газету и положил на тостер. Когда она начала темнеть и съеживаться, он
чиркнул спичкой и бросил ее сверху на газету. Вспыхнул огонь. Он сунул в
пламя еще одну газету и поднес ее к кухонной занавеске над раковиной. Огонь
вначале робко лизнул край ткани, а потом, осмелев, охватил занавеску и
пополз по ней вверх. Буш отступил назад. Возле раковины стоял деревянный
поднос для завтрака с низким плетеным бортиком. Буш придвинул его к костру
из горящей бумаги, и тонкая сухая соломка мгновенно занялась. Он работал
быстро, уверенно, мысленно выстраивая канву для сообщения о воскресной
трагедии: растяпа-муж готовил завтрак, оставил рядом с включенным тостером
газету, а сам поднялся наверх к жене что-то спросить; дверь в кухню он не
прикрыл, сквозняком подуло на газетные страницы, одна из них попала на
тостер...
выползать дым. Изнутри, сквозь дымовую завесу, доносился треск горящего
дерева и уханье - огонь набирал силу.
добравшись до порога кухни, принялись лизать дверной косяк; извиваясь, они
взбирались все выше, пока не перекинулись на потолок - и разлились по нему
сплошным волнообразным потоком.
взвилась и заметалась струйка дыма, похожая на пляшущее привидение.
как яростно бушует пламя. Когда оставаться в доме стало небезопасно, они
вышли и плотно закрыли за собой дверь.
Итак, задача выполнена. Тела будут неопознаваемы. На официальные вопросы,
если таковые возникнут, будут даны официальные ответы.., все как положено.
скрытый высокими вязами, был отсюда уже не виден. Над деревьями повисло едва
заметное облачко дыма. Они знали: теперь внутри полыхает гигантская топка -
в доме властвует всепожирающий огонь.
***
дня. Въезд преграждал запрещающий знак, а у обочины стояла полицейская
машина. Две пожарные машины работали возле дома, но из-за каких-то неполадок
с подачей воды они мало что могли сделать. Над вязами лениво поднимался
густой черный столб дыма.
дело, и сказал, что дальше ехать нельзя. Мисс Рейнберд, с трудом подавив
волнение - она была сильно потрясена случившимся, - как бы со стороны
услышала собственный голос:
докладывать по рации. Через несколько минут мисс Рейнберд подъезжала к дому.
Она уже окончательно взяла себя в руки. К Эдварду Шубриджу и его жене она не
испытывала особой жалости. Но зато ей было совершенно ясно, что она должна
предпринять - хотя бы во имя Гарриет.
Глава 12
После ужасной гибели Шубриджей она без колебаний определила, в чем отныне
состоит ее долг, и взяла Мартина Шубриджа в свой дом, официально признав
его. Ведь он был ее внучатый племянник, единственный продолжатель мужской
линии рода Рейнбердов.
найти общий язык. Но постепенно она сумела завоевать его доверие, да и сама
до такой степени к нему привязалась, что скоро уже души не чаяла в нем. И, к
ее величайшей радости, он мало-помалу начал оттаивать, откликаться на ее
любовь, и между ними установились ровные, прекрасные отношения, которые на
закате жизни согревали ее и давали ощущения счастья. Она уже и думать
забыла, что взяла его к себе исключительно из чувства долга. Он стал
неотъемлемой частью ее жизни, забота о его будущем стала ее главной заботой.
Общение с ним, его присутствие подарило ей то, чего ей всю жизнь не хватало,
и к чему она - может быть, неосознанно - стремилась. Она признавала, что у
него есть свои недостатки - а у какого мальчика их нет? (Впрочем, он уже не
мальчик, а вполне сложившийся восемнадцатилетний молодой человек.) Но и с
этим она была готова смириться. Ей пришлось рассчитать одну-двух горничных,
поскольку они, по ее твердому убеждению, несли главную ответственность: сами
сбивали его с пути истинного. Ну, да не беда, это только естественно, когда
молодой человек интересуется женщинами. В округе он пользовался большой
популярностью, от приглашений к соседям не было отбоя. В один прекрасный
день - она молила Бога, чтоб он позволил ей дожить до этого - он полюбит
девушку из хорошей семьи и введет ее в Рид-Корт как свою жену. И если
Господь продлит ей годы, то она, быть может, успеет увидеть и его детей. В
конце концов, ей нет еще восьмидесяти, и на здоровье она пока не жалуется.
