приказать вам...
Должен сказать, мистер Ундервуд, что вы выглядите гораздо счастливее в
некоторых аспектах, чем перед вашим видением.
кивнули в унисон.
видел Бога! Тот, кто обманул тебя ближе к Сатане!
избраны, Амелия, Богом, чтобы предостеречь мир от ужасов, если он
продолжит свой теперешний курс. Что это? Ты, возможно, ревнуешь, что ты не
одна из избранных, из-за того, что ты не сохранила свою веру и не осталась
верна своему долгу?
за плечи, сверкая глазами на Ундервуда.
Сами мучаетесь, и вы будете мучить нас всех!
должен снова предупредить вас, что вы только повредите себе, если будете
настаивать на попытках испортить наш молебен. Нам дана власть не только
самим Канцлером, но и Владыкой Небес, иметь дело с такими смутьянами, как
вы - он специально подчеркнул голосом последние несколько слов и поместил
свои кулаки на бедра. - Поняли?
должны идти домой.
только на момент или два, прежде чем вернуться к религиозной службе. Идя
по дорожке из желто-коричневого металла, Джерек и Амелия слышали их
голоса, снова поющие песню:
подножку, в запачканном и разорванном платье, она сказала со слезами в
голосе:
не должна была покидать его. Он сошел с ума от горя.
утешение в религиозной мании.
отношению к нему, возможно, сейчас особенно.
молчание. Он попытался нарушить его.
вместе с Латами.
к ней, чтобы утешить, она высвободилась из его рук.
Там все еще были гости, Джерек видел их, но немного. Железной Орхидеи было
недостаточно, чтобы удержать их - они хотели Амелию.
дома, видимого за кипарисами и тополями. Он приземлился на лужайке, и она
немедленно направилась к дому. Все еще всхлипывая, она взбежала по
лестнице в свои апартаменты. Джерек услышал как закрылись двери. Он сел у
подножия лестницы, размышляя над природой этого нового всепоглощающего
чувства отчаяния, которое угрожало отнять у него способность двигаться, но
никаких мыслей не приходило в голову. Он был ранен, узнал жалость к себе,
горевал вместе с ней, и он, который всегда выражал себя в терминах
действия (ее желание всегда было командой для него, даже когда он случайно
неправильно истолковал его), не мог ничего придумать, ни малейшего жеста,
который принес бы ей удовольствие и облегчил бы их страдания.
силой с черных утесов, наполняя бурлящее озеро, где плавали таинственные
чудовища и обсидиановые острова с темной сочной листвой, шуршащей на
горячем приятном ветру.
могло быть модифицировано, чтобы не нуждаться во сне, познал бессонницу.
Он хотел только забвения, но оно не приходило. Мысль за мыслью проносились
в его голове, и каждая никуда не вела. Он подумал, не поискать ли
Джеггета, хотя что-то остановило его. Это была Амелия, только Амелия -
единственная компания которую он хотел, и хотя (он должен был признать
себе здесь, в темноте) в настоящее время он боялся ее. В своем уме он
сделал шаг вперед, чтобы немедленно после этого отступить назад-вперед,
назад, - жуткий танец нерешительности, приведший к его первому ощущению
самоотвращения. Он всегда следовал своим импульсам, без всякого
предположения, вопроса, без грамма стеснительности, как поступали все в
Конце Времени. Но теперь он, казалось, имел два импульса, он был пойман
как стальной шарик, между двумя магнитами. Его личность и его поступки до
последнего момента были одним - поэтому сейчас его личность оказалась в
осаде. Если у него два импульса, значит, он должен быть двумя людьми. И
если он был двумя людьми, какой был более ценным, а какой следовало
оставить как можно скорее. Таким образом, Джерек открыл старую ночную
игру, качели, в которой третий Джерек, тоже не слишком твердый в своей
решимости, пытался судить двух других, колеблясь то в одну сторону то в
другую - "Я должен потребовать от нее..." и "Она заслуживает лучшего, чем
я..." - были двумя началами мыслей, новых для Джерека, хотя, несомненно,
знакомых многим современникам миссис Ундервуд, особенно тем, у которых
расстроились отношения с объектом их привязанности, или они находились в
положении выбора между старыми лояльностями и новыми, скажем, между
занемогшим отцом и прекрасным кавалером, или, на самом деле, между любимым
мужем и любовником, предлагающим женитьбу. Именно на полпути через эти
мысленные упражнения Джерек открыл трюк с постановкой себя на место
другого - что если она испытывает те же муки, какие испытывает он? И
немедленно жалость к себе исчезла. Он должен пойти к ней и утешить ее. Но
нет - он обманывает себя, просто желает повлиять на нее, сфокусировать ее
внимание на его дилемме. И качели начинали раскачиваться снова с выносящим
решение Джереком, пытающимся сохранить равновесие на точке опоры. И так
могло продолжаться до утра, не открой она тихо дверь с приглушенным
вопросом не спит ли он.
никого, кто мог бы подслушать. - Мое самообладание покинуло меня сегодня.
поворачивая лампу около своей постели так, чтобы она давала чуть больше
света, и он мог видеть ее изможденное лицо с красными от слез глазами. -
Но ты не сделала никакого вреда. Это я потерпел неудачу. Я бесполезен для
тебя.
лишила тебя невинности.
воспитание было ограниченным, лишенным воображения, даже жестоким о, и оно
в сущности цинично, хотя я никогда не могла признать этого. Но ты,
дорогой, без всякого следа цинизма, хотя я считала сперва, что ты и твой
мир - сплошной цинизм. И теперь я вижу, что нахожусь на грани передачи
тебе моих привычек - цинизма, лицемерия, страха эмоционального участия,
замаскированного под самоотрицание - о, их чудовищное количество...
Курылев Олег
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Шилова Юлия