Чтение 47–й страницы книги ~Дети ночи~

Амадди долго смотрел на нее немигающим взглядом, и наконец сказал:

- Зачем в этой стране, где слишком много нежелательных детей.., зачем
кому-то, будь то номенклатура или просто крестьянин, красть какого-то
ребенка?

Кейт выдержала взгляд молодого человека. При слабом освещении его радужки
казались совсем черными.

- Я сама точно не знаю, зачем. Мой сын... Джошуа.., родился в Румынии год
назад. Хоть он и был сиротой, кто-то захотел заполучить его обратно. Кто-то
очень важный, у кого достаточно денег и власти, чтобы послать в Америку
своих людей. Если вы что-нибудь слышали о каком-нибудь ребенке, которого
сюда привезли, я заплачу за любые сведения.

Амадди сложил ладони вместе. Двое других, сидевших за столом, имели
совершенно безразличный вид. В комнате было очень тихо. Пахло пряностями и
одеколоном с сильным запахом.

- Я не слышал о таком ребенке, - медленно сказал Амадди. - Но у меня есть
один клиент, который занимает очень высокий пост в.., как это называется?.,
в неофициальной номенклатуре. Если кто-то и располагает сведениями по поводу
такого маловероятного события, то это именно мой клиент.

Кейт подождала. Боковым зрением она заметила, что Лучан пытается
встретиться с ней взглядом, но продолжала смотреть на молодого араба. Он
заговорил первым.

- Мой клиент - очень влиятельный человек. Назвать его имя - значит
подвергнуть себя значительной опасности.

Кейт выждала еще секунд тридцать, прежде чем спросила.

- Сколько ?

- Десять тысяч, - сказал Амадди, сохраняя бесстрастное выражение. -
Десять тысяч американских долларов.

Кейт покачала головой почти печально.

- Эта информация - не тот товар, который мне нужен. Она ничего мне не
гарантирует. Этот человек может не знать о моем ребенке.

Амадди пожал плечами.

- Я заплачу пятьсот долларов за его имя, - сказала Кейт. - Чтобы показать
готовность вести дело с таким честным человеком, как вы. Впоследствии, если
какие-либо дополнительные сведения попадут к вам.., сведения, имеющие
истинную ценность.., тогда мы обсудим столь серьезную сумму.

Амадди достал спичку и поковырял ею в зубах. Затем окинул быстрым
взглядом своих компаньонов.

- Возможно, я не совсем точно обрисовал важность этого человека, - сказал
он. - Мало кто знает.., если вообще кто-нибудь знает.., что он состоит в
номенклатуре. Тем не менее он занимает настолько высокое положение, что без
его одобрения не делается ни единого шага.

Кейт перевела дыхание.

- Этот человек относится и к номенклатуре, и к stngoi? Priculici? - Голос
у нее чуть не сорвался. - Vrkolak?

Aмадди моргнул, положил спичку и сказал что-то Лучану на румынском. Кейт
разобрала слово "strigoi". Лучан покачал головой и ничего не ответил.

- Что вы знаете о Voivoda strigoi? - резко спросил у нее Амадди.

По правде говоря, Кейт не знала ничего. Она спрашивала О'Рурка о значении
румынских и славянских слов, которые он употреблял в разговоре с цыганами,
когда торговался из-за их денег и жизней, а священник ответил: "strigoi"
переводится приблизительно как "колдун", хотя это же слово может обозначать
злых духов или призраков. А "Priculici" и "vrkolak" на румынском и
славянском - вампир.

Когда Кейт потребовала объяснить, почему эти слова так подействовали на
цыган, О'Рурк коротко ответил:

"Рома - народ суеверный. Несмотря на слухи о том, что они в течение
столетий служили stngoi, iни боятся этих мифических правителей
Трансильвании. Вы слышали, что воевода Чоаба произнес слово "дьявол", когда
я сказал, что Джошуа - один из stngoi".

"И сделал в мою сторону знак от сглаза, - добавила тогда Кейт. - А потом
нас отпустил". Священник лишь кивнул.

Амадди хлопнул ладонью по столу и встал, выведя Кейт из состояния
задумчивости.

- Я спросил, что ты знаешь о Vbivoda strigol, женщина?

Кейт подавила острое желание уклониться от настойчивого вопроса молодого
араба.

- Я думаю, что они украли моего ребенка, - сказала она ровным голосом. -
И я хочу забрать его обратно.

Амадди долго разглядывал ее, а потом рассмеялся Его смех эхом прокатился
по бетонным стенам.

- Очень хорошо, - сказал он. - Такая смелость заслуживает уважения. Вы
получите имя этого человека за пятьсот долларов. И в будущем мы с вами будем
иметь дела если вы останетесь в живых.

