отползти подальше от кромки прибоя, чтобы тут же провалиться в сон.
песок, и с удивлением огляделся. Остров явно был обитаемым, и жили здесь
отнюдь не дикари - или, во всяком случае, не только дикари. По пологому
склону к морю спускалась широкая лестница; последние ее ступени уходили в
воду - об одну из них я, очевидно, и ударился накануне. Наверху лестница
завершалась площадкой перед открытыми воротами; их створки украшало
чугунное литье, а столбы - резьба по камню. Налево и направо от ворот шла
невысокая каменная ограда, оканчивавшаяся двумя башенками; из бойницы
каждой торчал позеленевшей ствол небольшой пушки. Это грозное оружие
представляло собой определенный контраст с гостеприимно распахнутыми
воротами; но я поверил воротам, а не пушкам, и стал подниматься по
лестнице.
здания, и, наконец, когда я вошел в ворота, оно предстало мне во всем
своем великолепии. Могучие угловые башни и стройные островерхие башенки,
колоннады, портики и висячие галереи, скульптуры, поддерживающие балконы и
украшающие крыши - несмотря на некоторую эклектичность, все это выглядело
удивительно гармонично и совершенно. Могу с уверенностью сказать, что
никогда, тем более в теперешнюю эпоху, я не видел более замечательного
произведения архитектурного искусства.
двора буйно пробивались трава, какие-то тропические лианы взбирались
кое-где по стенам, цветные стекла витражей не блестели на солнце из-за
налипшей грязи, а изящное кружево декоративных решеток, как я убедился,
покрывал налет ржавчины. Однако мне не верилось, чтобы такой великолепный
дворец был совершенно покинут, как это случилось, например, с мастерскими
в пещерах. Возможно, это впечатление основывалось всего лишь на открытых
воротах.
ручку в виде львиной головы. Тяжелая дверь отворилась с тоскливым скрипом,
и я вступил внутрь.
зал поблекло; мозаики и фрески потускнели и местами осыпались, пыль и
плесень покрыли картины и гобелены, деревянная мебель рассохлась и
пострадала от жуков-точильщиков. Кисейные занавеси и покрывала рассыпались
в прах; с выступов мебели и граненых подвесок люстр свисали седые космы
паутины. Переходя из залы в залу, я все более убеждался, что дворец давно
уже не обитаем; ничем не нарушенный толстый слой пыли говорил об этом
яснее всех прочих признаков упадка.
поднялся по плавно закругленной лестнице на второй этаж. Снова передо мной
открылась анфилада комнат; сквозь пыльное стекло двери слева от меня
пробивались солнечные лучи. Я отворил дверь и оказался на открытой
террасе. Снизу доносился шум моря - очевидно, терраса выходила не в бухту,
а на обрывистый берег по другую сторону ограждавшего бухту мыса.
подлокотнике руку и ноги в невысоких сапогах; но этого было достаточно,
чтобы понять, что это не скелет.
заглянул ему в лицо.
лице мумии застыла полуулыбка. Конечно, смерть сильно исказила черты,
виденные мною на одной из гравюр в библиотеке герцога; однако мне кажется,
что именно так он и умер - утомленно прикрыв глаза, с легкой улыбкой на
устах. Солнце и соленый ветер защитили тело от полного разложения; триста
лет мертвый хозяин дворца, сидя в любимом кресле над берегом моря,
дожидался своего преемника.
варвару, ни дикому зверю! Во времена Элдерика еще существовали морские
суда, но уже тогда они были редкостью; дальнейший же упадок мореходства
полностью отрезал остров от мира. Благодаря удивительному стечению
обстоятельств я проник в одну из самых загадочных тайн теперешнего мира;
но миру не суждено об этом узнать.
дворца. Здание это весьма обширное; многим людям показалось бы жутким жить
здесь в одиночестве. Но Элдерик, очевидно, не относился к таким людям, как
не отношусь к ним и я. Впрочем, я подумал, что вряд ли император
переселился сюда совершенно один; прекрасный тропический климат и
великолепный дворец, не говоря уже о личной преданности, должны были стать
достаточными стимулами для некоторых слуг, чтобы последовать за своим
господином. Дальнейшие исследования показали, что так оно и было: в
одичавшем саду за дворцом я обнаружил несколько простых надгробий. Все
имена на них были именами простолюдинов - ни одного дворянского титула.
