Выйдя в сад, Стенуэй остановилась и закурила сигарету. Прикрытый рукою
огонек спички озарил на мгновение ее бледное бесстрастное лицо с широкими
скулами и приплюснутым носом. Зачем, спросил я себя, я иду на это? Я почти
ничего не знал о ней и еще меньше - ею интересовался. Просто - сговорчивая
незнакомка, которая поможет мне скатиться в грязь, уйти от своих мыслей. Я
еще больше ожесточился. И сдержанно спросил:
обратно.
некотором расстоянии и глядя прямо перед собой. Однако в темноте ощущение
пространства изменяло ей, и она то и дело сталкивалась со мной. Легкое
касание ее бедра лишь увеличивало мое смятение и злость.
на кошку: ночь словно возбуждала ее и придавала ей силы.
увидеть.
становится безразличным. Этот неискренний, слишком звонкий смех выдал ее,
показал, что ее равнодушие - сплошное притворство, скрытая уловка от
начала до конца.
дерна, где была решетчатая калитка. Я остановился.
мертвенно бледным, а круги под глазами - еще более темными, чем всегда.
Ноздри ее слегка раздувались. Застывшая улыбка скорее была похожа на
гримасу. Волна отвращения прокатилась по мне, но желание забыться было
слишком сильно, и преодолеть его я уже не мог.
ощутил волокно табака на ее языке. Она учащенно задышала.
стало темно под вязами, где теперь царило лишь разочарование и отчаяние.
6
объезжала аллеи, в воздухе стояли тучи пыли и листья безжизненно повисли
на деревьях. Солнце, проникая сквозь оконные стекла, на которых тихо
жужжала муха, заливало мягким светом сумрачные галереи, придавая им
какое-то грустное очарование.
дверь лаборатории приоткрытой. Я сидел перед колориметром Дюбоска, засучив
рукава и обливаясь потом, стекавшим за ворот расстегнутой рубашки, как
вдруг услышал позади себя шаги.
Не беспокойтесь, пожалуйста, я ненадолго вас отвлеку.
мешочку с шерстью, который она держала под мышкой, она возвращалась к себе
после одного из долгих собеседований с мисс Индр; во время таких встреч
они вязали и по секрету обменивались мнениями о насущных проблемах,
волновавших больницу. Сейчас она взяла стул и подсела ко мне.
веко задергалось.
сказать, чтобы я питал неприязнь к Мейтленд, но сейчас ее присутствие
раздражало меня. Внимательно поглядев на нее, я заметил, что ее некрасивое
лицо серьезно; она в упор смотрела на меня сквозь фиолетовые стекла очков
и явно собиралась с духом, прежде чем начать разговор.
браваду, я существо довольно слабое и жалкое. Не знаю, могу ли я дать вам
один совет.
усилившим мое раздражение, продолжала:
меня - хотя, возможно, это и не очень интересно. Я, как вам известно,
ирландка, но фактически мы - англичане, ибо семья моя обосновалась в
Уэксфорде на землях, пожалованных нам Кромвелем. Свыше трехсот лет мы,
Мейтленды, жили там в полном уединении, всем чужие, отгороженные от народа
барьером, воздвигнутым на крови и слезах; в этом поместье выросло пять
поколений - за это время наши владения дважды сжигали дотла, и мы
постепенно хирели, гибли, медленно, но неуклонно, точно под действием
морского тумана, разъедающего душу.
нетерпеливо заерзал на месте.
царство болезни.
резким, повышенным тоном: - На что вы намекаете?
к себе на колени и посмотрела на меня своими близорукими лишенными бровей
глазами.
недоверчивым взглядом.
серьезно.
Представьте себе, мне здесь нравится не меньше, чем вам. И у меня здесь
тоже есть друзья.
были поклонники. Надзиратель Броган, например... и ваш предшественник...
горя. И я не намерен отказываться от хорошей работы и первоклассной
лаборатории только потому, что вам в голову пришла какая-то дикая мысль.
желая поскорее закончить работу, на этом последнем этапе изрядно истощил
свои силы. Я похудел, и щеки у меня запали: когда я смотрел на себя в
зеркало, мне казалось, что передо мной незнакомый человек. Спал я всего
три-четыре часа в сутки. А теперь и вообще не мог спать. Полная
бессонница. Чтобы нервы за время этих долгих ночных бдений вконец не
расстроились, я так много курил, что у меня саднило язык и горло. Но от
этого постоянного напряжения у меня появились всякие странные привычки и
причуды - возникли настоящие фетиши. Оторвавшись от работы, я по три раза
возвращался к рабочему столу, чтобы удостовериться, что я действительно
закрыл кран бюретки. У меня появилась привычка прикрывать левый глаз во
время чтения и записывать цифры в обратном порядке. Каждый день, прежде
чем приступить к работе, я пересчитывал шашечки кафеля на стене над
термостатом. В моем лексиконе появилось слово "абракадабра", которое я
мысленно произносил как некое заклинание, когда мне надо было подхлестнуть
себя; оно же служило победоносным кличем, который я потихоньку издавал,
завершив очередной этап работы. И все-таки я, как автомат, продвигался к
цели, производя опыты и титруя, идя все дальше и дальше... Остановиться я
уже не мог. Слишком далеко я зашел, чтобы отступить, теперь вопрос стоял
так: все или ничего... да, все или ничего.
процесс занимает около часа, встал, выключил свет и вышел из лаборатории,
решив отдохнуть немного у себя в комнате.
долетавшие из зала: в конце каждого месяца Полфри устраивал там что-то
вроде бала или концерта, якобы для развлечения больных, но главным образом