Равновесия! Хоть посмотрите. Он, между тем, удивительной, небесной красоты
молодой человек!
Говорящие отняли у нее и способность интересоваться мужчинами, в том числе
и очень красивыми мужчинами.
распространяться о внешности здравствующего гнорра и обсуждать ее, хоть бы
даже и осыпая комплиментами, было строжайше запрещено. А потому все
таланты языкастых портретистов находили свое применение в описании
внешности уже ушедших в Святую Землю Грем гнорров и иногда князей. Так,
например, каждый знал, что Шет оке Лагин был рыжеволосым, кудрявым,
длинноносым и костистым, а в его ухе горел поразительной красоты изумруд.
А предыдущий гнорр был, напротив, низок, лыс, толст и покрыт бородавками,
словно жаба, что, конечно, ничуть не умаляло его неоспоримых достоинств.
Дотанагела, разумеется, видел гнорра не раз, но Эгин был готов биться об
заклад, что словесный портрет Лагхи Коалары слетел с его уст первый раз в
жизни.
манеру выражаться - манеру портового сутенера, - сказал Знахарь и смачно
сплюнул в пыль.
на вес свое новое оружие.
"Голубых Лососей" на стороне смегов. Если б кто сказал, плюнул бы в наглую
харю, а тут... - сказал Самеллан с недоброй усмешкой.
не думал?!
плечами он. - И какая разница - на стороне смегов или просто так?
Лиг. Она шла в сопровождении давешнего татуированного здоровяка, которого,
как помнил Эгин, звали Айфор. На Лиг были умопомрачительные женские
доспехи, каких Эгину видеть никогда не доводилось. Вообще специальные
женские доспехи, насколько Эгину было известно, изредка изготовлялись в
Синем Алустрале, и только там. Впрочем, припомнил Эгин, было еще одно
место в Круге Земель, где делали сотни и тысячи женских нагрудников,
специальных расширенных пластинчатых юбок и шлемов с дополнительным
затылочным развитием, куда дама могла уложить пук своих роскошных волос.
Это место называлось Ают. Да и по стилистике доспехи были, со всей
очевидностью, аютскими, ибо на них без ложной скромности была
выгравирована женщина, торжествующая над мужчиной в Грютской Скачке.
Казалось, она плохо понимает, зачем оказалась здесь, среди всех этих
людей, разношерстно вооруженных и пестро одетых, в обществе варанских
офицеров и смегов.
ладони на Семя Хоц-Дзанга, и, судя по всему, не замечала никого и ничего.
расступались перед Лиг лишь едва заметно, вдруг с приглушенным "У-х-х-х"
раздались в обе стороны на добрых десять локтей, пропуская двух неопалимых
коней. Эгин догадался, что это кони Тары и Киндина.
и наверняка слышит его.
когда ездил разведать силы гнорра.
удивиться Эгин, когда вдруг заметил - без удивления, впрочем, а скорее, с
обессиливающей грустью, - что левый конь сильно волочит правую заднюю
ногу, а на правом... ободраны пресловутые наглазники и видны истинные
глаза. Два черных угля. Лагха Коалара, гнорр Свода Равновесия, явно шутить
не собирался.
коней исходит почти нестерпимый жар. Их длинные ноги хранили бескровные
следы чьих-то жестоких клыков.
мы не смогли ничего. Сделай мы большее - и гнорр убил бы нас молниеносно.
Ибо с ним Поющие Стрелы и черные твари, которым мы не знаем имени.
Сильный южный ветер нес через долину пыль, крошечные обрывки соломы и
какой-то острый тревожный запах, который Эгину показался знакомым. Но где
и когда он чувствовал его, рах-саванн Опоры Вещей припомнить не успел,
потому что с лица Лиг неожиданно сошло растерянное выражение и женщина
переменилась в одночасье.
виню вас. А теперь забудем об этом. Пришла пора восставить Хоц-Дзанг так,
как то мыслилось несравненному Шету оке Лагину.
Говорящих, породило три длинно-горлых кувшинчика.
благоухающей розовым маслом влаги, которая - в этом Эгин не сомневался -
ничего общего с розовым маслом не имела.
