жизни более, чем на несколько дней. - Она вздохнула. - До сих пор не
перестаю удивляться, ведь для нас проходят месяцы. - Просияв, она
добавила: - Зато когда дети вырастут, они присоединятся к нам. Наш
региональный вербовщик уже экзаменовал их и пришел к выводу, что из них
получатся превосходные сотрудники.
глазах они постареют, будут страдать от грядущих ужасов и наконец умрут, в
то время как вы останетесь по-прежнему молоды телом? Подобная перспектива
неоднократно удерживала его от вступления в брак.
Хаим Зорак. - Прежде чем покинуть Сидон - мы воспользовались кораблем, как
и вы, потому что не хотели обращать на себя особого внимания, - мы тайно
купили у работорговца двух младенцев, взяли их с собой и выдали здесь за
своих собственных. Разумеется, мы постараемся обеспечить их, насколько это
в наших силах. - Можно было и не объяснять, что в действительности
воспитанием этих детей будут заниматься слуги: вряд ли их приемные
родители решатся вложить в них много любви. - Это помогает нам выглядеть
вполне естественно. Если лоно моей жены более не плодоносит, что ж, это
обычное несчастье. Меня, конечно, упрекают, что не беру вторую жену или по
крайней мере наложницу, но в целом финикийцы предпочитают заниматься
своими делами и не лезут в мои.
совсем не лишнее, тем более что мы сейчас живем в переломный момент
истории.
нагрелась, превратившись в крохотную топку.
объясняли?
согласился, меня буквально нашпиговали информацией об этом регионе. В
каком-то смысле даже перестарались: за деревьями стало трудно увидеть лес.
Мой опыт, впрочем, говорит о том, что до начала самой миссии следует
избегать серьезных обобщений. Чтобы, так сказать, можно было за лесом
увидеть деревья. Высадившись в Сицилии и отыскав корабль, отправляющийся в
Тир, я намеревался на досуге обдумать всю информацию и выработать
собственные идеи. Однако план мой сработал не до конца: и капитан, и
команда были чертовски любопытны, так что вся моя умственная энергия
уходила на то, чтобы отвечать на их вопросы - частенько каверзные - и не
сболтнуть ничего лишнего. - Он сделал паузу. - Разумеется, роль Финикии в
целом и Тира в частности в еврейской истории очевидна.
город скоро сделался главным источником цивилизирующего влияния, ведущим
торговым партнером и окном во внешний мир. В настоящий момент дружбу
своего отца с Хирамом продолжал Соломон. Именно тирийцы поставляли ему
большую часть материалов и прислали почти всех мастеров для строительства
Храма, а также менее знаменитых сооружений. Они пускались в совместные с
евреями исследовательские и торговые предприятия. Они ссудили Соломону
множество товаров - долг, который он смог выплатить, лишь уступив им два
десятка своих деревень... со всеми вытекающими отсюда долговременными
последствиями.
обычаи, представления, верования проникли - к добру или к худу - в
соседнее царство; сам Соломон приносил жертвы их богам. Яхве станет
единственным Господом евреев, лишь когда Вавилонское пленение вынудит их
забыть об остальных, и они пойдут на это, чтобы сохранить самобытность,
которую уже потеряли десять их племен. Но прежде царь израильский Ахав
возьмет себе в жены тирийскую принцессу Иезавель. И скорее всего, история
к ним несправедлива: политика альянсов с другими государствами и
внутренней религиозной терпимости, которую они старались проводить, вполне
возможно, спасла их страну от разрушения. К сожалению, они наткнулись на
противодействие Илии - "сумасшедшего муллы с Галаадских гор", как напишет
о нем впоследствии Тревор-Роулер. И все-таки, если бы финикийское
язычество не вызывало у пророков такой ярости, еще не известно, удалось ли
бы им создать веру, что выстоит несколько тысячелетий и переделает мир.
Иерусалимской базе хронические заторы. У нас здесь посетителей гораздо
меньше - в основном ученые из различных эпох, торговцы произведениями
искусства и тому подобным да иногда богатые туристы. Тем не менее, сэр, я
утверждаю, что это место, Тир, настоящее ключевое звено эпохи. - Голос его
стал резче: - Да и наши оппоненты, похоже, пришли к тому же мнению, не так
ли?
