спасти, изменить или разрушить мир - это побочные явления, и они приходят
после основной потребности.
со стражниками и им показали маленькую комнату рядом с помещениями
гарнизона, - что я могу повлиять лишь на то, что знаю. И совершенно
бесполезно спорить, если чего-то не знаю, - он взглянул мимо Джил,
треугольные искры света, отброшенные его магическим кристаллом,
рассыпались, как звезды, на фоне его грубого, покрытого шрамами лица. Они
разожгли небольшой огонь в очаге, чтобы согреть помещение. К удивлению
Джил, в комнату не попало дыма - тут должна была быть вентиляция, как в
высотном доме. Ее уважение к строителям возросло.
кашей и теплом, сонная и довольная присутствием колдуна, сидела, усердно
натачивая свой кинжал методом, который показал ей Ледяной Сокол. С самого
начала она чувствовала, будто знала Ингольда всю жизнь. Теперь невозможно
было представить себе время, когда это было не так.
физической усталости и непрекращающейся боли в полузажившей левой руке,
при том лишении единственного мира, который она знала, и единственного
дела, которым честно хотела заниматься, она осознавала, что получила
какое-то возмещение. Она никогда не ощущала тяжести изгнания, если он был
с ней.
он будет прокладывать свой одинокий путь через равнины в Кво в поисках
колдунов, своих друзей, единственных людей, по-настоящему понимавших его.
Джил спрашивала себя, что он там найдет, вернется ли вообще.
спокойные, внимательные глаза старика, - он крепкий, как старый башмак, и
скользкий, как змея. Он вернется в лучшем виде и прихватит с собой других
колдунов".
закрыла глаза. После ночного перехода по голому хребту даже сторожевой
костер у дороги был бы хорош, эта семь-на-девять комната, в которой она
едва могла стоять, казалась уголком рая.
назвать даже грязным: теплый золотой огонь, высвечивающий трещины грубо
оштукатуренных стен и каменного пола, безжалостно обнажал неровности,
строительный хлам, налет пятен и копоти, выбоины и царапины, оставленные
сотнями поколений обитателей и тысячелетием запустения. Комната будет
жутко переполнена какой-нибудь семьей, размышляла Джил. В сознании
непрошенно всплыла картина дома, где провел детство Руди, пронзительный
крик бранящихся желчных женских голосов. Она ухмыльнулась, спрашивая себя,
какого размаха достигали братоубийства в лучшие дни Убежища.
другом углу комнаты, завернувшись в мантию, как в одеяло. Джил
приготовилась сделать то же, спросив его между тем:
никаких признаков Тьмы. Случайно кристалл показал мне Логово в долине
Тьмы, оно все еще замуровано.
переменчивые узоры пламени и тени, пляшущие на шаткой стене, с давних пор
отделявшей эту комнату от другой, больших размеров. Ее мысли вращались
вокруг мира, заключенного в эти узкие стены, вокруг огромного черного
монолита Убежища, хранившего свой мрак, свое молчание, свои тайны - тайны,
которые были забыты даже Ингольдом, даже Лохиро, главой всех колдунов
мира. Эти мрачные, тяжелые стены хранили лишь темноту за собой.
ваше описание Логова Тьмы.
быть в безопасности от них.
почему Дарки живут так. Все, что нам нужно, - безопасность; и мы останемся
в безопасности до тех пор, пока ворота закрыты на ночь, - он перевернулся
на другой бок. - Спи, Джил.
голову, что если однажды Тьма проникнет сюда, здешняя безопасность
превратится в удвоенную угрозу. В стенах Убежища царил вечный мрак, как в
лабиринтах ночи в чреве земли, которых никогда не касался солнечный свет.
Она встревоженно позвала:
имеет отношение к тому, что мы ночуем здесь?
линиях и шрамах его лица.
превыше всего, превыше жизни, чести, жизней родных или любимых. Он не
зависит от того, что люди останутся за воротами после наступления темноты,
и когда ворота закрыты на ночь, правилом Убежища есть и всегда должно быть
то, что никто не пройдет через них до рассвета. В древние времена в
наказание за открытие ворот - какой бы ни была причина - между заходом и
восходом солнца виновного приковывали к колоннам, стоявшим на маленьком
холме напротив дверей через дорогу, и оставляли на ночь Тьме. Теперь спи.
Джил сразу уснула, и слова колдуна последовали за ней в темноту сна.
движение через крутящуюся изначальную темноту, смутное шевеление
невыразимых бездн, которых никогда не касался свет. Неясно, сквозь
свинцовый туман сна, Джил пыталась вспомнить, где она. Убежище, Убежище
Дейра. Быстротечные спутанные образы приходили к ней, скользя через ночные
коридоры и приближаясь к избранной добыче. Она чувствовала это молчаливое
выжидающее недоброжелательство, запах, ибо они сильно пахли, горячую
пульсацию крови и через густой дрожащий мрак - багровую темноту, отблеск
жертвы, эпицентр кружащегося вихря страсти и ненависти...
костей пробирающий холод, шум воды вокруг каменных колонн, белая волна,
блики брызг и леденящее прикосновение воздуха над рекой. Жадная сила
грызла камень, прожорливые души пересчитывали сияющие бусины
четырехмильной цепи запутанного сна и смеялись злорадным смехом.
злорадном смехе. Она прошептала:
услышать.
насторожен, словно он прислушивался к какому-то далекому звуку, который
Джил не могла расслышать. Тусклый голубой шар колдовского света висел у
него над головой; огонь в комнате давно погас.
которые слышала и чувствовала.
где?
дрожать.
воды и... камень... тесаный камень, я думаю, колонны. Они отрывали куски
камня от колонн, бросали их в поток... и... и смеялись. Они знают, где
Тир, Ингольд, - добавила она тихим и настойчивым голосом.
успокоить. Его голос был мрачным, когда он сказал:
каменного моста, пересекающего ущелье реки Эрроу.
наступлению дня, но если даже это было и так, Руди Солис видел мало
признаков этого. Каньон, через который извивалась дорога, был похож на
черный тоннель. Руди пробирался по пробуждающемуся лагерю, не в силах
объяснить свою тревогу, проходя через кучки собиравших вещи беженцев,
толпящихся у костров с завтраком, почти подсознательно возвращаясь к
повозкам, которые он незаметно покинул перед тем, как лагерь проснулся.
лагерь. Альда проснулась и кормила Тира хлебом, размоченным в молоке, в
маленьком укрытии в задней части повозки.
свои скудные пайки. Дальше среди повозок другая женщина, служанка Дома,
что-то приказывала двум маленьким детям, а сама кормила ребенка, еще
меньшего, чем Тир, ее муж в угрюмом молчании давал корм волам. Наверху в
ледяных порывах ветра, как кнуты, хлопали флаги.