собственное, небывалое магическое искусство, названное им Танец Садовника.
Танец Садовника не нуждался в словах. Только измененные жидкости,
измененные ткани, измененные камни. И музыка. Все искусство Танца
Садовника умещалось на одном обороте обычного варанского "писемного"
пергамента, который был, разумеется, утрачен еще при жизни Шета, потому
что князь в последние годы являл собою зрелище, мягко говоря, странное.
Танец Садовника имел ровно два приложения, предусмотренных Шетом, -
сотворение крепости-розы и сокрушение ее же. В сотворении нуждались смеги,
в сокрушении - их недруги. Свод Равновесия потратил долгие десятилетия на
разыскание писаний Шета. Дотанагела в свое время найти ничего не смог.
землю, да так, что от него осталась выглядывать на пол-локтя лишь самая
верхушка. Сразу вслед за этим под землей разлился мощный, всепобеждающий
гул, словно бы там, по шатким бревенчатым настилам, перекатывались десятки
исполинских каменных шаров.
общем-то, пятачке, который окружал Семя Хоц-Дзанга. Круги руин, которые,
как помнил Эгин, смотрелись сверху разметкой цветка розы, пошли в рост.
Да, невысокие гребни стен, производящие впечатление безжизненных развалин,
на глазах, локоть за локтем, сажень за саженью поднимались к солнцу,
утолщались, раскрывались, приобретали все более заметный наклон наружу.
Вот уже тени от растущих "лепестков" полностью накрыли площадку вокруг
Семени, вот уже надо всем Хоц-Дзангом повис тонкий аромат роз, вот стены
прихотливо изогнулись, словно бы подставляясь под ноги воинов, которым
предстояло взобраться на них во имя битвы с варанцами.
смегов. Они верили в то, что рано или поздно это свершится. Они понимали,
что это будет означать лишь одно - беспощадную битву. И все-таки не было
среди них ни одного уважающего себя мужчины, который бы не мечтал о дне,
когда Хоц-Дзанг явит им свою истинную сущность.
цвели под Солнцем Предвечным, - торжественно продекламировал Иланаф в духе
"Книги Урайна". Но Эгин не улыбнулся. Несмотря ни на что, его все-таки
обуял всеобщий благоговейный восторг.
на внутренних смотрах в Своде. За такие слова в Хоц-Дзанге могли бы и
отрезать голову. Но Лиг только снисходительно улыбнулась.
о друга, шуршали и потрескивали, а смеги уже бежали к внешнему кругу стен,
чтобы занять там оборону. Здоровенное нечто, укрытое прежде от посторонних
глаз парусиной, силами обслуги обнажило свою истинную сущность. У Эгина -
в который раз уже за день! - полезли на лоб глаза.
длинноствольные красавицы, которые погибли вместе с "Зерцалом Огня", и
все-таки вполне узнаваемая. Большой деревянный станок со сплошными
колесами без спиц. Ствол, очень похожий на здоровенную деревянную бадью.
Сходство с бадьей усиливалось тем, что ствол не был литым, а, напротив,
грубо склепанным из широких железных полос, которые для надежности были
скреплены обручами. Ствол был короток, зато удивительно толст. Он был
задран вверх так, чтобы было сподручно стрелять "навесом" через
возвышающиеся вокруг стены. "Логично, - подумал Эгин. - Кто ее, такую
дикую и огромную, затянет на эти не менее дикие стены? А так спокойно
будут постреливать отсюда по супостату; но откуда, откуда у смегов секрет
дагги?" Эгин подозрительно покосился на Самеллана - единственного за
пределами Аюта человека, как он был уверен, который знает и состав дагги,
и, главное, образ-ключ к мрачной разрушительной магии "молний Аюта".
Самеллан, перехватив взгляд Эгина , кисло улыбнулся и развел руками.
Дескать, я здесь совершенно ни при чем.
сознании Эгина в одно простое и стройное заключение. Свел народа смегов,
именующий себя Ткачом Шелковых Парусов, - та самая пресловутая двоюродная
Шилова Юлия
Корнев Павел
Суворов Виктор
Никитин Юрий
Лукьяненко Сергей
Каргалов Вадим