Он снова засмеялся.

Кейт отсчитала пятьсот долларов и держала их, пока Амадди вынимал из
кармана авторучку "Кросс" и писал имя и адрес на клочке бумаги. Лучан
прочитал имя, бросил взгляд на Кейт и кивнул ей. Она отдала деньги.

Амадди проводил их до двери.

- Переведи своей американской подруге румынскую пословицу, - сказал он
Лучану. - Copilul cu mai multe moase romana cu buncul ne taiat.

Лучан кивнул и пошел вперед по темному коридору На улице снова начался
сильный дождь. Сев в машину, Кейт перевела дыхание.

- Тебе знакомо имя, которое он написал?

- Да, - ответил Лучан без своей обычной улыбки. - Оно хорошо известно в
Бухаресте. Мой отец знал этого человека.

- И ты считаешь, что он действительно может быть членом тайной
номенклатуры?

Лучан чуть не пожал плечами, но остановил себя.

- Не знаю, Кейт Просто не знаю. Но это имя может стать исходной точкой.
Она кивнула.

- А что это за пословица, которую упомянул Амадди? Лучан завел машину и
потер щеку.

- Copilul cu mai multe moase romana cu buricul ne taiat.., eак бы это
сказать... "У семи нянек дитя без глазу"? Но дословно это звучит так. "Когда
у ребенка слишком много повивальных бабок, пуповина остается неразрезанной".

- Ха-ха, - сказала Кейт.

Обратно по пустым улицам они ехали в молчании.

***

Когда они вошли в холодное, полутемное подвальное помещение, О'Рурк их
уже ждал Глаза у него покраснели, он был небрит, хотя и одет в свой черный
костюм с белым воротничком. Он развалился в ветхом кресле и лишь следил
взглядом за Лучаном, когда тот засуетился, чтобы разжечь огонь в другой
комнате и поставить на горячую плиту кастрюлю с супом.

- Вы нашли Попеску? - спросила Кейт.

- Нет. Весь день я провел в Тырговиште.

- Тырговиште? - Кейт помнила этот городок милях в пятидесяти от
Бухареста, где находился приют, из которого перевели Джошуа.

- Что-нибудь выяснили?

- Да, - ответил О'Рурк В его голосе звучала усталость. - Администрация
приюта по-прежнему не располагает никакими сведениями о родителях Джошуа. Он
был найден в аллее возле приюта.

- Плохо, - сказал Лучан, попробовав суп и скорчив гримасу. - По-моему, вы
оба предпочитаете не такое острое варево.

- Но я сунул на лапу сторожу, чтобы он описал мне двух людей, которые
организовали перевод Джошуа из Тырговиште в Бухарест, - продолжил священник.
- Сторож смог сделать это, потому что они явились лично для организации
перевода.

- И что? - спросила Кейт, доставая из кармана бумажку. Если повезет, то
Лучан сможет сказать, соответствует ли внешность названного Амадди человека
описанию сторожа.

- Один из них среднего возраста, низкорослый, тучный, угодливый, с
зачесанными назад волосами, курит " Кэмел".

- Попеску, - догадалась Кейт.

- Да, - подтвердил О'Рурк. - Ас Попеску был молодой человек, тоже румын,
но с безупречным американским произношением. Сторож слышал, как этот молодой
человек отпустил какую-то шутку на английском в разговоре с администратором
больницы. Еще он сказал, что тот был в дорогих американских джинсах...
"Ливайс" и в каких-то кроссовках западного производства с бегущей волной по
бокам. Он и Попеску увезли Джошуа в голубой "дачии".

Кейт повернулась и посмотрела на Лучана. Тот опустил деревянную ложку
обратно в кастрюлю с супом.

- И что, - сказал он. - Мало ли в этой стране голубых "дачий". О'Рурк
поднялся.

- Сторож слышал часть разговора перед отправкой Джошуа. - Голос его был
тихим. - Молодой человек с безупречным американским произношением упомянул,
что он студент-медик. А шутка на английском звучала примерно так: если он не
найдет богатого американца, который купит ребенка, тогда он продаст его
вивисекторам из университетской медицинской школы.

Лучан направился к выходу, но Кейт загородила ему дорогу.

- Сторож слышал, как Попеску называл молодого человека по имени, когда
они считали деньги для взятки администратору приюта. - О'Рурк сделал паузу.
- Он называл его Лучаном.

Сны крови и железа

Жизнь моя состоит теперь почти только из шепота и снов. В снах я вижу те
дни и тех недругов, которых уже нет; а шепот доносится и из зала, и с
лестницы, и из моей спальни, будто я уже мертвец, о том, как ребенок был