своей дородностью. Три стрелы мгновенно полетели с одного холма на другой,
одна предназначалась Маркерию, другая - его товарищу, третья просто для
запугивания. Но все три не долетели, да, собственно, ордынцы, и так
видели, что не долетят, поэтому пустились вдогонку за Маркерием и его
конями, а парень, хотя имел тоже лук со стрелами и добротный топор,
притороченный к седлу, не стал ждать погони, не попытался отстреливаться,
а ударил своего коня, крикнул послушнику, они сорвались с места и
покатились вниз в лощину.
и их кони прикрыты защитной железной чешуей, нашитой, вероятно, на прочную
кожу или войлок, как это заведено было у половцев, которых не раз видел
парень еще в Мостище; за спинами у них торчало множество стрел и еще
какое-то оружие, они вооружены были с ног до головы, но это не мешало их
коням мчаться легко, напористо, как-то словно бы весело, тогда как кони
Маркерия продвигались тяжело и неуклюже, связанные вместе, они мешали друг
другу, послушник, не переносивший быстрой езды, даже сдерживал своего
коня, будто не понимал, что их настигает смерть. Ордынцы надвигались все
ближе и ближе, снова полетели стрелы на Маркерия и послушника, и одна из
них, пущенная умелой и сильной рукой, даже перелетела через головы
беглецов, нужно было что-то придумать, отважиться на какой-то решительный
поступок, Маркерий впервые в жизни испытывал такую опасность, да,
собственно, разве человек каждый раз сталкивается с тем или иным горем не
впервые в жизни и разве он заранее может предвидеть все, что случится у
него на пути?
допустить, что она, вместо Новгорода, появится здесь, под Козельском? А
вот она уже здесь, и нужно что-то делать, нужно немедленно что-то
предпринять, иначе - всему конец. Стрелы никого не милуют, не щадят и не
разбирают, у стрел нет глаз, чтобы видеть, ушей, чтобы слышать, сердца,
чтобы сочувствовать. Они бьют и убивают - вот и все!
надеясь, что так они скорее помчатся дальше, а ордынцы бросятся на
оставленных коней и задержатся хотя бы малость, пока переловят их, но
послушник, хотя и отвязал двух своих коней, плелся и дальше следом за
Маркерием, не опережая его, а те двое коней прибились к четырем коням
Маркерия, мешая их бегу, путаясь между ними. Парень сумел нагнуться, так,
что схватился за уздечку одного из коней послушника, расцепил их и ударил
по крупу одного и другого, отгоняя в стороны, послушник тоже крикнул на
коней, тоже погнал их так, что они словно бы поняли, чего от них хотят,
рванули в разные стороны, обрадованно вырвались на волю, а может, и не
обрадованно, а испуганно, - как бы там ни было, а ордынцам шла в руки
добыча, они не могли пренебречь ею, кинулись ловить коней, и это дало
Маркерию возможность перевалить через два холма и немного укрыться от
погони.
Маркерию стрелы, он отвязал белого мостищанского коня (сам сидел на
вороном), оттолкнул его в сторону, преследователи еще раз поймались на
маленькую эту хитрость и немного замедлили погоню, пока ловили белого
коня, а потом еще раз ловили его, потому что он как-то выскользнул из
аркана, которым его поймали, - такого ордынцы не видели еще никогда,
поэтому не успокоились до тех пор, пока не поймали странного белого коня,
после чего бросились за беглецами с твердым намерением не кидаться за
добычей, пока не настигнут тех двоих.
одного коня, отогнал его в сторону подальше, поскакали теперь только на
трех конях, но ордынцы не отставали, не захотели ловить добычу,
рассыпались полукругом, намереваясь живьем схватить обоих всадников, для
предупреждения выпустили еще несколько стрел, пристально следя за тем,
чтобы не попасть в коней, но все же недаром, видно, козельский игумен
просил добротных коней для себя из далекого Смоленска, - вышло теперь так,
что кони ордынцев, то ли утомленные дальними переходами, то ли в самом
деле уступали смоленским в быстроте, но уже больше не приближались,
расстояние между беглецами и погоней не уменьшалось, а иногда даже
увеличивалось, потому что приходилось преодолевать крутые склоны зеленых
холмов; тогда ордынцы со зла стали пускать стрелы уже целясь, но только
одна из них клюнула послушника в ногу, послушник завизжал не своим
голосом, но Маркерий мигом выхватил стрелу из раны, цыкнул на него,
выкрикнув что-то ободряющее, в последний раз подогнал своих коней, и вот
так и вскочили они в ворота Козельска, а ордынцы закружились поодаль, не
осмеливаясь приблизиться к валам города, откуда бы их угостили чем-нибудь
не очень приветливым. Козляне и в помыслах не имели, что на них
надвигается орда. Над Маркерием откровенно потешались, когда он рассказал,
как бежал от ордынцев и как оставил им коней своих. Но под вечер того же
дня в город сбежалось множество людей из прилегающих сел, и все они в один
голос кричали, что идет орда..
