил ему десятку, чтобы проверить реакцию.

- Спасибо, - виновато проронил он.

Кажется, деньги, оставшиеся у Ксении, были по-прежнему в ходу. Не динары,
не синие ооновские банкноты - обыкновенные русские рубли. В две тысячи
первом не все еще было потеряно.

Находясь в обществе Куцапова, я волновался в основном за то, чтобы он
сгоряча не ухлопал кого-нибудь из местных. Ксению я взять с собой не мог - я
помнил взгляд Тихона. Не исступленный, нет. Спокойный до змеиного
оцепенения. Петрович ошибался, Тихон не мечтатель. Он практик. Разложил
Вселенную на атомы, произвел инвентаризацию, внес свои изменения и вновь
слепил в единое целое. Нет, не мечтатель. Механик.

Ксения подождет меня в подвале. Если я когда-нибудь и позволю ей
встретиться с Тихоном, то не раньше, чем он будет закован в пудовые кандалы.

Вместо Куцапова я мог бы выбрать Левшу, но он был еще более
непредсказуем, к тому же до беспамятства влюблен в свой автомат, а такую
дуру под рубашкой не спрячешь. Веселый в принципе внушал доверие, но я
опасался, что в две тысячи первом матерящийся чернокожий вызовет толки. Кого
я еще знал - Коня и Майора? Эти - узкие специалисты, а здесь нужен мастер на
все руки.

- Колян, почему вы называете психолога Майором?

- Так майор и есть. Он в войсках служил, по медицинской части. Когда
вооруженные силы разогнали, ему предложили перейти в армию Ирака. А он им
сказал, что в зоопсихологии не разбирается.

- Сильно. Арабы не обиделись?

- Нет, только голову отрубить хотели. Его Веселый вытащил. Он вообще
многих спас.

Граждане мирно текли по своим делам, не замечая двух спешащих субъектов,
и вряд ли кто-то догадывался, что у одного имеется ствол, а у другого -
невзрачный приборчик, похожий на пульт от телевизора. Но еще больше они
удивились бы, узнав, что не пистолетом, а именно дыроколом можно перевернуть
весь мир - и даже точка опоры не понадобится.

- Нам нужны колеса, - сказал я.

- Дело нехитрое, только до центра добраться.

- Желательно без криминала.

- Никаких угонов, - заверил Колян.

Я подошел к автобусной остановке и смешался с пассажирами. Так ловить
такси было безопасней: если мне снова не повезет с машиной, стрелять по
толпе они не посмеют.

У тротуара затормозил "Москвич" ярко-желтого цвета. Я раздосадованно
махнул рукой - мол, проезжай дальше, частники нам не нужны. Водитель открыл
правую дверь и, пригнувшись, посмотрел на меня.

- "Мерседес" ждешь?

На крыше "Москвича" светился оранжевый гребешок с черными кубиками и
словом "TAXI".

- Почему по-английски написано?

- А по-какому надо? По-китайски, что ли?

В "Москвиче" было тесно и холодно. Спереди просачивался дурманящий запах
бензина.

- Включи печку, - велел Колян. - Что-то я мерзну.

- Нельзя, задохнемся.

- Так открой окна.

- Тогда продует, - ответил водитель, закуривая мятую сигарету без
фильтра. К счетчику он даже не прикоснулся.

Мы остановились на "Пушкинской", и я расплатился. Таксист озадаченно
уставился на деньги.

- Что-то не так, братан? - многозначительно произнес Куцапов.

- Все нормально. Только бабки ненастоящие.

- Фальшивые?

- Да вроде нет. Менделеев, я смотрю, как живой, - таксист кисло
улыбнулся. - Но где вы видели на полтиннике Менделеева?

- А кто же там, Гитлер?

- Бурлаки.

- Какие еще бурлаки?

- Которые на Волге. Картина такая. У вас другие бабки есть?

- Другие тебе еще больше не понравятся, - сказал я.

- Вы откуда, мужики?

- С Луны, - насмешливо бросил Колян, приставляя к его горлу пистолет. -
Ты уж извини, но у нас, на Луне, такие деньги. С Менделеевым.

- Понял, - кротко ответил водитель. - Сдачу давать? - осведомился он, не
дыша.

- Оставь себе. Свободен.

- Спасибо, мужики.

- Где ты взял эти бумажки? - спросил Колян, выйдя из машины.

- Бумажки - это то, что у таксиста, а у меня деньги.

- Понятно. А Пушкин на твоих деньгах был?

- Естественно. На сотне. Ты что, не помнишь?

- Помню. - Куцапов обернулся и тоскливо посмотрел на памятник. - Трех
богатырей помню.

Мы миновали позор русской кухни - "Макдоналдс", затем аскетичный дворик
Литинститута и направились вдоль Тверского бульвара дальше, к самому центру.