Чтение 47–й страницы книги ~Волчья хватка~

не пришло отнести это к творению рук человеческих, и потому он содрал их с
берез, принес бересту на базу и заключил в рамки. И только здесь, в новом,
"оформленном" состоянии узрел природу росписи, отчего зазнобило еще больше:
растительные и животные орнаменты были потрясающей сложности, гармонии и
красоты. Решетка Летнего сада - детские каракули по сравнению с этой
удивительной вязью, но самое главное, Ражному показалось, что он "читает" эти
орнаменты, и оттого буря стихийных, неосознанных чувств охватывает морозом по
коже.

И долго бы не знал, кто их пишет, если бы однажды на базу не заехал
старший Трапезников. Увидел художества в рамках, вскинул на президента клуба
недовольный взгляд.

- Это ты зря сделал. Больше не сдирай берест. Но орнаменты смывал дождь,
чем бы ни были нарисованы - углем, мелком и даже карандашами!

Тогда Ражный впервые и услышал о Фелиции, а спустя некоторое время увидел
ее - серенькую, невзрачную девочку-подростка, полную копию своей матери - тихой
и вечно смущенной женщины.

- Она не испугалась и все рассказала, - продолжал старший Макс. - Мы сразу
же поехали искать этого человека. Но видно, давно в лесу живет, следы прячет...

- Мы его однажды видели. И сдается, не человек он - оборотень в волчьей
шкуре.

- Да ладно тебе, молчи! - прервал старший. - Оборотней не бывает! Бандюга,
да и все.

- Где же видели? - вступил Ражный, понимая, что речь пошла о нем.

- В дубраве и видели, возле лога... Знаете? - с интересом заговорил
младший. - Ехали вечером со смол-завода, а он... В общем, лошадей напугал. На
вас сильно походит, дядя Слава.

- На меня? Так, может, это я и был? - засмеялся.

- Нет, бандюга был, - встрял старший. - Волчью шкуру на себя надел, чтоб
коней напугать. Ну, кони и понесли...

- А сейчас недавно стрелял, - поддержал брата младший. - Вы слышали
стрельбу?

- Думаете, он стрелял? - засомневался Ражный.

- Он. Мы голос своего ружья знаем.

- Вроде бы стреляли из самозарядного карабина?

- Нет, из дробового, из нашего. В прошлом году отец купил фермерское ружье
"сайга", не для охоты - для самообороны, восьмизарядное, тридцать второго
калибра.

- Я знаю этого человека, - уверенно заявил Ражный. - Год у меня на базе
жил, от кого-то скрывался. Мы его звали Кудеяр.

Братья переглянулись, словно посоветовались, и старший сказал:

- Который у вас жил, знаем. С большой бородой. Сестра сказала, у этого
борода совсем маленькая.

- Я его побрил, перед тем как отпустить, - признался он.

- Зря отпустили, пакостит, - чуть ли не в голос сказали братья.

- Что-то вас давно не видно было. - Ражный уводил разговор к встрече
"оборотня" в дубраве, желая проверить, что еще известно вездесущим наездникам.

- А вон Макс разбился, - младший кивнул на старшего. - В седле не
удержался и ключицу сломал.

- Меня сучком сбило, когда лошади понесли, - оправдался тот.- Так бы я не
упал... Но уже все! И спицу вынули!

Помахал рукой, продемонстрировал, подспудно доказывая, что здоров и годен
для службы в армии: через полтора месяца начинался осенний призыв...

- Что же ты в седле сидеть не научился? Старший устыдился, покраснел и
отвел глаза.

- Не совсем еще научился... Да ведь лошади понесли, бандюга напугал.

- Он там землю зачем-то вспахал, - добавил младший. - В дубраве.

- Землю вспахал я, - признался Ражный. - И овес посеял, для кабанов.

Братья еще раз переглянулись - что-то не вязалось в их выводах, а он вдруг
жестко и определенно решил во что бы то ни стало отправить парней в армию:
слишком много стали видеть, и как следовало ожидать, их интерес притянулся к
Урочищу и еще долго будет подогревать воображение. А в армии за два года, если
все не забудется, то останется в памяти как юношеские фантазии. Тем более, роща
теперь "расконсервирована", и схватки будут довольно часто, может, до двух раз
в году.

На ристалище он действительно посеял овес, в ту же ночь после поединка -
еще отец так заметал следы...

- Дядя Слава, а почему раньше эту дубраву называли Ражное Урочище? - вдруг
безвинно спросил младший.

- Ражный - значит, красивый, - пожал плечами он. - Только и всего.
Красивое урочище...

- Значит, и твоя фамилия - Красивый? Юные краеведы искали какие-то
доказательства, особенно старался более романтичный младший - это он опознал
тогда его в роще...

На самом деле его фамилия происходила от способности входить в раж - в
совокупленное состояние полета нетопыря и волчьей прыти.

- Фамилий не выбирают, - озабоченно вздохнул Ражный. - Ребята, у меня один
гость потерялся, из отдыхающих...

