по-свойски, представлял собой не меньшее чудо.
Такие слова следовало произносить с глазу на глаз, но уж никак не в
присутствии Лики.
Никиты. Из-за дальней опоры немедленно вылетела зловещая торпеда надзорки. И
тут в игру вмешалось еще одно действующее лицо.
вокруг Креста, одной лапкой прижимая к груди пакет, а другой (чтобы
уточнить, кого именно здесь зовут ершом) тыча в онемевшего от злобы
уголовника
этот поступок. Ломик свистнул и с хрустом опустился на непрочный череп
зверька. Вместо того чтобы опуститься на столь же непрочный череп самого
Никиты.
подпрыгнул, выронил ломик и упал, как бы сразу прилипнув всем телом к
стеклистому покрытию. Даже попятившаяся Лика, которую от места щелчка
отделяло несколько шагов, - и га ощутила, как волосы ее шевельнулись и
затрещали.
словно овчарка, готовая кинуться снова при малейшем движении. Никита
подскочил к бессильно разбросавшему лапки Телескопу, стал на колени,
дотронулся со страхом. Хрустальные глазищи остановились, обессмыслились.
Зверек уже не дышал. Забрызганный алыми каплями полуразвернувшийся пакет
лежал рядом.
Кляпова.
и зажав рот пальцами обеих рук, отступала к стене. Никита перевел взгляд на
лежащего рядом Креста - и сам чуть не заорал, настолько это было жутко.
Надзорка, растягиваясь и изгибаясь, налезала на бесчувственное тело,
надеваясь на него, как резиновая перчатка на руку. Наружу теперь торчали
только большие ступни, повернутые пальцами друг к другу. На глазах Никиты
змеящаяся бликами тварь обволокла Креста целиком, потом сократилась, словно
разом переварив, - и неспешно потекла прочь.
всех настолько, что даже у словоохотливого Сократыча отнялся язык. Люди
стояли вокруг Телескопа в боязливом оторопелом молчании, нарушаемом лишь
всхлипами Лики.
взглянули ему в лицо и тут же отвели глаза. Смотреть сейчас на Василия было
страшновато. Несколько секунд он неподвижно стоял над Телескопом, потом
медленно присел на корточки и заметно дрогнувшей рукой огладил нежную
серебристую шерстку. В гулкой остолбенелой тишине пронзительный щебет
побирушек казался особенно громким. Зверьки уже знали о случившемся.
же, ну... Не надо, Вась, не связывайся ты... Хватит, пошутил уже разок с
надзорками. - Где? - повторил Василий, поднимаясь. Смуглое лицо его
отяжелело, стало угрюмым и беспощадным.
Нигде его уже нет! Никита! Скажи ему!
ничего не успел. Толпа раздалась, пропуская непривычно бесцеремонную
надзорку. А дальше на глазах у всех произошло то же самое, чему Лика и
Никита были свидетелями каких-нибудь десять минут назад. Тварь растеклась
глянцевым чернильным пригорком, обволокла пушистый трупик и, сократившись до
прежних размеров, устремилась сквозь шарахнувшуюся толпу.
его тоже... Сначала щелчка - насмерть. А потом - вот так...
словно увидев этот мир впервые.
Сократыча. - А хозяева-то далеко не столь безобидны, как нам думалось
раньше...
Ромки. - Ну, я вам сделаю! Хозяева, да? А вот фиг вам, хозяевам!
население маленькой колонии справляло тризну по двум первым покойникам и все
никак не могло остановиться. Женщины, правда, уже опомнились и вышли на
промысел, но что они могли сделать нежными своими руками с камушками чуть ли
не в рост человека!
пригорок полупрозрачных бурдючков в заветной кладовке неуклонно таял. Дошло
до смешного - стало не хватать сырья, и алые капсулы тут же подскочили в
цене.
особенно плотного нагромождения камушков и ругательски ругала всех подряд.
- гремела она на весь проулок, хотя внимал ей один лишь дедок Сократыч, к
которому Клавка, кстати, отродясь на "вы" не обращалась.
он. - Я даже не уверен, есть ли у них плечи...
теснилась целая толпа слушателей.
замахнись на них теперь, на побирушек? Они у тебя из-под носа тюбики
воровать будут, мартышки лупоглазые, а ты на них смотри? Да как это вообще
можно - с людьми их равнять!
него из воздуха выпал и глухо стукнул о покрытие солидных размеров лом.
Затем на том же самом месте, тряся головой, возник муж Люськи с потолка.
Нагнулся за инструментом и, словно получив легкого пинка под зад, опустился
на четвереньки, а следом уже сыпались с матом и гиканьем остальные: Леша
Баптист, Пузырек, Ромка и мужичок средних лет, которого, оказывается, звали
просто Коля.
Креста и Телескопа!
напоминающую сильно стилизованного фарфорового слоника.
А-атайди! Долбайте тот вон... полегче..
округлая лоснящаяся спина надзорки. Клавка плюнула и ушла - при таком шуме и
громе обличать пьянчужек было все равно бесполезно. Хитрый Сократыч - тот
остался и, примкнув к троице, обложившей указанную Ромкой глыбу, врубился в
камушек с четвертой стороны.
уничтоженный вредными надзорками Вообще глянцевые твари, сами того не
подозревая, своими налетами весьма способствовали прогрессу. С каждым разом
искусство Пузырька неизменно взмывало на новую ступень. Измыслить столь
деликатную деталь, как, скажем, крантик, было теперь для умельца - плевое
дело! Трубчатое детище человеческого разума исправно журчало, побулькивало и
благоухало брагой. Гуляли по полу и стенам разъеденные нечеткими тенями
цветные блики.
собою воздух над толстым смоляным кабелем. Неподвижно и бессмысленно глядя
на пульсирующую рощицу стеклистых труб, он время от времени размыкал крупные
губы и, словно бык на выгоне, тянул с отчаянием на одной ноте: - М-матушка,
м-матушка... что во поле... пы-ыль-но...
полтона ниже: - Д-дитятко.. м-милое.. кони разгуля-ались... Рядом сидел и
плакал пьяненький Никита.
клетку. - Он же... должен был... меня! А не его!
пойду! Я скажу им...
на ногах, вильнул всем телом и вновь опустился на отвердевший вокруг кабеля
воздух.
ним повалила скопом вся компания. Каждый вновь прибывший раздвигал собой уже
имеющуюся толпу, заставляя остальных наступать друг другу на ноги и
хвататься за что попало. Запорхали матерки.
удивление трезвый. - Я, главное, к камушку, а там уже Леша! Я - вокруг, а
там еще одна...
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Куликов Роман
Маккарти Кормак
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий