документальное подтверждение намерений и чистосердечное признание. Аккуратно
подвели "иностранца" из бывших героев закордонной разведки. Он прекрасно болтал
с непередаваемым американским прононсом и подозрительно бегло шпарил по-русски,
ненавязчиво, но настойчиво интересовался оборонной мощью страны Советов и
прошлыми местами работы членов группы. Короче, ребята клюнули. Все
передаче "иностранцу".
шпионских фильмов. На роль заблудшей овцы, вовремя прозревшей, выбрали бывшего
студента ГИТИСа, непонятно как затесавшегося к группу технарей и математиков.
Был он патлат, тщедушен и, как считали друзья, талантлив. Короче, холерик с
неустойчивой психикой. Такого сломать, как два пальца... Сложной интригой
выдвинули Трубадура, под таким псевдонимом парень фигурировал в ДОРе, в
кандидаты на передачу пленок "представителю иностранной разведки".
монастыря. Но по утвержденному на самом верху плану, Белов и Журавлев с утра
пораньше должны были прийти в квартиру Трубадура и помочь ему написать
чистосердечное признание. На профессиональном языке это называлось
"профилактировать преступление". Все группу планировали замести после трех
часов дня, дабы успеть внушить мысль о провале Трубадура, и тогда шквал
признаний и поток соплей на первом же допросе гарантировался. Без особых хлопот
с них в тот же день брали явку с повинной, а через недельку-другую, никто не
знает, сколько точно отнимет бумаготворчество, группа созреет для суда, на
котором Трубадур сыграет свою лучшую роль свидетеля обвинения. И сыграет, куда,
сука, денется!
его нелегкая. Блин, голову на отсечение даю, решил личным присутствием
обеспечить успех операции.
оптическая трубка, чуть больше стектоскопа. Приложи одним концом к "глазку" на
двери, посмотри в объектив, и увидишь квартиру, как в телескоп. Перл творения
оперативно-технического управления. Судя по тому, как резво слинял Трофимов, в
свой приборчик глаз Трубадура, подошедшего к двери, он разглядел достаточно
четко.
Он покосился на Белова. - А на моей памяти четвертый. Не бойся, еще хуже
бывает.
провалимся?
Володька. - И еще скажет, что вы с Журавлевым ее так обосрали, что спасать было
нечего.
незаметнее вытащить Кирилла Журавлева на встречу. Требовалось обсудить
ситуацию.
Журавлева.
рации.-"Второй"- ближе к подъезду! "Объект" готовится покинуть адрес. Как
понял?
его не упустят", - пронеслось в голове.
в ванной. Слышу воду. В квартире музыка играет.
неизвестном направлении и с неизвестным результатом.
таяефонный звонок. Белов с Володькой обменялись тревожными взглядами. Звонок
надрывался до тех пор, пока в соседней подсобке не заворочался, как медведь в
берлоге, Макарыч. Грузно бухая босыми ногами, он прошел по коридору. Басовито
поматерился у телефона.
докладывала.
- В двадцать третьем доме потекло. Четырнадцатая квартира заливает десятую. Кто
у нас в четырнадцатой, Галь? Алкашня, что ли?
Опоздали. Вода уже на два пальца залила пол. Трубадур лежал в ванне, высоко
закинув голову. Пряди волос медузой колыхались в багровой воде. Вскрыл себе
вены везде, где смог - на внутренней сторонах бедер и на локтях. Врачи потом
скажут, что хватило бы и одного разреза бедренной артерии. Десять минут - и
вечный покой.
государственных, военных и иных тайн они не содержат. По-русски говоря, нет
состава преступления. А в тот вечер из квартиры Трубадура вылезли все, до
последней бумажки. В ворохе бумаг Белов нашел стихи. Почерк Трубадура, чернила
свежие.
неизвестный. Трубадур не дописал стихи потому, что на пороге квартиры
потоптался полковник Трофимов. Нервы, страх, угроза предать товарищей - это уже
производные.
врезались в память. И мелодия, что звучала в тот вечер в квартире Трубадура.
Дюк Эллингтон. "Караван".
пополам, уронил поверх табачной горки. Проделал это, словно во сне. Каждый раз
перед принятием сложного решения на несколько мгновений его охватывало это
странное оцепенение. Выныривал Белов из него, как из теплой глубины, ошарашенно
уставившись на бумажных червячков и табачное крошево в пепельнице. А решение
рождалось словно само собой, уже четко и бескомпромиссно сформулированное.
матери, пока не поздно. В нашем ремесле без куража нельзя. А ты его растерял".
новому посетителю.
бокал.
повернул тяжелую от хмеля голову. Невольно охнул от удивления.
внимание, сидит мужик и крошит сигареты. Из моих знакомых только вы так
делаете.
наморщив носик.
какой ему запомнилась Настя, почти ничего не осталось. Перед ним сидела молодая
женщина, уже узнавшая силу своей красоты. Короткая стрижка, открывавшая
маленькие уши, высокая шея, черные крупные бусинки ожерелья, под черным шелком
топика отчетливо прорисосывалась грудь. Настя необратимо изменилась.
больницы и Настино лицо на застиранной наволочке, черные тени под глазами,
шершавые бескровные губы.
Телефон не отвечал. А потом у Белова хватало личных проблем, чтобы раз за разом
откладывать поиски Насти. Через общих друзей в прокуратуре - папу Насти -
знаменитого "важняка" Столетова там еще не забыли - узнал, что девчонка
более-менее оклемалась, ни в чем не нуждается. Этого хватило, чтобы оправдаться
перед самим собой. Посмотреть в глаза Насти он, откровенно говоря, просто
боялся.
заиграли веселые бесенята. - Ой, да не делайте такое серьезное лицо! Это же
трюк. - Она облокотилась о стойку, придвинулась ближе. - Один психолог
поделился. Понимаете, человек, как правило, не горит желанием открываться перед
ближним. Есть какая-то грань, которую легко преодолеть только по пьяни. Ну,
этот психолог заглядывает в глаза клиенту, тот, естественно, зажимается, но тут
следует вопрос: "Вы сегодня хорошо позавтракали?" Пациент невольно обращает
взор вовнутрь себя, а потом отвечает, вопрос же не опасный. Вся хитрость в том,
что тропинка во внутренний мир уже проложена, вытянуть остальное труда не
составляет.