- Мы знаем. Встретится - выведем, - твердо обещал младший, а старший
спросил шепотом:

- С Кудеяром-то что делать? Уйдем в армию- будет тут пакостить... Может,
вам вернуть?

- Верните мне, - согласился он. - Я его больше не отпущу. А увидите Героя
- отберите у него ружье.

Братья вытаращили глаза, зная, что Витюлю в лес палкой не выгнать, тем
более с ружьем: за несколько лет жизни среди охотничьей братвы он кроме Кудеяра
и малой птахи не подстрелил, а одностволку держал в каморке лишь для охраны и
обороны базы.

- Мы его уже видели, - вдруг брякнул младший и посмотрел на старшего. -
Полчаса назад. Еще спросили, куда это он... А он говорит, Сергеич послал
человека искать, гость потерялся...

- Еще посмеялись, - добавил старший. - Герой говорит, этот гость жрет
гнилой сыр и тухлую рыбу. Так мы его отправили на волчью приваду. На лесовозном
усу коровья туша лежит, вонища за километр...

- Я его никуда не посылал,-признался Ражный. - Сам ушел... Давайте за ним,
ребята! В первую очередь!

Им не нужно было повторять дважды. Братья с места бросили коней в легкий
галоп, смело спустились под крутой берег и, держа ружья над головами, поплыли
на другую сторону рядом с конями. Ражный в тот миг еще раз поклялся себе, что
как только развяжется с "Горгоной", немедленно поедет и похлопочет перед
военкомом.

Поджаров стриг теперь глазами ночные сумерки над рекой и слушал плеск
воды; он чувствовал силу за этими парнями и опасался ее.

Трапезниковы переплыли реку и еще в воде оказались уже в седлах, так что
на берег вылетели все тем же галопом и тут же пропали в подлеске.

- Кто эти люди?- настороженно спросил Поджаров.

- Наши люди, - выразительно сказал Ражный, направляясь к лодке. - Поехали
на базу!

- Ты не ответил, Вячеслав Сергеевич, - напомнил тот. - Мы никуда отсюда не
поедем, пока я не услышу вразумительного ответа. Предлагаю тебе честное
партнерство или деловое сотрудничество - как хочешь. Я раскрыл тебя, Ражный. Не
знаю ваших правил, но полагаю, тебя свои по головке не погладят за такой
прокол. И я не отцеплюсь... Ты мне объясняешь, что такое голод! Да я вечно
голоден! С самого рождения!.. Не буду рвать из тебя куски, ими не наешься-
насмерть повисну, такой волчьей хваткой возьму и держать буду, пока не рухнешь.
Пока не станешь моей добычей, весь целиком, с потрохами.

- В самом деле голодный... А твоя свора"- он кивнул на другой берег, куда
ушла "Горгона", - тоже вцепится? Вся сразу?

- Говорю же, это шушера! Они не при делах. Считай, это мое прикрытие.

- И Каймак?

- Когда-то мы вместе с ним начинали. Еще в зоне; - финансовый директор
почуял, что начинает продавливать соперника, и пошел на откровенность. - К
спорту он отношения не имел, но был генератором идей... Потом увлекся...
житейскими прелестями, как бывший политзаключенный, занялся правами человека. В
общем, сам видишь, теперь полный идиот. Кто вкусил власти, тот ничего другого
уже жрать не будет.

- Где же сейчас этот японец? - внезапно спросил Ражный.

Финансист пожал плечами.

- Исчез... Говорили, будто у нас в России и при странных обстоятельствах.
Но дело не в нем, Вячеслав Сергеевич... Мы не уедем отсюда до тех пор, пока не
сговоримся.

- Я думаю, зачем так много продуктов завезли? - усмехнулся он.

- Итак, ты - член тайного ордена? Или как это у вас называется?

- Добро, ну а если мы сговоримся... Что ты станешь делать? Что предлагает
твой генератор идей?

- Он уже ничего не предлагает. И вообще, при делах в конечном итоге должны
остаться мы с тобой, без третьего лица.

- А что хочешь ты?

Поджаров не спешил, вероятно, будучи уверенным, что додавливает соперника,
и теперь опасался сделать ошибку.

- Еще раз подчеркиваю: побуждения чисто патриотические, - уточнил он. -
Понимаешь, меня всегда возмущало... Нет, точнее, бесило нашествие Востока. Имею
в виду восточные единоборства. Создали моду, кич, и все ведь на пустом месте. У
меня было время покопаться в этих вопросах... Все эти узкоглазые виды для
легковесных, малорослых людей. Трудно представить себе, как Илья Муромец будет
визжать, прыгать и бить пятками, когда у него есть руки... Да, у меня имеется
сверхзадача. Я хочу внедрить и утвердить в мире русский... или правильнее,
скифский стиль борьбы. Стиль для могучего, большого человека. Ты посмотри, как
психология мелкого, маленького человека разъедает наше сознание? Мы и в жизни
становимся каратистами, людьми с восточной психологией: нанести предательский,
запрещенный удар, внезапно оказаться за его спиной, врезать по жизненно важным