Чтение 47–й страницы книги ~Возвращение императора~

"подцепили" Ким, когда она была как деревянная, перебрав наркопива
настолько, что не могла произнести и слова членораздельно, чтобы
удостоверить свою личность. Поэтому ее забрали в кутузку и составили
протокол. Ко всеобщему смущению, не оказывалось иного выхода, кроме как
подавать на полицию в суд. Никто этого не любил делать, даже недруги
тирана Йелада. Но, в конце концов, "выжимки" на Дьюсабле должны оставаться
сладкими для всех, а не то весь кувшин прокиснет.

Вообще-то подобные недоразумения случались и раньше. Все должно было
обойтись "малой кровью". Местному суду надлежало объявить полисменам
выговор за задержание совершенно невинной девушки, а Ким следовало
возвратиться домой под крылышко любящего отца и продолжать свои прогулки
по ночным улицам в поисках простофиль.

Но - так не произошло. Судья признал девочку виновной по всем
предъявленным в протоколе статьям и завел дело.

Под вопли возмущения, которые последовали за этим (они были
подхвачены и раздуты на потребу публики оплаченными Кенной
телерепортерами), судья исчез из города, чтобы начать новую, весьма
зажиточную жизнь, оставив тирана Йелада "держать чемодан". Чемодан с
неприятностями.

Эври превозносила Рашида до небес за удавшуюся "грязную операцию".

- Погодите, - говорил Рашид. - Это еще только цветочки!

В двух десятках главных отделений "выжимки" настолько прокисли, что
дела там пошли очень серьезные.

Полисмены доили полисменов, гангстеры доили всех подряд, магазины
бомбили, на публичные дома совершали налеты, игорные дома замучали
облавами или взрывами бомб. Сила билась о силу, а в месте их столкновения
всегда оказывались невинные; не следует забывать, что на Дьюсабле каждый
подходил под определение "невинный".

Кульминацией всеобщего недовольства стал марш матерей в защиту
невинной Ким.

Две тысячи рассерженных женщин вышли на улицы отделения. Они несли
огромные плакаты с ангельским ликом непорочного дитяти. Были и вопли, и
сопли, и даже колоритное выдергивание волос. А рядом была команда новостей
Кенны.

В новостях тысячный раз прокручивались - для тех, кто сидел дома, -
подробности грязного инцидента. Повсюду висели фотоплакаты, на которых
одурелый папа Ким крупным планом вышагивал во главе парада. Папа выглядел
великолепно - утомленный наркопивом, с глазами, красными после резвых игр
с вакуумной манжетой в школе удовольствий, куда он зарулил по наводке
людей Рашида... Короче, он был само воплощение немой скорби.

Выкрикивая прокляты, женщины собрались у дворца тирана. Там их
ожидала фаланга полицейских. Блюстители были в полной экипировке для
борьбы с уличными беспорядками - в выемах, со постами, дубинками, газом и
тепловыми ружьями.

Женщины приблизились к шеренге полисменов. Шум и крики усилились.
Телевизионщики лихорадочно записывали происходящее на пленку.

Неожиданно из боковой улицы вывернул большой гравифургон. Из него
высыпали полицейские, одетые в форму охраны тирана, раздавая направо и
налево удары дубинок. Женщины выли и орали от боли, а настоящие
полицейские ошарашенно стояли, не понимая, что это за "черти из машины".
Когда матери восстановили свои ряды и, разъярившись, возжаждали крови,
лже-полицейские поныряли в фургон и скрылись из виду.

Эта битва вошла в историю Дьюсабла. В инциденте, который видела вся
планета, сотни женщин получили ранения.

Доброе имя "Йелад" быстро становилось синонимом слова "дракх".

"Марионетка" рвал на ходу подметки, действуя в чемпионском стиле.
Лучшие спецы и сочинители речей, которых только можно было купить за
деньги, организовали просто цунами нападок на Тайный Совет. Художники с
психологами создали рекламные транспаранты, останавливающие бешеного быка
на всем скаку. Рашид с головой ушел в работу, подравнивая, придерживая,
где надо, и собирая всю "упряжку" воедино.

Карта солона Уолша вступила в игру.

Уолш начал с довольно грустной телебеседы о трудном существовании на
Дьюсабле, оставив открытым вопрос о том, кто в этом виноват. При следующем
своем появлении на экранах он уже стал в позу разгневанного гражданина,
которого предали. Он кипел от возмущения, вызванного фактами, которые
только что стали ему известны. Системе Капрон умышленно недодают горючее!
Премиальные контракты отнимаются! После своей пламенной речи солон Уолш
громогласно воззвал к справедливости: сейчас Дьюсабл нуждается в твердой
руке, проповедовал он. В таком правителе, кто не подвержен влиянию
дьяволов из Тайного Совета.

