АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Король показывал вам эти записки? - спросил Жильбер.
- Не все, сударь; я читал только две из них: в той, что касается
финансов, вы во многом согласились с моими взглядами, хотя и высказали
некоторые возражения; я вам весьма признателен - Это еще не все; среди
записок была одна, где я предсказывал события, которые нынче уже свершились.
- Неужели?
- Да.
- Какие же это события, сударь?
- Назову лишь два: во-первых, я писал о том, что однажды, дабы исполнить
взятые на себя обязательства, король будет вынужден дать вам отставку.
- Вы предсказали мое изгнание?
- Совершенно верно.
- Это первое событие, а второе?
- Взятие Бастилии.
- Вы предсказали взятие Бастилии?
- Господин барон, Бастилия была не просто королевской тюрьмой, она была
символом тирании. Свобода началась с разрушения символа, революция совершит
все остальное.
- Сознаете ли вы всю серьезность ваших слов?
- Без сомнения.
- И вы не боитесь высказывать вслух подобные теории?
- Чего же мне бояться?
- Как бы с вами не стряслось беды.
- Господин Неккер, - сказал Жильбер с улыбкой, - человек, вышедший из
Бастилии, уже ничего не боится.
- Вы вышли из Бастилии?
- Не далее как сегодня.
- За что же вас туда заключили?
- Об этом я хотел спросить вас.
- Метя?
- Разумеется, вас.
- Но отчего же именно меня?
- Оттого, что в Бастилию меня заточили именно вы.
- Я заточил вас в Бастилию?
- Шесть дней тому назад; как видите, событие это произошло совсем недавно
и не могло изгладиться из вашей памяти.
- Этого не может быть.
- Вы узнаете подпись?
И Жильбер предъявил экс-министру лист из тюремной книги записей с
приложенным к нему указом о заключении под стражу.
- Да, конечно, - сказал Неккер. - Я, как вы знаете, старался подписывать
как можно меньше таких указов, и тем не менее число их доходило до четырех
тысяч в год.;
Вдобавок перед самым отъездом я обнаружил, что поставил свою подпись на
некоторых незаполненных указах, в числе которых, к моему великому сожалению,
оказался и тот, который употребили против вас.
- Вы хотите сказать, что не имеете касательства к моему аресту?
- Ни малейшего.
- Но, как бы там ни было, господин барон, - сказал Жильбер с улыбкой, -
вы поймете мое любопытство: мне необходимо узнать, кому я обязан своим
заточением. Благоволите открыть мне эту тайну.
- Нет ничего легче. Из предосторожности я никогда не оставлял свою
переписку в министерстве и каждый вечер привозил все бумаги домой. Письма за
этот месяц лежат вон в том шкафу, в ящике под литерой Г; поищем вот в этой
стопке Неккер выдвинул ящик и принялся листать толстенную пачку бумаг,
содержавшую не меньше пяти-шести сотен писем.
- Я храню только те бумаги, которые могут защитить меня от облыжных
обвинений, - сказал экс-министр. - Всякий человек, арестованный по моему
указу, становится моим врагом. Значит, я должен принять меры для обороны.
Было бы очень странно, если бы я этого не сделал. Поглядим вот здесь. Ж...
Ж... Вот, пожалуйста, Жильбер. Благодарите за свой арест придворный штат
королевы.
- Ах, вот как! Придворный штат королевы?
- Да, просьба о заключении под стражу человека по фамилии Жильбер. Без
определенных занятий. Черноглазый, темноволосый. Следует описание примет.
Направляется из Гавра в Париж. Больше ничего. Так этот Жильбер - вы?
- Я. Не можете ли вы отдать мне это письмо?
- Нет, но я могу сказать вам, кем оно подписано.
- Скажите.
- Графиней де Шарни.
- Графиней де Шарни, - повторил Жильбер, - но я с ней не знаком, я не
причинил ей никакого зла.
И он устремил взор вдаль, как бы стараясь что-то припомнить.
- Тут есть и приписка без подписи, сделанная почерком, который мне хорошо
знаком. Взгляните.
Жильбер наклонился и прочел фразу, написанную на полях:
"Выполните немедля просьбу графини де Шарни".
