глупую занавеску и обнял Хвенит, удивившись своей нежности по отношению к
ней. Демиздор приучила меня к другим манерам, так я подумал. Нужна была
женщина, которая не считала себя молочной коровой, чтобы я увидел, что
женщины - не скот.
будешь добрым, потому что я помогла тебе овладеть твоими силами
волшебства. Используй их и помоги теперь мне.
как ты хорошо знаешь.
от этого.
станке. Каждый день ткал немного больше. Теперь платье закончено.
поэтому мы так связаны. Плоть говорит с плотью, потому что плоть одна.
бы тебя за одни только мысли об этом.
по крови будут больными.
небе? А они часто спариваются, родители с молодыми, и дети одного чрева
друг с другом.
победил животное в беге или рыбу в плавании, или птицу в полете. Если они
заболевают, что случается редко, им не нужен лекарь, чтобы сказать, какую
траву они должны есть, чтобы поправиться. Они не берут рабов и не
развязывают войн.
Выбери другого.
Ты разве чувствуешь слово? Ты страдаешь словом? Любовью ты страдаешь и
желанием, и болью. - Она отодвинула меня от себя холодными маленькими
руками, и, странно, я увидел, что она снова Уасти, спокойная, старшая
Уасти, глубокая, как темный колодец, и печальная до самых своих глубин. -
Иди спать, воин. Оставь мне, по крайней мере, мои мечты, за которые твои
грубые дагкта не побьют меня.
окалины костра, который она развела там, и круги, оставленные ее ногами в
петле. Какое-то круговое заклинание, чтобы приворожить Квефа.
стояли на фоне неба, и море накатывалось на пляж медленными набегами.
преддверия весны, которое стояло в последние дни. Тишина становилась
гнетущей, и я предположил, что надвигается плохая погода и ураган с дождем
возвращаются хлестать остров. Я старался угадать, как далеко может
подняться приливная волна во время шторма, и подумывал, не лучше ли мне
перенести палатку подальше от берега.
старался освободиться. Я снова поймал себя на том, что вспоминаю
подробности того сна о крыльях и мести, который заставил меня принести
клятву тени или, скорее, памяти моего отца. В том сне я с основательностью
воина племени перечислил свои подвиги и владения вплоть до количества моих
жен и сыновей, даже употребив выражение племен об убийстве сорока мужчин,
причем эти сорок обозначали неисчислимое и бесконечное количество. Я также
напророчил свою смерть: копье между моими ребрами через три дня.
себя, тем сильнее после того, как обнаружил, что Хвенит жгла колдовской
костер. До меня постепенно дошло, что если остров спрятан в ночном тумане,
один яркий костер на вершине мог послужить сигналом для любых глаз на
берегу.
трав, дерна, водорослей, колючек и шипов, лозы, которые она ставила
сушиться на плетеных рамках около палатки. Ее рыжий кот подстерегал
скоротечную животную жизнь в высоких травах.
лодке за ними утром, а также привезет новости для меня при условии, что на
материке нет признаков погони.
случилось что или нет. Застрять навсегда на миле поросшего лесом камня,
плавающего в воде, было мне не по вкусу.
смочил остров. Вскоре небесные врата распахнулись.
Хвенит, держа шаль над головой, и свернулась калачиком рядом с котом.
в укрытии между отрогами известняка, в тот день, когда волчья охота
настигла меня.
прежним предчувствиям.
сюда.
- Я жгла костер на скале!
такой дождь любой лодке нелегко сюда войти.
я развела костер только для того, чтобы привязать его. Какая же я дура, я
подвергла тебя опасности.
меня без всякой причины.
ей накануне ночью, и хотя я не думал, что она собиралась предать меня,
может быть, злая шалость промелькнула в темных уголках ее мозга: зажги
большой костер, и вот тебе средство отхлестать этого самодовольного
придурка. Ибо я и был самодовольный, напыщенный придурок, хоть я и
воображал себя терпеливым и снисходительным к ней. Прокатись на девушке, а
потом скажи ей, с кем еще ей можно или нельзя кататься. Прекрасное
нравоучение.
пыль я не мог разглядеть ничего движущегося по воде.
прошлой ночью мы играли с Хвенит. Я прождал несколько минут, и вдруг
услышал ее крик из леса.
Я повернулся и ринулся назад сквозь деревья к палатке. И прямо на человека
с бело-голубыми глазами и мокрыми крысиными волосами, который выступил из
мшистых стволов мне наперерез, держа Хвенит и приставив лезвие к ее горлу,
и тихо смеясь знакомым смехом, который я хорошо помнил.
деревьев. Течение там было менее благоприятное, но они справились, или,
точнее, их раб справился. Это был Темный раб, проводник, который выследил
меня от тоннеля и распростерся передо мной, когда я убил серебряную маску
белой убивающей энергией. Вероятно, потом проводник вернулся к своим
хозяевам... Что он мог им поведать? Я решил, что мало, поскольку Темные
рабы в Эшкореке, казалось, говорили только в ответ на простой однозначный
вопрос, никогда не предлагая информацию по своей инициативе.
из четверки, должно быть, наскучила погоня, и они отказались от нее. У
этих, однако, была личная причина не отставать от меня.
ножа, следя за моей реакцией, фарфоровые глаза настороже. Он снял маску с
той целью, я думаю, чтобы я быстрее узнал его.
ребрам.
войдет в мое легкое. Его тонкая рука дрожала от гнева или радости.