на вече. Толкался среди людей и Маркерий, держа в поводу двух своих коней,
а с третьим где-то был послушник, потому что в монастырь теперь уже они
добраться не могли, застряли в городе, трудно даже сказать на сколько.
Козельск, но обитатели его хорошо понимали, сколько горя причиняется в
земле от княжеских раздоров и усобиц. Получалось даже как-то так, что чем
большие были князья и чем большие города они имели, тем сильнее грызлись
со своими соседями, братьями, родичами. Князья грызлись между собою как
собаки, а потом погибали как мухи от взаимных усобиц или же - еще чаще -
от чужеплеменцев, потому что враги не спали, пристально следили за тем,
что происходит в Русской земле, замечали малейшие послабления и сразу же
шли на грабеж и разорения. Не было, кажется, ни одного спокойного лета. То
половецкие ханы, то угорские короли, то литовские князья, то посланцы
немецких императоров, а теперь вот монголо-татарская орда.
стычки и усобицы со своими соседями, потому что имел от роду всего лишь
неполных шесть лет. Его и звали ласково, как дитя: Василько, и жаль стало
козлянам своего малолетнего князя, потому что, если бы он был взрослым, не
думали бы о нем, пеклись бы больше о себе и своем городе, а так -
беззащитность Василька словно бы сплачивала всех козлян, ибо люди эти
обладали добрыми сердцами и все стояли всегда на том, что детей нужно
защищать от напасти. А тут, вишь, не просто ребенок, а еще и князь. И
может, когда вырастет, будет помнить, как не щадили, спасая его, своей
жизни, и не будет похож на других князей?
то примем славу на земле, а на небе - венец бессмертия.
случайно попался у нее на пути, но не в ее обычае было оставлять город
целым, а людей в нем живыми, учитывая, что Козельск невелик, ордынцы
предполагали, что не задержатся здесь больше одного-двух дней, и потому
ударили на город без приготовлений, хотели взять его простым наскоком, не
слезая с коней, и тут впервые, быть может, в этой земле встретили такое
яростное сопротивление, что вынуждены были откатиться назад и приступить к
настоящей осаде, даже сам Батый вынужден был задержаться возле Козельска,
чтобы покарать этот злой город и смести его с лица земли.
слились с ночами, и не было конца битве, сходились на городском валу
козляне и ордынцы, будто две стены леса, зацепляли друг друга крюками,
хватались за руки, кололи друг друга копьями, рубились топорами, резались
ножами, кровь текла рекой, стук и шум стоял страшный, разносился до самого
неба, будто гром, от боли сама земля стонала, и живые завидовали мертвым,
и не было ни князя, ни воеводы, ни наставника, ни избавителя в этом
городе, ни спасителя, и сердца доблестных сравнялись с сердцами слабых и
бессильных, а может, наоборот - бессильные стали мужественными, потому что
ничего не могли поделать ордынцы с козлянами, там даже мертвые, казалось,
вновь вставали в бой, резали, кусали, повергали насильников в прах.
как все мостищане, умело владел топором, тоже рубился на валу днем и
ночью, а в короткие минуты между наплывами ордынцев находил в себе силу
для шуток.
кровь на топорище, готовясь к новой стычке с врагом. - Ведь когда
рубанешь, он сразу же умрет, не почуяв, как ты его рубанул. А ежели
ущипнешь, ордынец завизжит и подпрыгнет! А ты тогда его - с другой
стороны!
двух сторон, тогда сверху огрей его топором и тотчас же принимайся за
нового ордынца!
семьи, умер бы, так и умер бы, а в живых остаться - тоже неплохо. Поэтому,
когда нападающие установили против городских стен пороки и принялись
добивать Козельск издалека, он подговорил мужей собрать всех коней,
которые были, вырваться из ворот, наброситься на пороки с топорами и
изрубить их дотла. А тем временем выйдут из города пешцы и ударят на
ошеломленных ордынцев так, что от них только мокрое место останется.
козлянских ничего уже не оставалось, кроме неистовой дерзости, и потому
они тотчас же согласились с Маркерием сесть на коней, и вот эти отчаянные
рубаки набросились на вражеские пращи, и мчался впереди на неизменном
своем, еще мостищанском, коне Маркерий, он ничего не видел, кроме
вражеских пороков, даже самих врагов не замечал, бросился рубить треклятое
Херберт Фрэнк
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Флинт Эрик
Свержин Владимир