что миссис Филд держится столь же строгих правил, и, встретив у нее
Дженни, возмутилась, хотя и сохранила внешнее спокойствие.
улыбкой.
о миссис... миссис Лестер Кейн.
завела с ней интимный разговор, в котором Дженни не могла принять участия.
Дженни беспомощно молчала, не зная, как вести себя в таком щекотливом
положении. Миссис Бейкер вскоре поднялась, хотя собиралась пробыть в
гостях гораздо дольше.
миссис Нийл, что непременно заеду к ней сегодня. Да я вам, вероятно, и так
уж надоела.
холодно кивнула ей головой.
хозяйке.
бог знает кто и, как свойственно недавно разбогатевшим женщинам, всячески
старалась пролезть в хорошее общество. А миссис Бейкер занимала в этом
обществе куда более почетное положение, чем Дженни, так что ссориться с
ней не хотелось. Вернувшись к столу, где сидела Дженни, миссис Филд
улыбнулась несколько виноватой улыбкой, но видно было, что ей очень не по
себе. Дженни, естественно, тоже была расстроена и вскоре под каким-то
предлогом простилась и ушла. Она чувствовала себя глубоко оскорбленной и
понимала, что миссис Филд уже раскаивается в своем дружеском отношении к
ней. С одним знакомством покончено, в этом Дженни не сомневалась. Ею снова
овладело гнетущее сознание, что жизнь не удалась. Теперь уже ничего нельзя
исправить, а на будущее нет надежды. Лестер не захочет на ней жениться и
спасти ее репутацию.
особняк, аккуратный газон и раскидистые деревья, на колонны веранды,
увитые легкой зеленой сеткой дикого винограда; видя, как Герхардт возится
в саду, как Веста возвращается из школы, а Лестер по утрам уезжает в своей
щегольской двуколке, всякий подумал бы, что здесь царит довольство и
покой, что заботам и горю нет места в этом чудесном жилище.
соседи почти перестали навещать Лестера и Дженни, и светские развлечения
кончились; но это не было для них лишением, потому что и в своих четырех
стенах они находили достаточно радостей и пищи для ума. Веста училась
играть на рояле и делала большие успехи, - у нее был отличный слух. Дженни
в голубых, лиловых, темно-зеленых домашних платьях, которые ей были так к
лицу, хлопотала по хозяйству, шила, стирала пыль, провожала Весту в школу,
присматривала за прислугой. Герхардт трудился с утра до ночи, - ему
непременно нужно было приложить руку ко всякому домашнему делу. Одной из
обязанностей, которые он сам на себя возложил, было ходить по дому следом
за Лестером и слугами, выключая газ или электрические лампы, если
кто-нибудь забывал их погасить, что в его глазах было преступной
расточительностью.
костюмы всего несколько месяцев, а потом выбрасывать. Он чуть не плакал
над превосходными башмаками, которые Лестер не желал носить только потому,
что слегка стоптался каблук или кожа кое-где морщит. Герхардт считал, что
их нужно отдать в починку, но на все его ворчливые увещевания Лестер
отвечал, что эта обувь стала ему неудобна.
пропадает! Вот увидишь, плохо это кончится, никаких денег не хватит.
воспитали.
Германии пожить, тогда узнали бы цену доллару.
Герхардт забавлял его.
Бывало, Лестер, чиркнув спичкой держал ее некоторое время на весу и
разговаривал, вместо того чтобы зажечь сигару, а потом бросал. Или начинал
чиркать спичку за спичкой задолго до того, как закурить. На веранде был
уголок, где он любил покурить летними вечерами, беседуя с Дженни;
поминутно зажигая спички, он швырял их одну за другой в сад. Однажды,
подстригая газон, Герхардт, к своему ужасу, нашел целую кучу полусгнивших
спичек. Он совсем приуныл и, собрав в газету вещественные доказательства
преступления, понес их в комнату, где Дженни сидела за шитьем.
