голубизну неба, иссеченную рваными полосами облаков. Высоко над ними кружил
ястреб.
каждую ночь ты вскакиваешь с криком. То, что некогда пережила, возвращается
в снах. Мне это знакомо.
том, что перенесла. Откуда ты? Есть ли у тебя родные...
коровка.
есть я думала, что были... Такие, которые отыскали бы меня даже здесь, на
краю света, если б только хотели... Или если б жили. Слушай, что тебе надо,
Мистле? Я должна тебе рассказать о себе?
нами.
плохо со мной.
услышали свист. Обе вскочили, отряхнули иголки, подбежали к лошадям.
меч, - та самая, которую с некоторых пор ты полюбила больше всего на свете,
Фалька, Не думай, будто я не заметила.
оврага, уже слыша дикое улюлюканье остальных Крыс, вылетающих из рощицы по
другую сторону тракта. Клещи засады захлопывались.
***
шеф военной разведки императора Эмгыра вар Эмрейса, покинул библиотеку,
кланяясь королеве Долины Цветов гораздо почтительнее, нежели того требовал
придворный этикет. В то же время поклон был очень осторожный, а движения
Ваттье отработанны и сдержанны - императорский шпион не спускал глаз с двух
оцелотов, растянувшихся у ног владычицы эльфов. Золотоглазые коты казались
ленивыми и сонными, но Ваттье-то знал, что это не талисманы, а чуткие
стражи, готовые мгновенно превратить в кровавое месиво любого, кто попробует
приблизиться к королеве ближе, чем того требует протокол.
дождалась, пока за Ваттье затворятся двери, и погладила оцелотов.
скрывавшаяся во время аудиенции под заклинанием невидимости,
материализовалась в углу библиотеки, поправила платье и киноварно-рыжие
волосы. Оцелоты прореагировали лишь тем, что чуточку шире приоткрыли глаза.
Как все коты, они видели невидимое, их невозможно было обмануть таким
простым заклинанием.
Францеска, устраиваясь поудобнее на стуле черного дерева. - Хенсельт из
Каэдвена недавно прислал "консула". Дийкстра направил в Доль Блатанна
"торговую миссию". А теперь сам супершпик Ваттье де Ридо! Ах, а еще раньше
тут крутился Стефан Скеллен, Великий Императорский Никто. Но я не дала ему
аудиенции. Я - королева, а Скеллен - никто. Хоть и с должностью, а - никто.
Эмеан. - Он беседовал с Филавандрелем и Ванадайном.
Кагыре Маур Дыффине, сыне Кеаллаха?
версия пророчества Ilhlinne Aegli aep Aevenien, особенно фрагменты,
говорящие о Aen Hen Ichaer, Старшей Крови. Интересовала его также Tor Lara,
Башня Чайки, и легендарный портал, некогда связывавший Башню Чайки с Tor
Ziriael, Башней Ласточки. Это так типично для людей, Энид. Рассчитывать на
то, что сразу, по первому их слову, мы откроем им загадки и тайны, которые
сами пытаемся распутать уже не одну сотню лет.
Скеллена и Ваттье? И Эмгыра вар Эмрейса, которому оба они служат?
на королеву, - и утаить, что мы знаем это, от Филиппы и от всей ложи на
совещании в Монтекальво. Это могло бы поставить нас в ложное положение... А
ведь мы хотим, чтобы ложа возникла. Хотим, чтобы нам, эльфьим чародейкам,
верили, не подозревали в двойной игре.
играем с огнем. С Белым Пламенем Нильфгаарда...
макияжем глаза, - но и очищает. Сквозь него надо пройти. Необходимо
рискнуть, Энид. Ложа должна возникнуть, должна начать действовать. В полном
составе. Двенадцать чародеек, среди них та, о которой говорит пророчество.
Даже если это игра, мы должны поставить на доверие.
никаких связей. У Трисс Меригольд и Кейры Мец такие связи были, но сейчас
обе они эмигрантки, король Фольтест изгнал из Темерии всех чародеев.
Маргариту Ло-Антиль интересует только ее школа и ничего кроме. Конечно, в
данный момент три последние находятся под сильным влиянием Филиппы, а
Филиппа - загадка. Сабрина Глевиссиг не откажется от политического влияния,
которое сохраняет в Каэдвене, но ложу не предаст. Ее слишком привлекает
власть, которую дает ложа.
Монтекальво?
увижу, буду знать больше. Как только увижу, во что и как они одеты.
По-прежнему ненадежная и загадочная фигурка из нефрита, упоминание о которой
тоже можно выискать в Ithlinnespeath. Пожалуй, пора бы дать ей высказаться.
И сообщить, что ее ждет. Помочь тебе с декомпрессией?
меньше свидетелей, тем легче она переживет удар, нанесенный ее гордости.
***
от остальной части дворца охранным полем, перекрывающим изображение и
заглушающим звуки. Зажгла три черные свечи в подсвечниках с вогнутыми
зеркальными отражателями. Подсвечники стояли на символах Беллетэйна, Ламмаса
и Йуле в местах, обозначенных кольцевой мозаикой пола, изображающей восемь
знаков Викки, эльфьего зодиака. Внутри зодиакального кольца располагался
мозаичный же круг поменьше, усеянный магическими символами и охватывающий
пентаграмму. На трех символах меньшего круга Францеска поставила небольшие
металлические треножники, а на них осторожно и тщательно разместила три
кристалла. Нижние шлифованные грани кристаллов повторяли форму верхних
плоскостей треножников, что само по себе обеспечивало чрезвычайно точную их
установку. Тем не менее Францеска все же несколько раз проверила
правильность сопряжения. Ошибки допустить было нельзя. Слишком велик риск.
держала мраморная наяда, и четырьмя каскадами спадала в бассейн, шевеля
листья кувшинок, между которыми шныряли золотые рыбки.
ощупь фигурку, установила ее строго по центру пентаграммы. Отступила, еще
раз взглянула на лежащий на столе листок с непонятной обычному эльфу
тарабарщиной, глубоко вздохнула, подняла руки и произнесла заклинание.
лучиться струями света. Струи ударили в фигурку, которая тут же изменила
цвет - из зеленоватой стала золотой, а через мгновение - прозрачной. Воздух
задрожал от магической энергии, бьющей в защитные экраны. Одна из свечей
прыснула искрами, по полу заплясали тени, мозаика ожила, изменяя рисунки.
Францеска не опускала рук, не прекращала инкантации.
изменяла структуру и форму, словно ползающий по полу клуб дыма. Свет,
вырывающийся из кристаллов, прошивал этот дым насквозь, в лентах блеска
появилось движение и затвердевающая материя. Еще мгновение, и в центре
магических кругов возникла человеческая фигура. Фигура черноволосой женщины,
бессильно лежащей на полу.
руки, расслабила пальцы и смахнула пот со лба.
кричать - Как тебя зовут? - звучно спросила Францеска. Женщина напряглась,
прижимая обе руки к низу живота.
Женщина продолжала извиваться, выть, колотить кулаками по полу. Казалось, ее
вот-вот вырвет. Францеска ждала терпеливо. И спокойно. Женщина, еще минуту
назад бывшая нефритовой статуэткой, мучилась и страдала, это было видно. И