забыл соскользнуть.
переломать себе все кости, - продолжал Двацветок. - Это может сделать
кто угодно. Валяй. Конечно, тебе следует остаться в живых, чтобы
произнести Заклинания и спасти Диск. Но не думай об этом. Не надо. Кому
какое дело, если все мы сгорим? Давай думай только о себе. Падай.
громче, чем следовало, - но с тех пор как я познакомился с тобой, я,
похоже, провожу уйму времени, качаясь на кончиках пальцев над страшными
пропастями.
внимания на то, что его тело медленно, но неумолимо сползает по каменным
плитам. - Качаясь под страшными напастями. Ты не любишь высоты.
а. - Высота - нормальная штука. В настоящий момент меня больше занимают
пропасти. Знаешь, что я сделаю, когда мы отсюда выберемся?
каменных плитах и пытаясь удержать себя в неподвижности одной силой
воли.
найти. В нем будет только первый этаж, я даже сандалии буду носить
исключительно на тонкой подошве...
посмотрев вниз, узрел ухмыляющееся лицо Коэна. Внизу виднелся
успокаивающе массивный силуэт Сундука, стремительно несущегося вверх по
ступенькам.
собирался сказать что-нибудь вроде: "Да, у меня тут затылок чешется,
пожалуйста, почеши его, когда будешь проходить мимо" или "Нет, я обожаю
висеть над бездонной пропастью". Двацветок решил, что это будет
последней каплей.
ступеньки.
был?
ну.., щупальца там всякие и прочие штуковины?
правда.
объяснил Ринсвинд.
Коэна обратно на крышу и добавил:
как пес, который знает, что вел себя плохо, но надеется торопливым
проявлением привязанности отвести свернутую в трубку газету,
утверждающую власть его повелителя.
скажу. Никто даже не пытается остановить тебя.
изрытых кратерами дисков, которые в добрый десяток раз превосходили
размерами крошечный спутник Плоского мира. Волшебник разглядывал их без
особого интереса, чувствуя себя вылинявшим и растянутым на разрыв,
непрочным, как старая резинка.
видит. Хотя заметь, я не говорю, что они что-то из себя представляют.
Паршивый скульптор.
груди. Сплошной камень.
дома. Более или менее. Тогда я хочу как следует выспаться, и, возможно,
утром все изменится к лучшему".
октаринового пламени. "Ах да", - подумал Ринсвинд.
витиеватые письмена менялись, преобразовывались прямо на глазах.
Казалось, они никак не могут решить, чем им следует быть: они
оборачивались то аккуратными, деловыми печатными буквами, то рядами
угловатых рун, превращались то в витиеватый китайский заговорный шрифт,
то в древние, зловещие и давно забытые пиктограммы, которые состояли
исключительно из неприятных рептилиеобразных тварей, проделывающих друг
над другом трудные для понимания и весьма болезненные вещи...
своего сознания. Заклинание в ответ посмотрело на него.
Заклинание, вступит в полное владение освободившейся головой и выучит
всякие мелкие чары, которые до сих пор боялись оставаться у него в
мозгу. Почему-то он ожидал, что подобное событие произойдет куда
торжественнее.
чтобы терпеть пререкания. Он холодно уставился на Заклинание и ткнул
метафорическим пальцем себе за спину.
вспышка, и волшебника вдруг охватило ощущение пустоты.
обрадовало: рептилиеобразные картинки были не только невыразимыми, но,
возможно, еще и непроизносимыми. Они напоминали ему о вещах, которые
очень трудно будет забыть.
обращал внимания, суетился вокруг, а Коэн безуспешно пытался содрать с
каменных волшебников кольца.
именно?"
обводя указательным пальцем контуры каждой буквы. По мере того как он
произносил слова, они беззвучно появлялись в воздухе и загорались яркими
красками, дрейфуя на ночном ветерке.
звезднолобые и простые горожане. Пару раз мелькнули мундиры личных
охранников патриция. Пара звезднолобых предприняла нерешительную попытку
подобраться к Ринсвинду, которого окружал радужный вихрь букв. Волшебник
даже не заметил их, но Коэн вытащил меч, бросил на зачинщиков небрежный
взгляд - и те сразу передумали.
луже. Оно каскадами спускалось по башне и расплывалось по клубящейся
внизу толпе, перетекало через стены, темным потоком лилось в город и
захлестывало лежащие за ним земли.
медленно и бесшумно вращались новые луны.
страницу за страницей.
предшественниц, недоуменно взглянул на туриста, так и не донеся окурок
до губ.
голубя из рукава достать не может.
возразил Двацветок.
нарочито неторопливо чиркнул о его окаменевший нос.
способен, - чего ты ожидаешь? Я давным-давно болтаюсь по свету, уйму
магии перевидал, и вот тебе мой совет: если ты все время будешь ходить с
разинутым ртом, кто-нибудь обязательно даст тебе в челюсть. Волшебники
умирают точно так же, как и все остальные, - проткнешь их и...
вокруг.
инстинктивно пригнулись, ожидая взрыва белого света, искрящегося
огненного шара или - в частности Коэн, у которого были довольно