у шеи, как сморщенный мешок, забытый и никому не нужный. Вся его жизненная
сила была заключена в самой чувствительной части его рожка, в том потайном
канале, через который она будет высасывать жизненные силы Сэма, чтобы питать
им себя. А это было приятно.
паху, потом поднялся чуть выше, лаская живот.
ощутил на своих глазах легкий, приятный укол, когда какая-то жидкость -- но
не слезы, она была более тягучая, чем слезы -- начала медленно просачиваться
из них.
розовую плоть, которая то показывалась, то поспешно уходила вовнутрь. Каждый
раз, когда она открывалась, его взгляд улавливал все более глубокую бездну
тьмы. Потом он сжимался, образуя в этом розовом лепестке плоти отверстие,
трубочку внутри трубочки, И он скользил чувственно и неспеша по его губам и
щекам, устремляясь к тягучей жидкости. Уродливые, деформированные синие
глаза с жадностью и с нежностью всматривались в его лицо.
существо по хоботу. В нем было все сладострастие и яд. Крошечные нити живой
плоти, которые обволакивали его, больно кольнули ладонь Сэма.
что он упустил его. И тогда, вонзив ногти в самую его чувствительную часть,
Сэм крепко сжал ее в своем кулаке.
Я привез это из самого Сент-Луиса!
Лакрицы, в отверстие хобота. Он сделал это так же, как в те давние годы
ребята на автомобильной стоянке, когда они забили выхлопную трубу
"понтиака", принадлежавшего Томми Риду. Оно начало было изрыгать оскорбления
и угрозы, но смогло лишь издать какой-то жужжащий звук. Потом оно еще раз
попыталось выскользнуть из рук Сэма. Шарик из Красной Лакрицы виднелся в
отверстии этого мерзкого хоботка, который теперь бился в конвульсиях, и
напоминал выпячивающийся кровавый волдырь.
выкручивающееся зловонное тело, и бросился на то, что когда-то было Аделией.
Оно дергалось под ним и извивалось, пытаясь сбросить его. Вцепившись друг в
друга, они покатились по книгам, завалившим весь пол. В этом чудище было
поразительная сила.
чудища, он чуть не остолбенел. Столько в них было жгучей ненависти и
панического страха. И тут он почувствовал, как оно стало набухать и
раздуваться.
нечто лежало в заваленном книгами проходе и теперь напоминало невообразимый
по форме мяч с хоботом, большой пляжный мяч, покрытый красивыми волосами.
Они трепетали и колебались, как усики морских водорослей во время прилива. И
это чудище ворочалось, лежа в проходе, а его хоботок раздулся, как пожарный
шланг, который завязали узлом. Сэм . остолбенел от ужаса, как завороженный,
наблюдал, как то, что прежде имело имя Аделия Лортц, гибнет, задыхаясь от
зловония своих собственных внутренностей.
извилистые струйки крови. Глаза вылезли из глазниц и были обращены к Сэму. В
них застыло выражение полного оцепенения. Оно сделало еще одну попытку
избавиться от размягчившегося шарика лакрицы, но поскольку он оказался там в
тот момент, когда его хобот был широко открыт в предвкушении пищи, лакрица
плотно в нем засела.
следующее мгновение чудовище лопнуло.
Сэма обдало струями густой и тягучей крови, он невольно закричал, это был
крик отвращения и облегчения.
темноте.
11
перемену. Она была в его сознании -- ясное ощущение того, что встало на свое
место все то, что прежде было сдвинуто, нарушено. Когда снова загорелись
аварийные лампочки, он увидел, что их четыре. Их батарейки питания
производили звук обычного негромкого ненавязчивого гула, а не раздражающего
назойливого жужжания. Это были очень яркие лампы, которые загнали мрак в
самые дальние углы помещения. Теперь он даже не знал, был ли реальностью или
иллюзией тот мир I960 года, в который они перенеслись, когда современный
дугообразный свет превратился в лампу ртутного испарения.
валялось несколько книг -- штук десять-двенадцать, но, возможно, он сам
уронил их с полок, стараясь подняться на ноги. А на улице ветер уже не
гудел, а так, слегка перешептывался. Сэм услышал какието звуки, по-видимому,
равномерный и успокаивающий стук дождя по крыше.
никаких следов крови, никаких останков ее мерзкой разметавшейся плоти.
бросавшая свой яркий отблеск.
глазах все потемнело. Он едва устоял на ногах, глаза закрылись, он
чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
дернул. Возможно, глупо, но это помогло. Волнистая серая пелена не совсем
исчезла. Но она отступила. Он стал пробираться туда, где находился зал
каталога, осторожно ступая широкими шагами.
дерева, на неуклюжих ножках, но лампа со старомодным абажуром, обрамленным
кисточками, уступила место широкой и продолговатой лампе дневного света.
Вместо механической печатной машинки и "Ролодекса" стоял компьютер фирмы
"Эпл". И если бы он был полностью уверен, в какое время живет, то он мог бы
окончательно убедиться, взглянув на картонные коробки, стоявшие на полу: в
них было полно современного упаковочного материала.
когда Сэм поравнялся с ней, он увидел, что огнетушитель (тот же самый по
прошествии тридцати лет) был накрепко закреплен на своем обычном месте, а на
лбу и щеке Дейва все еще оставалась вмятина от ручки огнетушителя.
увидел Сэма, он улыбнулся.
есть... в вас.
лицу три пальца. -- Сколько ты видишь пальцев?
левой рукой задержал ее.
шепнуть тебе что-то.
его за шею. Губами он коснулся уха Сэма, и Сэму стоило труда оставаться в
таком положении -- было щекотно.
ты хочешь сказать?
устремлены на Сэма, он поверхностно и быстро дышал.
есть телефон.
рот.
череп! Он же...
ним. Так поступают друзья.
Дейва сузился в точечку, а большущий зрачок его правого глаза был
неподвижен.
смотреть на Сэма.
опустилась... и больше не поднималась.
закрыла ему глаза. Сэм горестно встал на колени рядом с ней и положил руку
ей на талию.
Глава пятнадцатая. УЛИЦА УГЛОВ (III)
1