Никто из аристократов не пожелал последовать в изгнание за своим
императором; я подумал, как же ему было одиноко без общения с людьми
своего круга. Какие еще занятия мог подыскать он себе на острове? Охота?
Рыбная ловля? Ухаживание за садом? Негусто для человека умного и
образованного. Впрочем, он пережил всех своих слуг; значит, жизнь его
здесь была чем-то наполнена.
своего великолепия. Часть произведений искусства, правда, сильно
пострадала от времени; зато с других достаточно лишь стряхнуть пыль.
Вообще хорошая уборка многому здесь может вернуть первоначальный вид. В
подвалах дворца я обнаружил великолепное четырехсотлетнее вино - те особые
сорта, которые даже и за столетия не теряют своих достоинств, а скорее
наоборот. Нашел я также кое-что из одежды, некоторые не слишком
проржавевшие инструменты (самым замечательным из них является телескоп), а
также немалый запас бумаги (во всяком случае, этот материал похож на
бумагу) и несколько тщательно запечатанных сосудов с чернилами, которыми и
пользуюсь теперь. И, разумеется, нигде нет никаких золотых слитков, да и
кому они нужны на острове? Правда, в нескольких залах выставлены в
витринах произведения ювелирного искусства редкой красоты.
он оставил после себя обширные и достаточно любопытные записки,
свидетельствующие о его незаурядном уме и глубоких - для его времени -
познаниях. Записки эти, впрочем, довольно разрознены; очевидно, автор не
успел или просто не захотел привести их в порядок. Первоначально я пытался
отыскать в бумагах покойного его последнюю волю, ибо собирался похоронить
императора в соответствии с его желаниями; однако ни тогда, ни потом мне
не удалось найти никаких указаний на этот счет. Очевидно, Элдерик не
придавал никакого значения подобным формальностям; да и мог ли он
рассчитывать, что кто-либо когда-нибудь еще ступит на его остров?
саду есть прекрасная статуя рыцаря, выполненная в человеческий рост.
Рыцарь, в латах, но без шлема, стоит, печально склонив голову и опираясь
обеими руками на рукоять вертикально поставленного меча. Можно ли было
придумать лучший надгробный памятник для изгнанного императора? Здесь, у
подножия монумента, я и закопал его останки, завернутые в гобелен.
поднялся в его кабинет. Я еще раньше обратил внимание, что в расположении
близлежащих комнат есть что-то неправильное, как будто рядом имеется
довольно большое помещение, куда я не могу попасть из-за отсутствия
дверей. Теперь мне вдруг пришло в голову, что вход в это помещение должен
быть как раз из кабинета; одна из стен сразу привлекла мое внимание, ибо
доступ к ней не преграждали ни мебель, ни ковры. Я принялся тщательно
обследовать и ощупывать ее, надеясь наткнуться на какой-нибудь "секретный
камень", открывающий вход. В конце концов оказалось, что роль дверной
ручки исполняет подсвечник; по опыту фильмов моей эпохи, я пытался крутить
его, а надо было просто потянуть на себя.
ведь помещение не имело окон. Чувствуя, что сердце мое забилось учащенно,
я зажег большую свечу и вошел.
отразился в запыленных стеклах некоторых из них. Подойдя ближе, я увидел
рядами поднимавшиеся к потолку полки, сплошь заставленные книгами. Здесь
были совсем старые печатные издания моей эпохи, тяжелые рукописные
фолианты, скрученные в трубку свитки... Тысячи и тысячи книг.
более семисот лет назад, было слишком много приключений. Я бежал из
больного мира, чтобы оказаться в мире умирающем. Я был приближенным
претендента на трон и рабом мутантов, командовал армией мятежников и сидел
в тюрьме за мелкую кражу. Я побывал инженером, дворянином, солдатом,
кладоискателем; я был государственным преступником по законам Соединенных
Республик и Корринвальдского королевства. Я убивал людей и сам не раз мог
погибнуть. Я пил человеческую кровь. Я пешком пересек полконтинента; я