удалось избежать удара о мощеную дорогу, тянувшуюся вдоль
крепостных стен.
сволочь, Лориэль, - залопотал омоновец, ласково вытрясая из
Попова душу. - Ну что тебе сделать, чтобы ты меня простил?
Хочешь, дубинкой мне по дурной башке врежь. Даже два раза. А
хочешь, я сам разбегусь и ею о стену стукнусь?..
башке ничего не сделается, - пробормотал Попов, потирая
ушибленную маковку. - Я-то тебя, конечно, прощу, но только после
того, как ты меня, как вернемся, в кафе до отвала пирожными
накормишь. Понял?
у тебя, Андрюша, от удара сдвиг по фазе не случился. Сеня
покосился на них, а затем повертел головой по сторонам,
отыскивая, куда подевался эльф. А тот как ни в чем не бывало
сидел на ветке ближайшего дерева.
поинтересовался Лориэль. - Отправить бы вас всех к голодной
троллевой матери, да времени своего жаль. Честное слово, устрою я
вам, козлам, хороший сюрприз после того, как все у нас
закончится...
Хотел чего или просто так в гости заглянул?
Жомов. - Пошли его подальше, и пусть отдыхает, чмо мухокрылое!
Лориэль просто с ума сошел от ярости. Сначала маленький наглец
позеленел, сделавшись почти неотличимым от увядающей листвы,
затем покраснел, словно стоп-сигнал, а после этого принялся
скакать по ветке и так виртуозно материться, что даже Ваня Жомов
заслушался. Причем и поучиться нашлось чему.
восхитился омоновец.
мать вашу!.. Ухожу. Пусть Оберон хоть к гномам, хоть к гоблинам
отправляет. Плевать я на это хотел! Уж лучше с ними общаться, чем
на ваши морды ментовские смотреть. Козлы - вы и есть козлы...
в воздухе. Рабинович только тут вспомнил, что они не одни. Сеня
обернулся, пытаясь понять, видел ли кто-нибудь появление Лориэля.
Но, как оказалось, Боэмунд со всеми своими сподвижниками стояли
на стенах и усиленно махали руками крестоносцам, призывая их
подойти к крепости, Абдулла, помня былые обиды, стойко защищал
потайной лаз в Антиохию, не давая Фирузу возможности забраться
внутрь, а Ричард задремал, прислонившись к стене. Умотал его за
день дотошный омоновец. Облегченно вздохнув, Сеня повернулся к
Попову.
Криминалист кивнул. - Тогда ори!
неформальный гимн сотрудников милиции, просветив всех окрестных
сарацин в том, что их "служба и опасна, и трудна!". Соло
получилось столь впечатляющим, что первые два дома, стоявшие на
пути поповской звуковой волны, немедленно выдрали из земли
фундаменты и помчались вдоль по улице - соседей на концерт звать.
С ближайшего минарета сдуло муэдзина, случайно задремавшего
наверху после вечернего намаза, а последнюю в городе кошку,
оставшуюся в живых, просто выбросило за крепостную стену... Вот
так она себе жизнь и спасла!
совершенно никто не реагировал. Удивленный Попов прибавил пару
сотен ватт мощности своим воплям, но это привело только к тому,
что обвалилось несколько зубцов стены да Ричард наконец
проснулся. Вот тогда разъяренный криминалист и заорал во весь
голос, уже не заботясь о сохранности древней архитектуры. И
только тут до сарацин дошло, что в городе происходит что-то
необычное. Сельджуки выбрались из казарм и, подгоняемые
начальством, поплелись в сторону источника диких криков.
телитесь. Ване вас на переподготовку отдать надо!
никакого внимания. Сгрудившись в одну кучу метрах в тридцати от
забравшейся в город группы захвата, турки начали о чем-то
переговариваться вполголоса. Поначалу разобрать можно было только
отдельные слова, вроде "Аллах акбар", "иблис задери" и "на хрена
все это нужно", но было абсолютно ясно, что сельджуки о чем-то
спорят. Через секунду они стали говорить громче, а еще через
мгновение и вовсе заорали.
оспаривая приказ офицера. - Пусть меня покарает Аллах, если ему
делать больше нечего, но сегодня я уже дрался на стене. Сначала с
Исмаилом, затем с Мустафой, да еще и Сулейман мне по лбу
стукнул... Нет такого закона, чтобы правоверного после вечернего
намаза драться можно было заставлять!
который уже успел всех крестоносцев застроить! - вторил ему еще
какой-то турок. - Мне оно надо, с ним связываться? Я, между
прочим, уже почти дембель. Вдруг этот монстр меня на строевую
погонит? Что обо мне тогда молодые подумают?
центра толпы. - Уж лучше жить в пустыне и есть ящерицыны хвосты,
чем под началом этого старшины оказаться!..
Рабиновича: - Чего я им плохого сделал? Да я же среди всего
сержантского состава ОМОНа самый добрый.
так говорят, потому что под твоим руководством еще не служили.
Пообщались бы с тобой подольше и уже никуда бы не ушли. Не смогли
бы просто...
на Рабиновича или все-таки не стоит, но принять правильное
решение просто не успел. В толпе сарацин произошла небольшая
потасовка, а затем все турецко-сельджукское войско почти в полном
составе бросилось к ближайшим воротам. На площади перед ментами
осталось не больше полусотни потрепанных сарацин. Они обнажили
мечи, но сделали это с явным отсутствием энтузиазма. Менты
удивленно уставились на них.
решительно заявил один из них, смуглолицый бородач в голубой
чалме, сбитой набок. - Можете делать с нами все что хотите, но мы
готовы стать подчиненными сэра Дурная Башка, и пусть он на нас
свои сержантские навыки тренирует!
найдутся. - Рабинович похлопал омоновца по плечу и повернулся к
сарацинам: - Что с вами делать, мы решим потом. А пока плюхайте в
город и берите под контроль почту, телеграф, вокзалы, аэропорты и
все остальное. Приказ ясен?
разным углам.
пытаясь отыскать там почту, телеграф и все остальное, их
соплеменники открыли ворота, затоптав по пути парочку рыцарей
Боэмунда, пытавшихся сделать то же самое. Войско крестоносцев уже
спешило к городу, поэтому и встретились они с сарацинами прямо у
ворот. Поначалу и те и другие замерли, а затем с криками "засада"
и "нас предали" помчались туда, откуда пришли. Часть сарацин,
вернувшись в Антиохию, заперлась в небольшой крепости,
расположенной в самом центре города, а остальные промчались до
противоположных ворот и, выскочив оттуда, до смерти перепугали ту
часть крестоносного войска, что была подчинена сэру Танкреду.
Ландскнехты просто разбежались по степи, а десяток рыцарей
попытались отбить набег.
доспехи, но зато все до единого храбрецы получили возможность
хвастаться тем, как они в одиночку противостояли целой орде
сарацин.
прекратился. Войска Боэмунда, оправившись от первого испуга,
вернулись назад и полностью оккупировали Антиохию. Сам
перстоносец тут же присвоил себе титул военного коменданта и
уверенно стал распоряжаться входом в город остальных отрядов, не
находящихся в его непосредственном подчинении. Сарацины, что
скрылись во внутренней крепости, жутко ругались, глядя на новые
порядки с высоты холма, но поделать ничего не могли. А те
сельджуки, кому посчастливилось удрать из Антиохии, со всех ног
мчались к Кылыч-Арслану, чтобы доложить ему о безобразиях
крестоносцев, использующих в войне запрещенное оружие -
российскую милицию.