еще больше возросло, когда госпожа Филлис, стараясь принять самый
равнодушный вид, но с сияющими тщеславием глазами, не спеша развернула
ослепительно белую скатерть и покрыла ею стол. Скатерти не было даже у
кузнеца, при всем великолепии его дома, и видно было, что он сильно задет.
Зато Марко чувствовал себя, как в раю; и это тоже было заметно. Филлис
вынесла два прекрасных новых табурета и - о! - это произвело сенсацию;
гости были потрясены. Потом она вынесла еще два, стараясь сохранить полное
спокойствие. Новая сенсация, благоговейный шепот. Потом еще два; гордость
так переполнила ее, что казалось, будто она движется по воздуху. Гости
были потрясены, и каменщик пробормотал:
чувствуя, что надо ковать железо, пока горячо, сказал ей, стараясь
говорить спокойно и сдержанно, хотя это не очень ему удавалось:
мог бы добиться лучшего.
пятидесяти градусов в теин, но парализовавшие внешние его проявления,
которые свелись к охам и ахам и безмолвному возведению к небу рук и очей.
Она принесла посуду, совершенно новенькую, новые деревянные чашки и прочие
столовые принадлежности; подала пиво, рыбу, цыплят, гуся, яйца, жареную
говядину, жареную баранину, ветчину, зажаренного поросенка и груду белого
пшеничного хлеба. Никто из них за всю жизнь не видал подобного
великолепия. Пока они сидели, отупевшие от изумления, я как бы случайно
взмахнул рукой, и передо мной, как из-под земли, возник сын лавочника и
заявил, что он пришел за деньгами.
удовлетворения заливали мою душу, и волны то ужаса, то восторга заливали
душу Марко:
не смел дохнуть.
утварь". Если угодно, я могу их выде...
безразличия. - Скажи общий итог, пожалуйста.
португальская золотая монета, равная 1000 рейсам; Твен ошибочно считал,
что мильрейс равен 1/1000 рейса, а потому приводит его в качестве мелкой
монеты.]
упасть, и хором воскликнули:
чтобы вы уплатили все сразу, и он только просит вас...
полнейшего равнодушия достал деньги и кинул на стол четыре доллара. Надо
было видеть, как все уставились на эти монеты!
один доллар, пока он сходит в город за...
его жене:
кошельки-пистолеты с таким видом, будто это сущий пустяк, хотя в каждом из
них, как в копилке, находилось по пятнадцати центов; и пока эти бедняки
рассыпались в благодарностях, я повернулся к остальным и сказал так
спокойно, словно спрашивал, который час: - Что ж, если вы готовы, обед, я
думаю, тоже готов. Приступим.
мне произвести больший эффект, выгоднее использовать имевшиеся под рукой
материалы. Кузнец, тот был просто уничтожен. Ни за что не хотел бы я
очутиться на месте этого человека! А он-то хвастал, что дважды в год
объедается мясом, и ест свежую рыбу два раза в месяц, и каждое воскресенье
ест солонину, имея семью из трех человек. Все это обходилось ему в год не
дороже 69.2.6 (шестидесяти девяти центов, двух миллей и шести мильрейсов).
И вдруг является человек, который швыряет на стол четыре доллара зараз, да
еще с таким видом, будто ему скучно возиться со столь мелкими суммами. Да,
Даули увял, съежился, свернулся, словно воздушный шарик, на который
наступила корова.
33. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ ШЕСТОГО ВЕКА
обеда, как он снова был счастлив. Осчастливить его было нетрудно в стране
рангов и каст. Видите ли, в стране, где есть ранги и касты, человек
никогда не бывает вполне человеком, он всегда только часть человека. Стоит
вам доказать ему, что вы выше его - чином, рангом, богатством, - и все
кончено, он поникает перед вами. После этого вы не можете его даже
оскорбить. Нет, я не то хотел сказать; конечно, оскорбить его вы можете,
но с большим трудом, и если у вас мало свободного времени, лучше и не
пытайтесь. Уважение кузнеца я уже приобрел, потому что он считал меня
человеком необычайного богатства; если бы я к тому же мог похвастать
каким-нибудь завалящим дворянством, он боготворил бы меня. И не только он,
но и любой простолюдин, даже если бы по уму, достоинству и характеру он
был величайшим человеком всех времен, а я полнейшим ничтожеством. Так это
было и так это останется, пока будет существовать Англия. Обладая даром
пророчества, я прозревал грядущее и видел, как она воздвигает статуи и
памятники своим ничтожнейшим Георгам и прочим манекенам королевской и
дворянской крови и хоронит без почестей первых - после бога - творцов
этого мира: Гутенберга, Уатта, Аркрайта, Уитни, Морзе, Стефенсона, Белла.
битвах, победах и поединках, на него напала сонливость, и он ушел
всхрапнуть. Миссис Марко убрала со стола, поставила возле нас бочонок с
пивом и ушла, чтобы где-нибудь в уединении пообедать тем, что осталось
после нас, а мы заговорили о том, что ближе всего сердцам людей нашего
склада, - о делах и заработках конечно. На первый взгляд казалось, что
дела здесь идут прекрасно, в этом маленьком вассальном королевстве, где
правил король Багдемагус, - прекрасно по сравнению с тем, как идут они в
том краю, где правил я. Здесь процветала система протекционизма, в то
время как мы мало-помалу двигались к свободной торговле и прошли уже в
этом направлении около половины пути. Разговаривали только Даули и я,
остальные жадно слушали. Даули, разгорячась и чувствуя преимущество на
своей стороне, стал задавать мне вопросы, которые, по его мнению, должны
были меня сокрушить и на которые действительно не легко было ответить:
дворецкий, конюх, пастух, свинопас?
плотник, каменщик, маляр, кузнец?
может заработать цент в день! Я не говорю о портных, но остальные всегда
могут заработать цент в день, а в хорошие времена и больше - до ста десяти
и даже до ста пятнадцати мильрейсов в день. Я сам в течение всей прошлой
недели платил по сто пятнадцати. Да здравствует протекционизм, долой
свободу торговли!
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Мичурин Артем
Ильин Андрей
Куликов Роман