понимает в экономии не больше чем... чем... - Он так и не нашел нужного
слова. - Сидит курит, а со спичками вот как обращается. Ведь они пять
центов коробка стоят - пять центов! Как он, интересно, думает прожить при
таких тратах? Нет, ты только посмотри, что это такое.
толк. Он мог бы раскуривать ими свою трубку, но гораздо удобнее для этого
были старые газеты, а их набирались целые кипы, что опять-таки
свидетельствовало о расточительной натуре хозяина дома. Герхардт
сокрушенно качал головой. Ну как тут работать! Все против него. Но он не
складывал оружия и не оставлял попыток пресечь это греховное мотовство.
Сам он соблюдал строжайшую экономию. Года два носил по воскресеньям
перешитый черный костюм Лестера, на который тот в свое время ухлопал уйму
денег. Носил его старую обувь, храбро делая вид, что она ему по ноге, и
его галстуки, но только черные, других Герхардт не любил. Он и рубашки
Лестера стал бы носить, если бы умел их перешить себе по росту, а нижнее
белье отлично приспосабливал для собственного употребления, пользуясь
дружескими услугами кухарки. О носках и говорить нечего. Таким образом, на
одежду Герхардта не тратилось ни цента.
галстуки, воротнички, - он хранил неделями, месяцами, а затем с мрачной
решимостью приводил в дом портного или старьевщика, которому и продавал
все это добро, немилосердно набивая цену. Он держался того мнения, что все
скупщики старого платья - пауки-кровососы и ни одному их слову нельзя
верить. Все они врут. Жалуются на бедность, а сами купаются в деньгах.
Герхардт своими глазами в этом убедился - он прослеживал старьевщиков и
видел, как они поступают с купленными у него вещами.
а сами выставляют эту пару в своей лавчонке за два доллара. Разбойники, да
и только! Могли бы дать мне хоть доллар.
Лестера Герхардт не рассчитывал. Свои собственные гроши он почти целиком
жертвовал на церковь, и пастор считал его образцом смирения,
нравственности, благочестия - словом, воплощением всех добродетелей.
самыми счастливыми в жизни Дженни. Лестер, хоть его порой и одолевали
сомнения относительно правильности избранного им пути, был неизменна
ласков и внимателен к ней и казался вполне довольным своей семейной
жизнью.
в комнаты, в то время как проворная Жаннет вешала на место его пальто и
шляпу.
летом и осенью Лестер предпочитал веранду, с которой открывался красивый
вид на лужайки сада и тихую улицу. Здесь он закуривал свою предобеденную
сигару, а Дженни, сидя на ручке его кресла, гладила его по голове.
переменил галстук? Я ведь тебе приготовила новый.
предсказывал, что скоро у него будет огромная лысина.
ласкова, но более сдержанна. Она любила игры и головоломки - шарики под
стеклом, ребусы, настольный бильярд. Лестер тоже участвовал в этих
нехитрых развлечениях. Иногда он по часу просиживал над какой-нибудь
головоломкой. Дженни справлялась с ними необыкновенно ловко и бывала горда
и счастлива, когда он обращался к ней за помощью. Если же он непременно
хотел разрешить загадку сам, она молча наблюдала за ним, обняв его за шею
и прижавшись подбородком к его плечу. Ему это нравилось, он наслаждался
любовью, которую она так щедро на него изливала, и не уставал любоваться
ее молодостью и красотой. С Дженни он сам чувствовал себя молодым, а
больше всего в жизни страшило Лестера наступление бессмысленной старости.
Он часто говорил:
что настолько моложе его.
Вечерами они часто собирались в библиотеке. Веста, сидя за огромным
столом, готовила уроки. Дженни шила. Герхардт читал свои нескончаемые
немецкие газеты. Старика огорчало, что Весте не разрешают учиться в
Корнев Павел
Каменистый Артем
Корнев Павел
Адамов Григорий
Шилова Юлия
Каргалов Вадим