будущего, известность Иерусалима затмевала известность Тира, эта станция
была укомплектована куда хуже других, а это делало ее особенно уязвимой.
Если здесь и впрямь проходят корни завтрашнего дня и эти корни обрубят...
впервые.
после родного Эверарду столетия, из еще более отдаленного будущего прибыли
супермены-данеллиане, чтобы организовать на темпоральных трассах
полицейский контроль. Полиция собирала информацию, обеспечивала
управление, помогала потерпевшим аварию, задерживала нарушителей; однако
все это было не так существенно по сравнению с ее подлинной функцией,
которая заключалась в том, чтобы оберегать данеллиан. Человек не теряет
свободу воли только оттого, что отправился в прошлое. Он может
воздействовать на ход истории в любом времени. Правда, история имеет свои
движущие силы, причем весьма мощные, и незначительные отклонения быстро
выравниваются. К примеру, проживет ли некий обычный человек долго или
умрет в молодости, добьется чего-то в жизни или нет - несколько поколений
спустя ощутимой разницы не будет. А вот, скажем, такие личности, как
Салманассар [правитель Ассирии в ХIII веке до н.э.; разгромил царство
Митанни, нанес поражение Урарту; отличался крайней жестокостью],
Чингисхан, Оливер Кромвель и В.И.Ленин; Гаутама Будда, Конфуций, Павел
Тарский [имеется в виду один из создателей христианской церкви -
св.апостол Павел, который по преданию был родом из турецкого городка Тарс]
и Магомет ибн Абдалла; Аристотель, Галилей, Ньютон и Эйнштейн... Измени
судьбу таких людей, путешественник из будущего, и ты по-прежнему
останешься там, где ты есть, но люди, которые произвели тебя на свет,
перестанут существовать, и получится так, что их никогда не было. Впереди
будет совсем другая Земля, а ты с твоими воспоминаниями превратишься в
свидетельство нарушения причинно-следственных связей, в образец первичного
хаоса, который лежит в основе мироздания.
безрассудных и несведущих, прежде чем они разрушат связь времен. Это
случалось не так часто: в конце концов, общества, владеющие секретом
путешествий во времени, как правило подбирают своих эмиссаров довольно
тщательно. Однако за миллион или более лет ошибки неизбежны.
бандиты выбрали в качестве жертвы именно Тир? Кроме его связей с Израилем,
я хочу сказать.
политические события произойдут в будущем. Хирам стал самым сильным царем
в Ханаане, и его сила переживет его. Тир устроит против ассирийского
нашествия, со всеми вытекающими... Его морская торговля будет процветать и
распространится столь же широко, как и британская. Он создаст колонии, и
главной из них будет Карфаген. - (Эверард сжал губы. У него был уже повод
узнать, и куда как хорошо, сколь много Карфаген значил в истории.) - Он
подчинится персам, однако в известном смысле добровольно, и, помимо всего
прочего, отдаст им большую часть флота, когда они нападут на Грецию.
Попытка эта будет, разумеется, неудачной, но представьте, что стало бы с
миром, не столкнись греки с персидским вызовом. В конечном счете Тир падет
перед Александром Великим, однако только после многомесячной осады, что
приведет к задержке в его развитии, которая также будет иметь не
поддающиеся учету последствия.
будет первым в распространении по миру финикийских идей. Да, даже среди
греков. Я имею в виду религиозные культы - Афродиты, Адониса, Геракла и
других богов, культы, зародившиеся в Финикии. Я имею в виду алфавит -
финикийское изобретение. Я имею в виду знания о Европе, Африке, Азии,
которые финикийские мореплаватели привезут домой. Наконец, я имею в виду
их достижения в кораблестроении и судовождении.
демократии и уважения прав личности, признания ее ценности. Не то чтобы
финикийцы создали какие-нибудь конкретные теории: философия, как и
искусство, никогда не была их сильной стороной. Тем не менее их идеалом
стал странствующий торговец, исследователь и предприниматель, человек,
который действует на свой страх и риск, самостоятельно принимает решения.
Здесь, в Тире, Хирам - не традиционный египетский или восточный
владыка-полубог. Трон ему, правда, достался по наследству от отца, но по
сути он только осуществляет контроль за суффетами - избранными из числа
магнатов людьми, без одобрения которых он не может принять сколько-нибудь