- Странно, - сказал Жильбер. - От королевы я еще мог ожидать чего-то
подобного: в моей записке шла речь о Полиньяках. Но госпожа де Шарни...
- Вы с ней не знакомы?
- Очевидно, это подставное лицо. Впрочем, нет ничего удивительного, что я
не знаком с версальскими знаменитостями: я пятнадцать лет провел вне Франции
и возвращался сюда только дважды; со времени моего последнего приезда прошло
четыре года. Скажите же мне, кто такая графиня де Шарни?
- Подруга, наперсница, приближенная королевы; добродетельная красавица,
боготворимая своим мужем, графом де Шарни, - одним словом, совершенство.
- Ну так вот: я не знаком с этим совершенством.
- В таком случае, дорогой доктор, смиритесь с тем, что вы стали жертвой
какой-то политической интриги. Вы, кажется, упоминали имя графа Калиостро?
- Да.
- Вы его знали?
- Он был мне другом; больше чем другом - учителем; больше чем учителем -
спасителем.
- Ну вот! Значит, вашего ареста потребовали Австрия или Папский престол.
Вы сочиняли брошюры?
- Увы, да.
- В том-то и дело. В подобных историях все нити ведут к королеве;
интриганы тянутся к ней, как стрелка компаса к полюсу, как железо к магниту.
Ваши враги решили отомстить вам, они следили за вами. Королева поручила
госпоже де Шарни подписать письмо, дабы отвести подозрения от себя, - вот
вам и разгадка.
Жильбер на мгновение задумался.
Он вспомнил о ларце, украденном из дома Бийо в Писле, - ларце, не
представляющем интереса ни для королевы, ни для Австрии, ни для Папского
престола. Воспоминание это вывело его на верный путь.
- Нет, - сказал Жильбер, - дело не в том. Впрочем, не важно; поговорим о
другом.
- О чем же?
- О вас.
- Обо мне? Что же вы можете сказать мне обо мне?
- То, что вы знаете лучше кого бы то ни было: а именно, что не позднее
чем через три дня вы вернетесь к исполнению ваших прежних обязанностей и
сможете управлять Францией по вашему разумению.
- Вы полагаете? - спросил Неккер с улыбкой.
- И вы полагаете точно так же - недаром вы не, уехали в Брюссель.
- Допустим, - сказал Неккер. - И что же? Мне интересен ваш вывод.
- Вот он. Французы любили вас, теперь они будут вас обожать. Королеве
было досадно, что вас любят, королю будет досадно, что вас обожают; они
подскажут народу имена других кумиров, а вы не сможете это стерпеть, Тогда
наступит ваш черед лишиться популярности. Народ, дорогой мой господин
Неккер, - это голодный лев, который лижет только ту руку, что его кормит,
кому бы она ни принадлежала.
- Что же произойдет дальше?
- Дальше? Вас забудут.
- Меня забудут?
- Увы, да.
- И что же заставит народ забыть меня?
- История, - Клянусь честью, вы говорите как завзятый пророк!
- К несчастью, в какой-то мере я и в самом деле пророк.
- Хорошо, так что же произойдет дальше?
- О, предвидеть то, что произойдет, не составляет труда, ибо события эти
уже вызревают в Собрании. За дело возьмется партия, которая нынче дремлет,
точнее, не дремлет, а скрывается. Руководит этой партией убеждение, а оружие
ее - идея.
- Я понимаю. Вы говорите об орлеанистской партии.
- Нет. Об этой партии я сказал бы, что ею руководит человек, а оружие ее
- популярность. Я говорю вам о партии, имя которой еще не было никем
произнесено, - о республиканской партии.
- О республиканской партии? Ну, это уж слишком!
- Вы мне не верите?
- Это химера!
- Да, химера с огненной пастью, химера, которая поглотит нас всех.
- Ну что ж! Тогда я стану республиканцем; да я уже и сейчас
республиканец.
- Республиканец на женевский лад.
- Мне кажется, однако, что республиканец есть республиканец, откуда бы он
ни был родом.
- Вы заблуждаетесь, господин барон; наши французские республиканцы будут
не похожи на всех прочих: им придется истребить сначала привилегии, затем
знать, затем королевскую власть; вы выйдете в путь вместе с ними, но до цели
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 [ 47 ] 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
|
|