Правда, бывают периоды, когда она плохо спит: ее тревожат какие-то тяжелые
сны, которые ускользают из памяти, стоит только открыть глаза. И еще мигрень
- временами просто спасенья нет.
- длинные тени деревьев на траве, хлопанье крыльев над прудом, золотистый
ковер цветов калужницы на дальнем лугу. Красота вечера словно вторила
чувству безмятежного счастья, которое тихо разливалось в ее душе. Она
протянула руку к графинчику с хересом и налила себе очередную порцию. Теперь
у нее в спальне всегда стоял графинчик - при бессоннице рюмка-другая обычно
помогали ей забыться. А сейчас ей хотелось выпить просто потому, что у нее
было превосходное настроение. Вообще с этим, конечно, надо бы поаккуратнее.
К счастью, Мартин интереса к спиртному не проявлял, но дурной пример Шолто
всегда подспудно присутствовал в ее сознании. За себя она не опасалась:
четыре-пять рюмочек никак на ней не сказывались. Со стороны незаметно. В ее
возрасте иногда полезно чем-то себя подбодрить.
Солнце золотило его светлые волосы. На согнутой руке он нес одну из своих
ловчих птиц, следом бежала собака. Она улыбнулась. Ловчие птицы, охота,
рыбалка.., он до самозабвения любил все эти сельские забавы. Она позволила
ему переоборудовать одну конюшню под птичник. Если бы она в свое время вышла
замуж, она была бы счастлива иметь такого сына. Он обогнул пруд и скрылся
под кронами деревьев в саду.
себе переодеться к ужину. Она допила вино и вдруг, ни с того ни с сего,
решила и сама надеть другое платье. Между делом она пропустила еще рюмочку,
мурлыча себе под нос какой-то мотивчик и предвкушая, как они вдвоем с
Мартином сядут за стол, и он будет ей рассказывать, что он сегодня делал и
где был. Скоро им предстоит серьезный разговор относительно его будущего.
Ему уже восемнадцать - несколько месяцев назад они отпраздновали его
совершеннолетие. Она устроила в его честь целый прием: торжественный обед,
танцы. Вечер удался на славу, а когда гости разъехались, она объявила ему,
что изменила свое завещание в его пользу. В один прекрасный день Рид-Корт и
все ее состояние перейдут к нему. Он, как и следовало ожидать, был ошеломлен
и искренне ее благодарил.
лестничной площадке. Сквозь окно проникал все еще яркий свет заходящего
солнца, и вдруг она вспомнила свой давний сон - как они с мадам Бланш стояли
на этом самом месте.., смеялись и болтали, как две закадычные подружки. Да,
мадам Бланш.., давненько она о ней не вспоминала. Ни о ней, ни об этом
вульгарном типе.., как его? Ламли?... Да, точно, Ламли. Кажется целая
вечность прошла. Она повернулась от окна к лестнице и увидела Мартина. Он
шел через холл - уже без птицы, без собаки. Он поднял голову, широко
улыбнулся, помахал ей рукой и стал подниматься наверх пружинистой, легкой
походкой - такой ладный, стройный, пышущий здоровьем - приятно Посмотреть!
чего-нибудь выпить перед ужином. Спускайся и ты поскорей, составишь мне
компанию.
и поцеловал ее в лоб.
стоял у нее за спиной. Он глядел на эту маленькую, тщедушную, старушечью
фигурку, и кислый запах ее отдающего хересом дыхания вдруг вызвал у него
омерзение. Мисс Рейнберд, важная дама, хозяйка Рид-Корта! Его двоюродная
бабка как всегда под градусом и лезет со своими пьяными нежностями. Его лицо
свела гримаса отвращения и ненависти. Он протянул руку и резко, со злобой
толкнул ее в спину.
ударилась о перила, отлетела вбок, всем телом врезалась в стену, затем
перекувырнулась в воздухе и наконец треснулась головой о паркет внизу.
Несколько секунд он смотрел на ее распростертое, беспомощное, как у
сломанной куклы, тело. Если бы он заметил какие-то признаки жизни, он бы без
колебаний спустился и прикончил ее. Но она лежала неподвижно: голова и шея
были повернуты под каким-то странным углом. Он подождал еще немного - чего
доброго, пошевельнется или вскрикнет - и убедился, что это конец.
золотит его светлые волосы. Она смотрела и не понимала, кто он, хотя в ее
Корнев Павел
Суворов Виктор
Акунин Борис
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Посняков Андрей