Тиран Йелад реагировал на эту вакханалию мягко. Он был удивлен
скользкой дорожкой, на которую встал Уолш в своей кампании. Но Эври
уверила Йелада, что это - часть плана обескровливания поддержки Кенны.
Поскольку Йелад лично передавал деньги для "банка" кампании Уолша, он был
ободрен этими словами. А что касается нападок на Тайный Совет - какое ему
дело? Да и самому Тайному Совету, величественным особам, входящим в него,
совершенно наплевать на нападки такой шавки, как кандидат Уолш.

И только лишь для того, чтобы показать активность, Йелад дал команду
слегка подкорректировать свои речи и несколько раз проводил выступления, в
которых звучали негромкие интонации в защиту Тайного Совета.

Рашид сделал так, чтобы непропорционально раздуть эти слабые намеки.
В небесах повисли гигантские плакаты с защитительными речами Йелада, и
громовый голос произносил цитаты оттуда.

А затем Рашид и его команда начали щедро подсыпать навоз в молотилку
общественного мнения: "выжимки" протухали, полиция погрязла в междоусобных
битвах, гангстеры нападают повсюду... И так далее, и тому подобное.

Йелад был слишком занят лихорадочным затыканием дыр и не замечал, что
солон Кенна, его архивраг, еле-еле ведет свою кампанию.

За трое суток довыборов тиран созвал чрезвычайное совещание - доверие
к нему пошатнулось.

Йелад имел внешний вид мяча - кожистый сверху, кожистый снизу, а в
середине надутый пузырь. Его портной сделал так, что эти дефекты не
столько скрадывались одеждой, сколько подчеркивались. Сама одежда была из
материи чуть-чуть выше среднего сорта. Жил Йелад в том же маленьком
домишке, где он рос еще ребенком. Он был ласков с матерью, хорошо
отзывался о своей жене и понимал все неприятности, в которые попали его
любимые дети, то есть граждане. Короче, были применены все те же уловки,
что исправно работали многие десятилетия.

Психологи тирана вбивали в головы граждан нехитрую мысль: как человек
из народа, Йелад обладает многими человеческими изъянами, но в той же мере
и многими доморощенными достоинствами. Это была одна из причин, по которым
он побеждал срок за сроком. (При этом, конечно же, не следовало принимать
во внимание огромные сферы его влияния и сбора дани, а также гигантский,
хорошо отлаженный аппарат.)

Однако в тот вечер ничего не было отлажено. Йелад стоял перед
собравшимися "под шофе" - одна из многих дурных привычек, заработанных им
за годы легких побед.

- Что вы себе позволяете! Вы что, не знаете, кто за всем этим стоит?
За что я вам плачу, вонючки?! Вы ленивые недоноски, поэтому и облажались.
Шваль у моих ног!

Он метал громы и молнии, а помощники трусливо сгрудились в стадо,
пережидая ужасающий шторм. Но Йелад никак не мог остановиться.

- Я объясню вам, кто устраивает заварухи. Это чертов Кенна! Хитрый
тихоня... Ну хорошо!.. Хорошо, посмотрим, кто кого, посмотрим. Я отпускаю
все тормоза. Вы слышали?! Тупые недоразвитые ошметки дерьмовых
недоносков... Вот кого я имею.

Лишь после многих, многих "Да, сэр..." и "Простите, сэр..." он остыл
настолько, что смог, скрежеща зубами, отдавать осмысленные приказания. В
сложившемся цейтноте ему нужен был мандат доверия. И не просто, а
исторического значения.

Команды головорезов и экипажи избирательных участков были удвоены,
численность подкупленных избирателей почти утроена. Готовые восстать,
ждали приказа включиться в предвыборную борьбу "мертвые души". Этот резерв
вызывался лишь при финальном подсчете голосов.

Денег у тирана Йелада хватало. Чего ему _н_е_ хватало - это
организованности. После стольких лет постоянных побед он затребовал
слишком малочисленную, как оказалось, команду для управления ходом
выборов. Теперь он приказал удесятерить силы. И вся эта толпа, разом
ринувшись в работу, смешалась, как бывает в велосипедном "заломе",
образовав кучу-малу.

Но самая скверная вещь произошла еще раньше, на следующий после
собрания вечер. Меньше чем за сорок восемь земных часов до выборов.

Рашид спокойно наблюдал со стороны, как Кенна выплывает на большую
уличную трибуну. Глаза Рашида скользили по собравшимся. Он удостоверился,
что его ребята работают, мельтеша в необъятной толпе. Событие снимали все
службы новостей планеты. Даже прикормыши Йелада были тут как тут, лишь
только просочились сведения о предстоящем через несколько часов
выступлении Кенны с речью о том, что Дьюсаблу грозит застой экономики.
Репортеры позабыли о боссах, кому они должны сохранять верность, обезумев
от самого пьянящего из ароматов - запаха политической бойни.

Кенна занял свое место. Раздался гром рукоплесканий, организованных
"группой скандирования". Солон скромно раскланялся и вяло поднял руку,
улыбаясь и прося прекратить овацию: